Ослепление - Харт Кэтрин - Страница 36

– Ну вот! – злобно прошипела она, выскочив наконец в гостиную к Бренту. – Я готова, но только смотрите, чтобы через минуту я уже была снова здесь.

– Что с вами, дорогая? – произнес он, качая головой и внимательно заглядывая ей в глаза, – вы не доверяете мне? – Он пропустил ее перед собой и повел по коридору, тихонько притворив дверь их с Мэдди номера.

В отличие от занимаемых Мэдди и Андреа апартаментов, номер Брента состоял всего из одной, огромной и неуютной комнаты, служившей и спальней, и гостиной. Две боковые двери вели в гардеробную и ватерклозет.

– Присаживайтесь, – пододвинул Брент кресло. – Вы не хотите взять полотенце и высушить волосы? – вежливо поинтересовался он.

После того, как она наотрез отказалась, он взял второе кресло и придвинул вплотную к ней.

– А теперь, моя дорогая мисс Синклер, я хотел бы знать, где вы шлялись нынче ночью, с кем встречались и что делали. И пожалуйста, не оскорбляйте меня новыми попытками отделаться ложью.

Она во все глаза смотрела на него, не в силах собраться с мыслями.

– Я… Я… Да пропади все пропадом! Я вышла из гостиницы, чтобы выкурить сигарету, и меня застал дождь! Теперь вы довольны, жестокое животное?

Ее ответ донельзя удивил Брента. Несколько нескончаемых секунд он разглядывал ее с недоверием, а потом спросил:

– Вы вышли, чтобы сделать что?

– Вы уже слышали, – отчеканила она. Повинуясь необъяснимому побуждению, она постаралась прикинуться гневной: – А что же, по-вашему, я должна была там делать, мистер Синклер?

– Я не верю вам, – наконец решившись, сделал он вывод.

– Меня абсолютно не волнует, верите вы мне или нет, – неприязненно парировала она. – А теперь вы позволите мне уйти? Можно считать инцидент исчерпанным? – и она попыталась было подняться с кресла, но он подтолкнул ее обратно.

– Не совсем. Скажите мне: почему это вам понадобилось выходить наружу, чтобы выкурить сигарету, Андреа? У вас ведь имеется собственная комната.

– И она смежная с комнатой Мэдди, – напомнила она. – И, стоит мне закурить у себя в комнате, дым через щель под дверью запросто попадет в комнату Мэдди. Или им пропахнут занавески, и Мэдди сможет учуять потом. Или это учует горничная, а они все в этом отеле шпионки и доносчицы.

Пока она говорила, Брент извлек из кармана пиджака портсигар. К ее смущению, он вынул две сигареты, зажег их обе и протянул одну Андреа.

– Вот, возьмите, дорогая, – пропел он. – Курите, сколько угодно вашему сердечку. Я не проболтаюсь ни единой душе, пока вы не рискнете сделать это публично. А этого просто не может произойти, конечно.

– Что-то не так, любовь моя? – поддразнил он, видя ее замешательство. – Я осмелился предложить не тот сорт табака? Но именно эти сигареты самые популярные в Нью-Йорке.

Понимая, что, раз уж назвался груздем, придется лезть в кузов, Андреа взяла сигарету и неловко зажала ее между двумя пальцами, стараясь изобразить то, что видела на рекламных афишах. Осторожно она поднесла конец сигареты к пересохшим губам и попыталась сделать затяжку. Дым заполнил ее рот и нестерпимо защипал в носу, но она изо всех сил старалась сделать вид, что ей это нипочем.

– Ну же, Андреа, – издевательски рассмеялся Брент. – Разве так курят? Вы даже не смогли изобразить это достаточно похоже. Вы делайте как положено. Наберите дым в легкие.

Он раскусил ее. И они оба прекрасно это понимали. Но, загнанная в угол, что еще она могла сделать? Она сделала еще одну, более глубокую затяжку, но поперхнулась дымом и забилась в кашле. Брент наклонился и заботливо похлопал ее по спине.

– Я заберу у вас сигарету, чтобы вы больше не мучались, – произнес он с мрачным юмором. – Вы никудышний курильщик, любовь моя.

– Н… Нет! Я просто совсем недавно начала это делать, – пропыхтела она, стараясь подавить желание собственного желудка сию минуту вывернуться наизнанку. Невольно она провела рукой по губам, стараясь удалить прилипшую сигаретную бумагу и табак.

