Рыцари креста - Харпер Том - Страница 23

Мы остановились на заброшенном грязном поле, которое служило норманнам площадкой для занятий. Здесь нас поджидал Боэмунд на огромном белом жеребце, окруженный несколькими рыцарями.

— Я смотрю, ты успел повоевать, — холодно заметил он, глядя на поредевший отряд своего племянника.

— Мы наткнулись на отряд турок, — ответил Танкред. В его голосе звучали вкрадчивые капризные нотки, отчего этот рослый молодой человек на статном боевом коне казался ребенком. — Мы стали преследовать их, но они заманили нас в засаду, и выбраться оттуда удалось ценой невероятных усилий. Мы захватили две дюжины турецких лошадей, — добавил он, чувствуя, что его история не вызывает у дяди особого восторга.

— Каковы твои потери?

— Восемь…— признался Танкред.

— Лошадей?

— Воинов. — Танкред покраснел. — Восемь воинов и одиннадцать лошадей. Но не я повинен в этом, дядя! Наш лагерь просто кишит предателями и шпионами! Мы попали в ловушку не случайно — нас поджидали!

— Глупец! — Боэмунд подъехал к своему племяннику и хлопнул его по щеке. — Охотник может расставить капкан, но он не может силой загнать туда зверя. Умный зверь обходит силки стороной. В капканы попадают только самые глупые звери. — Отъехав немного в сторону, он посмотрел на варягов. — Если вы так доблестно сражались, то почему добыча и пленные оказались в руках у греков?

Танкред сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Мы торчим в этом проклятом месте вот уже пять месяцев, а турки, как и прежде, свободно разгуливают по окрестным землям и шпионят за нами!

Боэмунд презрительно глянул на своего племянника.

— Для начала научись побеждать в подобных стычках и предоставь руководить войной более мудрым полководцам. Что до шпионов, то мы побеседуем о них с твоими пленниками.

— С моими пленниками, — уточнил я. — Мы захватили их в бою.

— Племянник же твой в это время прятался за сосной, — совершенно некстати добавил Сигурд.

Танкред плюнул в сторону варяга.

— Все потому, что вы слишком трусливы и не присоединились к нашей погоне!

Сигурд постучал кулаком по своему шлему, зазвеневшему как колокол.

— Не трусливы, а мудры. Ты слишком молод, чтобы это понять.

— Довольно! — воскликнул Боэмунд, подняв руку и гневно сверкнув глазами. — Зачем тебе эти пленники, Деметрий? Посмотри, на кого они похожи! Турки не дадут за них ни гроша. Тебе придется делить с ними и без того скудную пищу. Лучше оставь их мне, и я позабочусь о том, чтобы с ними обошлись по-христиански.

Что касается ценности пленников, он был прав, но мне не хотелось препоручать этих людей, пусть даже исмаилитов, заботам норманнов. Сигурд недовольно ворчал что-то себе под нос, а пятеро пленных турок беспомощно смотрели на нас, не зная, что решается их дальнейшая судьба. Я поймал взгляд одного из них. Его черные глаза расширились от страха, и я вновь ощутил приступ дурноты.

Отказов Боэмунд не принимал. Не успел я ответить ему, как он уже приказал своим людям окружить и увести пленников. Вокруг площадки толпились воины и паломники, слетевшиеся на наш спор, словно мухи на рану, и я не решился продолжать борьбу. Турок увели куда-то за палатки. Единственное, что я мог сделать, так это коснуться рукой креста на груди — наверное, в десятый раз за этот день! — и помолиться, чтобы с пленниками обошлись милосердно. Проводив их взглядом, Сигурд угрюмо сказал:

— Когда у воина отнимают пленных, это для него бесчестье.

— Но еще худшее бесчестье для него — неповиновение тому, кто выше его, — отрезал Боэмунд.

— Когда я встречу такого человека, я буду рад повиноваться ему.

Спорить с норманнами не имело смысла. Как обычно, они производили впечатление людей, балансирующих на лезвии ножа и готовых по малейшему поводу броситься в драку. Сигурд отослал свой отряд и захваченных лошадей в лагерь, и мы с ним отправились на поиски Куино и Одарда. Казалось, что с той поры, как мы покинули подземное языческое капище с залитым кровью полом и ужасным алтарем, прошла целая вечность, хотя на деле минуло всего несколько часов. Из четверых побывавших там норманнов в живых оставались только двое, и я хотел порасспросить их, прежде чем их тоже настигнет какое-нибудь несчастье.

