Ослепление - Харт Кэтрин - Страница 30

– Ух! – громко воскликнул он. – Как ни был, это игра не мужчин. Вот гольф. Там искусство.

– Там точно так же надо гонять мяч по полю, – сухо заметила Мэдди.

– Ага, но трудно и горячо в крови, – и Дуган обратился к Бренту: – Разве ж ты знаешь игру, Синклер?

– И весьма неплохо в нее играю, – сообщил Брент.

– Будешь добр игру со мной? Разве ж увижу, что кроме шотландцев есть другой муж, кто играт гольф? Еще ни один в Америке мне не был виден.

Это уже был прямой вызов, который Брент готов был принять, если бы не одна проблема.

– Но где мы будем играть? Насколько мне известно, в Филадельфии нет ни одной площадки для гольфа.

– Теперь есть, – довольно сообщил ему шотландец. – Там в выставке Шотландский павильон. Взяли кусок «Файермаунт Парка». Дистанция в два раза короче, стало быть, труднее, – поддразнил Дуган Брента. – Что скажи игра рано утром?

По мнению Брента, это было бы лучшим выходом для их соперничества. И если ему удастся еще и обыграть спесивого шотландца, тем лучше.

– Я буду там, – пообещал он.

Андреа была разочарована – и озабочена. Когда Дуган удалился, она накинулась на Брента.

– Зачем вы согласились с ним встречаться? Вот уж совершенно ни к чему, на мой взгляд.

– Этот мужлан открыто бросил мне вызов, – заявил Брент так, словно дальнейших объяснений не требуется. – И я не могу не ответить на него.

– Это связано с мужской гордостью, дорогая, – вмешалась Мэдди, видя, что Андреа все еще в недоумении. – Мужская душа – это так сложно, она постоянно требует самоутверждения, демонстрации, демонстрации превосходства над себе подобными любым способом – будь то грубая сила или интеллектуальное соперничество. По-моему, это осталось в мужчинах еще с тех времен, когда мы жили в пещерах, или, согласно, учению Дарвина, с тех времен, когда при встрече два наших предка лупили себя и друг друга кулаками в грудь.

– И оттого наполнялись чувством собственного достоинства и уверенности в себе? – притворно наивно уточнила Андреа, искоса из-под опущенных ресниц наблюдая, как мрачнеет от сих ехидных рассуждений физиономия Брента.

– И это все, что я заслужил своими искренними попытками как можно лучше выглядеть в ваших глазах? – обиженно запротестовал он. – Ничего, кроме издевательств?

– Ах, так значит, вы просто старались произвести на меня впечатление, – сказала Андреа. – Ну, тогда это совсем другое дело, это я еще способна понять. Но все же, учтите на будущее, вам вовсе нет нужды устраивать корриду со всяким бычком, появившимся на горизонте. Мне кажется, что вы и так достаточно выдающаяся личность.

ГЛАВА 11

Брент весь так и светился триумфом, возвращаясь с утренней партии в гольф. Андреа проводила время за книгой в одной из лоджий отеля, когда туда заявился молодой адвокат – по его виду можно было предположить, что он вот-вот примется отплясывать джигу.

– Я обыграл его! – провозгласил он, хотя это было и так вполне понятно. – Я разгромил наголову этого рыжего верзилу!

– И ваш соперник повержен в прах, не так ли? – забавно поддразнила его Андреа. – Смотрите, не лопните от самодовольства, оно вас так и распирает.

– Ну, я, конечно, не могу сказать, что играл намного лучше его – по правде говоря, все решилось под самый конец благодаря одному моему весьма удачному удару, – признался Брент. – Но вы подумайте сами: гольф – национальная шотландская игра, и я обыграл шотландца! Ну разве это не замечательно!? – Он подхватил девушку под руку, заставляя ее покинуть уютное кресло, и с нетерпением стал наблюдать за тем, как она методично поправляет небрежно задетый и помятый им волан на платье. – Идемте же. Я хочу отпраздновать свою победу! Давайте поскорее отыщем Мэдди и отправимся на выставку, чтобы я смог купить вам все, что душе угодно!

