Мертвая ведьма пошла погулять - Харрисон Ким - Страница 16

Не веря своим ушам, я воззрилась на дверь. Она уже узнала про угрозу ВБ? Вдобавок старая дева явно прикидывалась шлангом. У миссис Талбу прекрасно получалось докричаться до меня через стену, когда она считала, что моя музыка играет слишком громко.

– Вы не можете меня выселить! – отчаянно крикнула я. – У меня есть права.

– Мертвые ведьмы прав не имут, – заметил Дженкс, пристроившийся у лампы дневного света.

– Черт побери, миссис Талбу! – завопила я. – Меня еще не убили!

Ответа не было. Я стояла перед дверью и по мере сил размышляла. Особого выбора на предмет места жительства у меня не имелось, и она это знала. Тогда я предположила, что смогу жить в своей новой конторе, пока чего-нибудь не подыщу. Такой вариант, как вернуться домой к матушке, я даже не рассматривала, а с братом я не разговаривала с тех пор, как поступила на работу в ВБ.

– А как насчет моего залога? – поинтересовалась я, но за дверью продолжали молчать. Внутренне я уже начала гореть ровным, медленным пламенем. Такое могло продлиться несколько суток. – Миссис Талбу, – тихо сказала я. – Пока вы не отдадите мне излишек квартплаты за этот месяц и залог, я намерена сидеть у вас перед дверью. – Тут я сделала паузу и прислушалась. – Я намерена сидеть здесь, пока на меня не наложат заклятье. Прямо здесь я, вполне возможно, и рвану. На вашем ковре останется большое кровавое пятно. Это пятно вы в жизни своей не выведете. Вам придется каждый день глазеть на это большое кровавое пятно. Вы слышите меня, миссис Талбу? – Негромко и предельно люто осведомилась я. – А мои ошметки так и останутся здесь на потолке. У вас в коридоре.

Из-за двери донеслось приглушенное оханье.

– Боже мой, Динки, – пропищала миссис Талбу. – Где моя чековая книжка?

Я взглянула на Дженкса и горестно улыбнулась. А он показал мне два больших пальца кверху.

Последовало какое-то шуршание, затем опять тишина и наконец ясно различимый звук рвущейся бумаги. Я задумалась, зачем старая дева прикидывалась шлангом. Все прекрасно знали, что она тверже окаменелого дерьма хищного динозавра и всех нас переживет. Даже Смерть не особо ее хотела.

– Я расскажу про тебя, бесстыдница! – крикнула из-за двери миссис Талбу. – Ты теперь во всем городе себе квартиры не снимешь.

Дженкс метнулся вниз, когда из-под двери выполз клочок белой бумаги. Секунду над ним повисев, феек молча мне кивнул, имея в виду, что все в полном порядке. Я подняла чек и прочла указанную там сумму.

– А как насчет моего взноса? – поинтересовалась я. – Хотите зайти со мной в мою квартиру и все там осмотреть? Убедиться, что в стенах нет дыр от гвоздей, а ковер не исчерчен рунами?

Послышалось глухое проклятие, затем опять шуршание и поскребывание, после чего из-под двери показался еще один клочок белой бумаги.

– Вон из моего здания! – проревела миссис Талбу. – Не то я на тебя мистера Динки спущу!

– Да-да, старая крыса, я тоже очень тебя люблю. – Я сняла со своего брелока ключ от квартиры и бросила его под дверь. Затем, по-прежнему разгневанная, но уже частично удовлетворенная, прихватила с пола второй чек.

Я направилась было к своим вещам, но резко сбавила ход, почуяв предательский запах серы. Плечи мои тревожно напрягались, пока я оглядывала свои пожитки, составленные вдоль стен. Все было заговорено. Я не могла ничего коснуться. О Господи. ВБ все-таки вынесла мне смертный приговор.

– Все эти вещи мне в соли не вымочить, – сказала я, услышав щелчок запирающейся двери.

– Я знаю одного парня со специальной кладовкой. – Голос Дженкса прозвучал необычно сочувственно, и я подняла глаза к потолку, складывая руки на груди. – Если я его попрошу, он все это для тебя уберет. А заговоры ты потом растворишь. – Феек поколебался, оглядывая мои музыкальные пластинки, кое-как сваленные в большой медный таз для заговоров.

Я кивнула, прислоняясь к стене и соскальзывая по ней до самого пола. Моя одежда, моя обувь, моя музыка, мои книги… вся моя жизнь!