Слуга Симеон сидел на пороге палатки, держа на коленях щит, и втирал масло в кожаную обтяжку. Быстро глянув на нас, он поспешил вернуться к работе.

— Хозяин на месте? — спросил я.

Без единого слова он положил щит на траву и нырнул в палатку. Через несколько мгновений из-за полотнища показался Одард. Большинству участников похода их одежда за последние месяцы стала великоватой, ему же она была явно коротка: костлявые колени и локти торчали наружу.

— Грек? — произнес он своим высоким голосом. — Тебя здесь никто не ждет.

— Пророков в Израиле тоже не ждали, хотя они и возвещали истину.

Уже не год и не два я отвечал такими словами тем, кого не радовало мое появление. Пока что это срабатывало.

Одард дважды дернул головой влево, словно что-то привлекло его внимание, хотя там не было ровным счетом никого и ничего.

— Древние пророки говорили о спасении. Я слышал их слова. У тебя же на устах только злоба и ложь!

— Пророки говорили: «Вы забыли Господа Бога и стали поклоняться кумирам», — сказал я. — Тебе это не кажется знаменательным?

Голова Одарда стала дергаться сильнее, его пальцы изогнулись как когти.

— Я не забыл Господа Бога! — Он указал себе на грудь, желая привлечь наше внимание к черному кресту, нашитому на тунику. — Все, что я делаю, я делаю во имя Господне!

— Так ты поэтому отправился в долину Дафны и забрался в бесовское капище?

— Я никогда не…

— К чему лукавить, Одард? Тебя там видели. Ты отправился в долину греха, и грех тебя выдал. Вас успели приметить тамошние шлюхи. Они видели, как вы забрались в подземелье и затащили туда вола. Ответь мне, что происходило потом? Вы совершили жертвоприношение языческим богам? Вы принесли жертву всесожжения Ваалу или Амону?

Хотя я и старался не вспоминать о детстве, проведенном в монастыре, оно не прошло для меня даром, ибо я успел познакомиться с Писанием.

Одард отшатнулся назад и принялся мять рукой вышитый на тунике крест. Не глядя в мою сторону, он опустил голову и забормотал какой-то вздор. Наконец он все-таки взял себя в руки и, не поднимая глаз, произнес:

— Они могли видеть, как мы спускались в эту нору вместе с волом, но все дальнейшее осталось для них тайной. — Казалось, он обращал свои слова не ко мне, а к некому незримому собеседнику. — Ты поймал меня, грек. Ты разоблачил мой грех, и я признаю его и раскаиваюсь. Да, мы спустились в это подземелье вместе с волом и согрешили пред Господом. Мы зарезали это несчастное животное, изжарили его на огне и съели, но вовсе не для того, чтобы принести его в жертву Ваалу или Амону. Нами двигало чревоугодие.

— Вы раскопали заброшенную пещеру, просто чтобы спокойно поесть? — недоверчиво спросил я.

— Это Рено обнаружил вход в подземелье. Плиты были уже очищены от мусора и травы. Кто это сделал — тамошние шлюхи или разбойники, — я не знаю. Рено увидел вход и спустился вниз. Вообще-то мы занимались поисками продовольствия. — Норманн часто заморгал. Его глубоко запавшие глаза больше походили на пустые глазницы черепа. — Нам удалось раздобыть вола. Алчность и слабость подтолкнули нас к греху. Мы решили не вести его в лагерь, чтобы лишний раз не искушать своих товарищей, а съесть на месте. Дым костра мог привлечь турок, вот мы и спустились в подземелье. Мы согрешили, мы не устояли и поддались велениям плоти. А ты поступил бы иначе?

— Я же говорил, — произнес привыкший гордиться своими победами Сигурд. — Они там пировали!

Мы шли мимо бесконечных рядов норманнских палаток в направлении нашего лагеря. Начинало смеркаться. Я чувствовал невероятную усталость, но наступающая ночь страшила меня, ибо я боялся увидеть во сне то же непотребство, которое мне привелось увидеть наяву.

— Ты думаешь, он говорил правду?