В этой жизни Андреа после Брента нужен был только Стиви. Но разве она может ему в этом признаться? И вместо этого она сказала с лукавством:

– Чудесно. Мне угодно иметь швейную машинку. Самую лучшую. Фирмы «Зингер».

Он словно споткнулся на месте и попытался заглянуть ей в лицо в опасении, что она потеряла рассудок.

– Швейную машинку? – переспросил он. – Зачем?

– И вы спрашиваете зачем? – рассмеялась она. – Уж, натурально, не затем, чтобы разбивать ею орехи!

– Вы прекрасно понимаете, что я не это имел в виду. Просто я огорошен вашим желанием и хочу понять, правда ли она вам нужна. В том смысле, станете ли вы ею пользоваться.

– Безусловно, я буду ею пользоваться, – заверила она. – Если бы вы только были в состоянии понять, как выгодно иметь в доме швейную машинку! Я бы тогда сшила себе платья сама. Добрейшая Мэдди покупает мне множество платьев, а ведь, если бы я могла их шить, они бы обошлись в четыре раза дешевле! Впрочем, это, конечно, не должно означать, что я действительно жду от вас такую машинку, – торопливо добавила она. – Я просто ответила на ваш вопрос, вот и все.

– Андреа, милая, дорогая, неужели вы до сих пор не заметили, что я располагаю достаточными средствами для того, чтобы после нашей свадьбы одевать вас в самые роскошные туалеты? У вас не будет никакой необходимости корпеть над шитьем и колоть пальцы, разве что ваше пристрастие к нарядам не разорит меня вконец и я не кончу свои дни в приюте для бедных.

– О, как мне приятно узнать, что вы не скряга, мистер Синклер, – мило улыбнулась она. – Но вспомните, что говорил мистер Франклин: «Сэкономишь пенни – заработаешь два». А я без ложной скромности могу вас уверить: при минимуме желания и усердия я способна создать туалет вдвое красивее тех, что висят сейчас в моем гардеробе, и посрамить любой фешенебельный магазин готового платья. Поверьте, это доставит мне огромное удовольствие.

– Ну, мы еще посмотрим, от чего вы предпочтете получать удовольствие, став моей женой, – заключил он. – А теперь я прошу вас придумать еще какое-нибудь желание. Что-нибудь не такое практичное. Что-нибудь абсолютно фривольное.

Решив в конце концов последовать указаниям Брента, Андреа, сама того не желая, повергла его в полнейшее изумление, выразив свое новое пожелание.

Между одним павильоном, где находились египетские мумии, и другим, где выставлялась коллекция чучел, находилось небольшое здание с выставкой экзотических животных. Кроме поражавшего воображение разнообразия тропических пташек, охотничьих соколов, гадов и диковинных тварей со всех концов света, небольшой угол павильона был отведен для экспозиции выведенных селекционерами всевозможных чистокровных пород собак и кошек. Натурально, многие из них были предназначены на продажу.

– Вам угодно приобрести котенка? – удивленно воскликнул Брент, нерешительно уставившись на комок пушистого меха, так очаровавший Андреа. – Вы слишком серьезно восприняли мои слова, когда я советовал вам выбрать нечто абсолютно непрактичное и фривольное.

– Ах, но Брент! Вы только взгляните на нее! Она же просто прелесть! – Различив в ней потенциального покупателя, оборотистый продавец ловко вложил крошечного серого ангорского котенка в протянутые ему с готовностью руки.

– Она похожа на испачканную пылью пуховку для пудры! – не удержался от критического замечания Брент.

– Или на мою черную ангорскую шаль, на которую высыпали целую пудреницу, – подхватила Мэдди.

В этот миг в мозгу Брента промелькнула неоформленная, полузабытая догадка, но исчезла еще до того, как он успел осознать ее.

– Стиви будет обожать ее! – восхищалась Андреа, отвлекая на себя внимание.

– Сколько, вы говорите, вашему племяннику лет? – скептически поинтересовался он.

– Два года.

– И он, без сомнения, полон неосознанной жестокости. Если он похож на детей моего брата, равно как и на всех остальных детей в этом возрасте – а скорее всего так оно и есть, – он, конечно, будет обожать ее, но на несколько странный манер. Менее чем за неделю он ощиплет ее догола, если только не придумает чего-нибудь более оригинального.