Тайна девятки усачей - Власов Александр Ефимович - Страница 33

Переход по болоту отнял много сил. Мальчишки не сразу приступили к оборудованию лагеря. Даже на осмотр островины они пошли после получасового отдыха.

Дед Евсей зарядил ружье и повел ребят вверх по лесистому склону. Лес с этой стороны был хвойный.

— А на том склоне — дубы, — вспомнил пасечник. — Из-за них кабаны на островину повадились — желудями лакомятся.

Под стройными мачтовыми елями ребята обнаружили обвалившийся блиндаж и подковообразные углубления, которые лейтенант назвал пулеметными ячейками. Отсюда, с высоты, тропа просматривалась до самого берега. Здесь два пулеметчика могли отразить атаку целого батальона.

В другую сторону видимость была тоже отличная. Внизу лежало нехоженое болото. Ни одна тропа не нарушала унылого однообразия мхов. Виднелись три островины: две правые — поближе, а левая — далеко.

— На этих я бывал, — сказал пасечник, указав вправо.— Вдвоем с Димкой. А на ту и с ним не хаживал...

— А тропка туда есть? — спросил Вовка.

— Никакой тропы и тогда не было, — ответил старик. — Не ходили туда ни люди, ни звери. Мы шли сначала вроде к этой — левой островине... А где-то посередке шест из мха торчал... Сгнила давно Димкина вешка. Около шеста сворачивали к правым островинам. Вел-то он, а я больше сзади. По его следу и топал. Тут в сторону ни-ни! Есть такие зыбуны, что и на лыжах в тартарары провалишься...

— Дедушка, я у тебя про нарост на дереве спрашивал,— сказал Санька. — Может, ты сейчас припомнишь что-нибудь похожее? Как найдем это дерево, так и дорогу на островины отыщем!

Старик недоуменно покосился на Саньку.

— Чего там в прятки играть!— произнес Мишук.— Надо доложить нашему командиру обо всем!

И Санька, помявшись, рассказал деду Евсею о знаках Димы Большакова и о своей вылазке в болото.

— Ах ты, блудник окаянный! — Пасечник даже притопнул ногой от возмущения. — Вот зачем ты меня обхаживал!

— Не ругайся, дедушка! Мне они уже всыпали за это! — Санька посмотрел на мальчишек. — А сегодня еще раз попало. От лейтенанта! — Он вытащил из кармана коробок. — Нашел у камня... Только им не рассказывайте!

Санька показал под гору, где остались Катя и женщины, и подал деду Евсею записку. Старик прочитал ее, и лицо у него подобрело.

— Ишь как искали! Аж пуговицы заметили! Ни единой, поди, мины в нашем краю теперь не осталось!!

Мальчишки тоже с любопытством прочитали записку лейтенанта. Вовка спросил:

— Как же ты пуговицы поотрывал?

— Гнались бы кабаны за тобой, ты бы и штаны в болоте оставил! — буркнул Санька. — Это, наверно, когда на камень лез. Не помню!

Рассказ о знаках Димы Большакова не помог. Дед Евсей никакого дерева с кольцевым наростом не видел и ни от кого не слышал, что белоус растет вдоль болотных троп. Старик знал только луговой белоус — растение со щетинками и маленькими колосьями.

Дед Евсей повел мальчишек к дубам. Выбрав удобное место, ребята вернулись к женщинам, перетащили в дубовую рощу весь груз и под присмотром опытной в этих делах Ксении Даниловны разбили палатки.

Весь день ушел на устройство лагеря. А когда поужинали у костра и стали расходиться по парусиновым домикам, ноги, как и вчера, заплетались, а веки были свинцово-тяжелые — хоть пальцами поддерживай.

Последними по заснувшему лагерю прошлись Мария Петровна с Плюсом. Зачерпнув в ковшик воды, учительница залила угольки костра, заглянула в обе мужские палатки, прислушалась к спокойному дыханию и потом долго стояла под дубом.

Утро пришло спокойное и ясное. Мальчишки проснулись и, еще не протерев глаза, услышали где-то рядом, за брезентом палатки, потрескиванье костра.

Пахло блинами. Тихо переговаривались женщины. Бодрые выскочили ребята из палаток. Лагерь ожил.

И роща, и вся островина наполнились веселым гомоном и движением. Блины исчезли за пять минут. И тут же, у костра, ребята принялись обсуждать план дальнейших поисков.

