Власть волшебства - Смирнов Андрей - Страница 68

— Ты говоришь так, потому что в тебе нет веры. Твое зрение искажено, и мастера видятся тебе в гротескных образах. Они кажутся тебе фанатиками, но на самом деле это ты — слизняк. Тебя пугают их искренность, их рвение, их вера.

Клинок ангела раскалывает камень рядом с головой Дэвида.

— Мне чужды их ценности. Мое сердце отдано другому... другой.

— Она мертва.

— Быть может, я еще сумею ее воскресить.

— Путем предательства?

— Неправда. Я не предаю то, во что верю. Обмен ударами. Опять ничья.

— Даже если ты сумеешь это сделать, — говорит ангел, — счастье твое не будет долгим. Ты уже знаешь, что безумное увлечение этой женщиной было обусловлено чарами. Ее же чувства к тебе всегда были намного прохладнее. Она потащила тебя на смерть в Рунный Круг и согласилась выйти замуж лишь потому, что ты по случайности остался жив. Рано или поздно — и скорее рано, чем поздно — все это прекратится. Вы разочаруетесь друг в друге. Страсть остынет, останется лишь довольство обывателя и привычка друг к другу. Это цель твоей жизни? Человек призван к большему. Обратись к свету, и источник всякого бытия даст тебе настоящую цель и вернет настоящего тебя. Ведь то, что ты знаешь о себе — это все ненастоящее, признайся себе в этом. Есть огромный разрыв между тем, каким ты должен быть, и тем, какой ты есть, — ты понимаешь это, и пока этот разрыв существует, ты никогда не найдешь покоя. Вернись к тому, кто дал тебе все, и духовная целостность, которую ты утратил вместе со всем падшим человечеством, будет возвращена тебе.

— Это все похоже на дешевую религиозную проповедь.

— Неудивительно. Религия, к которой ты когда-то принадлежал, имеет — пусть неполное и несовершенное, но все же некое знание о благом источнике. Все это казалось тебе чем-то далеким от реальной жизни, хотя ты и верил, и даже молился когда-то. Ты увлекся чудесами и волшебством, ты покинул свой родной мир, и представления твоих соотечественников — как научные, так и все остальные — начали казаться тебе наивными, провинциальным, однако там, в мирах Терры, небо — истинное небо — намного ближе, чем в любом другом месте во вселенной. В поисках знания ты ушел из дому, но Истина осталась там, откуда ты ушел. Ты не замечал ее, она казалась чем-то обычным и не стоящим внимания, однако она была там, и когда-то в своих надеждах и мечтах ты касался ее. Вот почему для тебя есть еще шанс все изменить.

Человек бросается в атаку. Ангел легко отбивает все его удары.

— Ты не ощущаешь, что я чужд тебе, — продолжает ангел. — Ты не хеллаэнец и ненавидеть меня по-настоящему, искренне и беззаветно, просто не способен. Ты сражаешься по инерции, только потому, что решил, что на другой стороне — враги. А это не так. Ты выбрал неверную сторону, Дэвид. Разве мы не хотим того же, чего и ты? Справедливости, мира, радости, взаимопомощи, сострадания? Обладающие не создавали мир в смысле дарования ему бытия, но они, действительно, «создали мир» в смысле установления отношений между составляющими его частями. И этот порядок вещей — ужасен. Ты сам отлично понимаешь это. Несправедливость, вражда, ненависть, боль — вот что лежит в основе установленного ими порядка. С помощью игрушки одного из Обладающих была уничтожена твоя Идэль, а ты почему-то называешь нас убийцами за то, что мы хотим избавить вселенную от таких игрушек и от тех, кто их создает. Подумай о том, в каком мире ты хочешь жить.

Человек опускает меч, и ангел делает то же самое. Дэвид думает о том, что действительно не понимает, ради чего дерется. Что он защищает? В чем не прав ангел? Ум человека ищет и не находит ответа. Вселенная основана на жестокости и несправедливости — стоит ли сражаться за этот мир против другого, чистого и совершенного, подвластного высшей воле, безошибочно определяющей, кому кем быть и что делать, знающей все обо всех, справедливо наказующей грешника и защищающей праведника?.. Разве не этот мир он пытался реализовать в своих поступках, безнадежно и нелепо восставая- против звериных порядков Хеллаэна? Но он был слаб и почти всегда попадал в идиотское положение в результате своих действий — сейчас же ему предлагали силу, с помощью которой, возможно, удастся реализовать свои представления о правильном и неправильном, уничтожить зло и установить справедливый и светлый порядок вещей...