Он нежно отвел ее руку и сам стал делать это, медленными осторожными движениями касаясь ее губ. Ее глаза заворожило золотистое пламя его загадочного, испытующего взгляда.

– Скажите же мне правду, Андреа, – мягко промолвил он. – Вы были снаружи с тем человеком, не правда ли?

Она инстинктивно хотела провести языком по пересохшим губам, но наткнулась на его пальцы. От этого ее мысли пришли в полное смятение, так что она не сразу поняла смысл вопроса.

– Каким человеком? – переспросила она.

– С тем малым, который танцевал с вами весь вечер. Кажется, его зовут Хендерсон? – подсказал он.

– Я не была с ним. Нас с Мэдди проводил в номер один из ее приятелей.

– А потом вы выскочили наружу, чтобы повстречаться с ним, так? – настаивал он.

– Нет. Вы ошибаетесь. Я была совершенно разбита после ссоры с вами. И не могла заснуть. И я подумала, что сигарета поможет мне успокоиться.

Он наконец обратил внимание на продолжавшие дымить сигареты и затушил их в стоявшей на низком столике пепельнице. А потом обернулся к ней и с чувством произнес:

– Вы лгунья, Андреа. Красивая, бессовестная лгунья. Скольким мужчинам вы вскружили голову так, что они безоглядно поверили вам? Скольких несчастных вы опутали вашими сетями? Ведь наверняка я не первая жертва, не устоявшая перед источаемым вами обаянием, перед вашими сладкими речами.

– Вы не правы, Брент.

Он поднялся на ноги, нависая над ее креслом, словно загоняя ее в угол.

– А скольким счастливцам удалось выиграть приз? Получить награду за преданную службу и недалекость?

– Прекратите! – возмутилась она, снова напуганная его странным поведением. – Я не имею ни малейшего понятия, что вы хотите сказать.

– Да неужели? – съязвил он. – Что ж, позвольте мне объяснить. До нынешнего вечера я имел неосторожность увериться в том, что ваши упоительные поцелуи являются знаком расположения ко мне – ко мне одному. Но теперь вижу, что вы обладаете такой изворотливостью, о которой я не смел и помыслить. Так просветите же меня, сколько мужчин возлежали между ваших ног и наслаждались вашим телом? Или их так много, что вы потеряли им счет?

– Я презираю вас, чудовище! – вскричала она, стараясь отпихнуть от себя Брента. – Я никогда не возлежала ни с одним мужчиной! И уж определенно не намерена проделывать это сейчас, с вами!

А в это время его сильные руки обвились вокруг нее, прижимая локти к бокам. Он подхватил ее и понес к кровати.

– Подумайте хорошенько, моя прелестная искусительница. Вы ведь превратились сейчас из охотницы в дичь, и я не собираюсь отпускать вас прежде, чем удовлетворю свою страсть.

– Вы сошли с ума! – воскликнула она с диким ужасом во взоре – и чем-то еще, совершенно неуловимым. – Отпустите меня, прежде чем вы не опозорили нас обоих! Пожалуйста!

– Очень скоро вы станете умолять меня кое о чем ином, – пропыхтел он, швыряя ее на кровать и наваливаясь сверху, чтобы не дать вырваться. – Вы будете умолять о том, от чего мы воздерживались все то долгое время, пока вам было угодно разыгрывать ваши кошачьи игры.

И его рот накрыл ее губы, заглушив возглас протеста, его язык прорвался между ее губ, словно раскаленная рапира. Андреа ощутила вкус табака, бренди и… Брента. На какой-то миг она поддалась знакомому очарованию его поцелуев. Но тут одна его рука стиснула ей грудь, а другая полезла под юбку, и она извернулась, мотая головой из стороны в сторону, чтобы избежать его поцелуев, так волновавших ее когда-то.

– Не делай этого, Брент! – взмолилась она. – Ты пьян. Утром ты сам возненавидишь себя, но это не будет даже сотой долей той ненависти, которую ты возбудишь во мне!

– Все еще занимаетесь глупостями, невзирая на поздний час? – с насмешкой спросил он.

– Нет, это правда. Пожалуйста, поверьте мне.

– Когда вы прожигаете меня насквозь огнем своих фиалковых глазок, мне очень хочется сделать это, – сообщил он. – Какие чары вы успели наслать на меня, что я по сей час готов принять ваши отговорки за правду?