Еще в деревне условились не спешить и тщательно обследовать все, что попадется на пути. Поэтому сегодняшний день решено было провести на первой островине.

— А как мы ее назовем? — спросил Гриша.

— Еловая! — не задумываясь, сказал Санька. — Я и на карте уже написал! И у Димы Большакова на ней ели нарисованы.

— Почему у Димы? — спросила Мария Петровна.

Мишук положил руку Саньке на плечо и по-дружески попросил:

— Расскажи... А то неудобно получается...

Пришлось Саньке снова вспоминать, как он нашел в тетрадке чертеж Димы Большакова и как тайком от всех ходил по болоту. Шутка ли — третий раз признаваться в своей вине! Неприятные были минуты. И Санька с завистью подумал о тех счастливчиках, которые ничего не делают тайком от друзей и которым ни в чем не надо признаваться.

Мария Петровна погрозила Саньке пальцем, а Ксению Даниловну заинтересовала болотная трава.

— Как ты ее назвал?

— Белоус.

— Пожалуй, и я с этой травой встречалась... Искали мы руду. Двое чуть не погибли в трясине, и тогда местные жители показали нам отличного проводника по болоту. И, по-моему, ту траву тоже называли белоусом.

— Конечно, — подтвердил Гриша. — Пришвин врать не будет! Он эту природу наизусть знает! Надо поискать белоус вокруг островины.

— Здесь его нет! — сказал Санька. — Он дальше!

— А может, есть! — возразил Гриша.

Ребята заспорили. Санька доказывал, что белоус растет за второй островиной. В тетрадке Димы между еловой горкой и деревом с наростом ничего, кроме пунктира, не было. А вот за деревом Большаков написал слово «белоус». Санька считал, что незачем терять время на поиски травы-проводника у первой островины, а надо хорошенько посмотреть, не видно ли какого-нибудь странного дерева на следующих островинах. Если оно найдется, — к нему и нужно идти по болоту.

Когда высказались все, заговорила Мария Петровна. Она вернулась к началу разговора.

— Название Еловая утверждаем? — спросила учительница.

Возражений не было.

— Единогласно... А день сегодня проведем так, — продолжала она. — Побываем у камня-следовика. Потом часть ребят поищет белоус, а самые зоркие пусть осмотрят дальние островины. Возможно, им удастся заметить дерево с наростом.

Для нетерпеливого Саньки эта программа была скучной, но с Марией Петровной не поспоришь. До обеда пришлось сходить к камню. А после обеда все поднялись на самую высокую точку островины — к разрушенному блиндажу. Здесь началось соревнование на зоркость. Договорились: кто первый увидит дерево с наростом, тот и придумает название новой островине.

Видимость была хорошая. Справа за угрюмой равниной трясины возвышались две зеленые горушки, слева — одна. На эти три островины и смотрели ребята, стараясь отыскать ориентир Димы Большакова. Левую рассматривали больше других, потому что дед Евсей бывал на двух первых островинах.

— Бинокль бы! — сказал Гриша. — Дедушка, а у Димы не было бинокля?

— Не было, — ответил пасечник.

— А если взять и пойти на островину без всякого ориентира?— спросил Вовка.

— Провалишься.

— И на лыжах?

— И на лыжах! — сказал старик и снова вспомнил, как он ходил по болоту за Димой Большаковым.

Из слов старика выходило, что, пробираясь к правым островинам, они держали курс сначала на левую островину, доходили до вешки и лишь у нее сворачивали вправо. Путь до вешки был прямой. После поворота тоже шли как по линейке. Чуть свернешь в сторону — и лыжи начинают продавливать мох. Ногой и не ступи — сразу провалишься!

Санька внимательней всех слушал эти рассказы. Он представил вешку и вдруг подумал, что дело совсем не в ней. Ее не увидишь издали в болоте. Не случайно Дима Большаков даже не нарисовал вешку в тетрадке. Скорей всего, она служила указателем поворота к правым островинам, а путь определялся большими заметными ориентирами. Один ориентир — Еловая островина, а другой — дерево с наростом. Но где оно?

Ребята так долго смотрели вдаль, что зарябило в глазах, но ориентир не хотел показываться.

— Пошли лучше белоус искать, — предложил Мишук.