Ангел не лжет, но...

Дэвид вспоминает о Кэсиане и Алиане, об Эдвине кен Гержете, Вилиссе, вампире-квартероне Брэйде и полусумасшедшем Лийемане. Они оставались там, на стороне «зла», против которой ему предлагалось обратить оружие. Там же оставались и все его чувства к Идэль — их следовало отбросить потому что они значили слишком много, отнимали слишком много любви и верности, которые в идеальном мироздании ангела следовало целиком и полностью посвятить благому источнику.

Дэвид поднимает взгляд — и меч — и произносит:

— Ты лжешь. Ты говоришь, что Обладающие — зло, но я знаю как минимум двоих, совсем не похожих на исчадий мрака, как ты пытаешься их изобразить.

— Знаешь? — переспрашивает ангел. — Ты ничего не знаешь. Они показали тебе себя с привлекательной стороны, и ты обманут. Но в это самое время — да, в ту самую минуту, когда мы говорим с тобой — они развлекаются стрельбой по людям.

— Я не верю. Алиана на такое не способна.

— Жаль, — печально говорит ангел. — Против веры я бессилен.

Они сражаются ожесточенно и яростно — ментальные проекции двух реализаций одной и той же личности. Ангел покорен внешней воле, которую почитает высшей, человеку кажется, что он абсолютно одинок и незащищен. Сознание «ангела» медленно, но неуклонно расширяется, захватывая «человека», пока не натыкается на барьер. Его атаки не причиняют вреда, впрочем, и Дэвид не может нанести ангелу какой-либо вред. Это Кильб-ренийский Источник, которому посвящен землянин, оберегает своего адепта. Дэвид уже и забыл о том, что инициированного в Рунном Круге нельзя подчинить. Какой-то частью души адепт постоянно пребывает в Рунном Круге, а Круг — в нем. Кильбренийский Источник — безмозглое, но верное божество: у него нет собственного сознания, но он располагает сложнейшим психическим и ментальным аппаратом. Рунный Круг — живая (и нематериальная) машина, искусственное божество, сконструированное Гельмором кен Саутитом, и сейчас, подобно цепному псу, Круг верно охраняет здание души Дэвида от вторжения извне, не разбирая, кто пытается проникнуть в него, как, зачем и почему.

Сражение затягивается. Противники слабеют. Проходит время, и сувэйбы, не способные ни разойтись, ни объединиться, начинают сгорать.

— Мы уничтожим друг друга, — говорит ангел. — Тебя это не беспокоит?

Проходит время, и Дэвид отвечает:

— Во мне больше от хеллаэнца, чем ты думаешь. Свобода мне дороже, чем жизнь.

— Только смирившись, ты обретешь настоящую, подлинную свободу...

— Ну хватит уже! Заткнись.

Изнемогая от усталости, человек поднимает меч и продолжает бой. Он истощен, но видит, что и ангел уже не так самоуверен, как раньше. Человек изранен, однако и противостоящее ему совершенное создание орошает землю своей священной жемчужно-алой кровью.

Потом наступает момент, когда Дэвид вдруг чувствует, что противник его начинает слабеть. Они, бывшие до сегодняшнего дня единым существом, связаны слишком тесно и чувствуют друг друга столь же хорошо, как и самих себя.

Ангел служил проводником высшей воли, однако эта воля, несмотря на все похвальные эпитеты, оставалась довольно сильно ограничена в своих действиях. Ее опорой в Хеллаэне служили Небесная Обитель и ее лекемплет. И ангел, располагавший силами Обители и как бы являющийся ее частью, был непобедим. Во всяком случае, человеку с ним справиться было не по силам.

Однако сейчас там, в Обители, происходило что-то неладное. Обитель давала ангелу свои силы, но сейчас вся ее энергия оказалась сосредоточена на чем-то другом. Там, на каких-то тонких и недоступных смертным пластах бытия начались глобальные подвижки. Небесная Обитель пыталась оказать сопротивление этим переменам, но, похоже, она испытывала очень серьезные затруднения и ей стало малость не до того, чтобы при этом еще и оказывать поддержку новому ангелу, готовившемуся вот-вот вылупиться из человека по имени Дэвид Брендом.