– Ох, нет, – негромко выдохнул Дженкс. – Они заговорили твой диск «Лучшего у Такаты».

– Он с автографом, – прошептала я, и гудение его крылышек сделалось куда тише от расстройства. Пластик, скорее всего, вымачивание в соляном растворе переживет, а вот бумажная обложка будет непоправимо испорчена. Я подумала, не написать ли Такате, чтобы он выслал мне другую пластинку. Он вполне мог меня помнить. Однажды мы с ним провели по-настоящему дикую ночь, гоняясь за тенями на руинах старых биолабораторий в Цинциннати. Кажется, он даже песню про это написал. «Юный месяц встает над Цинни / Тени веры – дурные вакцины». Эта песня целых шестнадцать недель из первой двадцатки хитпарада не выходила. Я мрачно нахмурила брови. – А есть тут что-то, чего они не заговорили?

Приземлившись на телефонный справочник, Дженкс пожал плечами. Справочник был раскрыт на страничке с телефонами похоронных бюро.

– Замечательно. – Чувствуя неприятное сжатие в животе, я встала на ноги. Мои мысли резко вернулись к тому, что Айви прошлой ночью сказала про Леона Бейна. Мелкие кусочки ведьмака были разбрызганы по всему парадному. Я с трудом сглотнула. Домой я идти не могла. Как же мне теперь было откупиться от Денона?

Голова снова начала разламываться. Дженкс сел на мою серьгу, держа свой большой рот на замке, пока я брала картонную коробку и спускалась по лестнице. Так, теперь все по порядку.

– Как зовут твоего знакомого? – спросила я, когда мы спустились в прихожую. – Того, что со специальной кладовкой? Если я ему доплачу, может, он вдобавок мои вещи раствором обработает?

– Если ты ему расскажешь, как это делается. Он не ведьмак.

Я мучительно постаралась собраться с мыслями. Мобильник лежал у меня в сумочке, но аккумуляторная батарейка в нем сдохла. Зарядное устройство было где-то в моем магическом барахле.

– Я позвоню ему из конторы, – сказала я.

– У него нет телефона. – Дженкс слетел с серьги, порхая прямо у меня перед глазами. Пластырь у него на крылышке немного отклеился, и я подумала, не предложить ли мне фейку приладить его на место. – Он живет в Низинах, – добавил Дженкс. – Я сам его обо всем попрошу. А то он застенчивый.

Я было потянулась к дверной ручке, но вдруг заколебалась. Прижавшись спиной к стене, я слегка отодвинула в сторону выцветшую желтую занавеску и выглянула в окно. Запущенный двор казался тихим под светом предвечернего солнца, пустым и недвижным. Оконное стекло приглушало гудение газонокосилки и свист проносящихся мимо машин. Плотно сжав губы, я решила ждать здесь, пока не услышу, как подъезжает автобус.

– Он любит наличные, – сказал Дженкс, опускаясь и вставая на подоконник. – Я приведу его в контору, когда он все твое барахлишка в кладовку запрет.

– Ты имеешь в виду, все, что к тому времени само собой отсюда не денется? – спросила я, хотя и знала, что за сохранность моих вещей вряд ли стоило опасаться. Да, заговоры, особенно черные, обычно бывали специфичны к мишени, но кто мог знать? Ни один дурак не стал бы рисковать своей жизнью из-за моего дешевого скарба. – Спасибо, Дженкс. – Теперь выходило, что он уже дважды меня спас. Из-за этого я испытывала неловкость. И легкое чувство вины.

– Брось, Рэчел, мы же партнеры, – отозвался Дженкс, но мне это ни капли не помогло.

Натужно улыбаясь энтузиазму фейка, я поставила коробку на подоконник и стала дожидаться автобуса.

ГЛАВА ПЯТАЯ

В автобусе было тихо– как и в любом общественном транспорте, движущемся в эти часы по Низинам. Дженкс вылетел в окно вскоре после того, как мы переехали через реку и оказались в Кентукки. Он придерживался того мнения, что ВБ не станет садиться мне на хвост и брать меня за жабры в автобусе, при свидетелях. Я не была готова в это поверить, но и просить его остаться тоже не собиралась.

Я сказала водителю адрес, и он любезно согласился сообщить мне, когда мы туда прибудем. Человечек был совсем тощим, и выцветшая синяя униформа висела на нем как на скелете несмотря на ванильные вафли, которые он почти непрерывно запихивал себе в рот.