Пощады не будет - Злотников Роман Валерьевич - Страница 73

Они появились в лагере агберцев два дня назад. Около полудня. Их попытались было задержать у рогаток, но они просто вырубили шестерых караульных, неосторожно приблизившихся к таким аппетитным особам, и нагло двинулись прямо через лагерь к шатру Грона, не обращая внимания на беготню и крики за спиной. Ближняя стража, взбудораженная сопровождавшими их воплями, едва не воздела их на копья, но вовремя выскочивший из шатра барон Шамсмели, узнав знакомые фигуры и прически, остановил латников.

– Что вам здесь надо? – холодно спросил он, когда шейкарки приблизились к нему в сопровождении караульных.

– Мы к Грону, – сообщила Линдэ, попытавшись просто пройти мимо барона.

Мрачные латники тут же скрестили пики перед ее носом. Линдэ остановилась и удивленно уставилась на них.

– Эй, я не знаю, как тебя зовут, – обратилась к барону Эмальза, – но раз ты рядом с Гроном, значит, не дурак, не так ли?

Барон едва не поперхнулся, услышав такую характеристику, но, сделав над собой усилие, отреагировал на столь странное заявление всего лишь сдержанным кивком.

– Тогда почему ты не разрешаешь нам пройти к Грону? – озабоченно спросила Эмальза. – Разве ты не знаешь, что он сейчас шмельцель!

– Во-первых, не к Грону, а к его высочес… – рассерженно начал кто-то из офицеров, которые подтянулись к месту разговора из своих палаток, привлеченные шумом и гамом, сопровождавшими появление шейкарок, но барон прервал его жестом и переспросил:

– Шмельцель?

– Ну да, – нетерпеливо отозвалась Линдэ. – А кто же еще?

– И неужели ты хочешь, чтобы он им и оставался? – задала вполне логичный, с ее точки зрения, вопрос Эмальза.

Барон растерянно оглянулся на офицеров. Грон уже трое суток не выходил из своей палатки, а его денщик, которого они время от времени подсылали к нему, рассказывал, что Грон сидит за походным столом, устремив взгляд в одну точку, и ни на что не реагирует. Все время в одной позе. Даже ночью. Барон нерешительно повел плечами.

– Ну… нет, наверное… но я не знаю, что такое шмельцель.

Сестры переглянулись, и рыжая Линдэ высокомерно фыркнула. Ну что вообще знают эти равнинники?

– У него убили жену, – покладисто начала более терпеливая Эмальза. – Любимую жену, так?

– Ну да, – кивнул барон, все еще не понимая, к чему клонит шейкарка.

– И это его сильно ранило. Очень сильно. Но не тело, а душу, – продолжила Эмальза. – Так вот, человек с такой раной в душе не может правильно жить. Он делает глупые поступки. Он копается в своей ране. Иногда он даже хочет убить себя.

– Грон не такой, – категорично заявила Линдэ.

Эмальза бросила на сестру осуждающий взгляд.

– Я и не говорю, что он такой. Грон сильный. Но многие шмельцель такие. Ты знаешь, не так ли?

Линдэ опять фыркнула. А Эмальза снова развернулась к барону:

– Так вот, когда человек шмельцель, ему очень плохо. И он делает себе еще хуже. А разве и ему, и нам всем это нужно?

Офицеры-агберцы переглянулись. Впервые в словах шейкарок промелькнул какой-то смысл.

– И… что? – осторожно спросил барон Шамсмели.

Рыжая удивленно воззрилась на него и снова фыркнула, будто удивляясь тому, как можно быть таким тупым. Но Эмальза спокойно взяла сестру за руку и, повернувшись к барону, пояснила:

– Мы знаем, что нужно делать, чтобы человек перестал быть шмельцель. Пусти нас к Грону.

Барон сумрачно уставился на сестер. Знают… как же. Да чтобы эти ведьмы запрыгнули в постель к коннетаблю в тот момент, когда еще не остыло тело…

– Э-э, не о том думаешь! – оборвала Эмальза его мысль, точно угадав ее. – Ему сейчас никто не нужен. Никакая женщина. Даже если бы он уже согласился взять нас младшими женами, мы бы сейчас все равно не стали делить с ним постель. Пока мужчина шмель-цель, этого делать нельзя. Он может совсем… – И она сделала круговой жест над головой, показывая, что может случиться со шмельцель, если он возляжет с женщинами. – Ему сейчас другое нужно. И мы знаем что.

Барон беспомощно оглянулся на своих офицеров. В глазах большинства их тихо засветилась надежда. Видеть Грона таким, каким он был в эти три дня, было невыносимо. Так, может…

Барон развернулся к шейкаркам.

– Вам… – начал он пересохшими губами. – Вам что-нибудь нужно?

– Вода, – мгновенно отозвалась рыжая.

– И бадья, – добавила Эмальза. – И чистое белье.

Барон перевел взгляд на денщика, переминающегося с ноги на ногу в нескольких шагах от них.

– Принесешь. И покажешь, – приказал он и, подняв взгляд, кивнул латникам, приказывая освободить проход.

Шейкарки молча двинулись вперед, только Линдэ раздраженно оттолкнула рукой одного из латников, убравшего копье, но не успевшего отступить в сторону. Тот с лязгом опрокинулся на спину. Но когда он, полыхнув лицом, вскочил на ноги, шейкарки уже скрылись в шатре Грона.

Где-то с полчаса все, не расходясь, наблюдали, как денщик, взяв себе в помощь пару латников, носится с ведрами от ручья к шатру, потом оба латника выволокли бадью, полную грязной воды, и на некоторое время все замерло. Затем денщик выскочил наружу и, ошалело крутя головой, двинулся в их сторону.

– Они там это… – забормотал он, приблизившись, – вина просят. Самого крепкого, какое есть.

– Вина! – возбужденно загомонили офицеры. – Зачем вина? Какого вина? А что они вообще там с ним делали?

Тут денщик густо покраснел.

– Мыли они его. Раздели, нагишом в бадью усадили и давай мыть в четыре руки. Особливо это… – Денщик запнулся.

Все напряженно подались вперед.

– Голову! – выпалил денщик. – Как вцепились пальцами ему в космы и давай их начесывать. Вкруговую. Куртки скинули, присели на корточки и давай…

– Куртки скинули? – удивленно переспросил кто-то. – Это они как, голые там, что ль?

– Да не. У них еще рубашки там, тонкие, правда. Да еще замочились. – Денщик покраснел еще сильнее, но тут же поспешно добавил: – Токмо его высочество на них никак не реагировал. Сидел будто тряпичный. Ну сначала. А как они ему голову так исчесали – вроде как слегка очухался. И как тоскливо так вздохнет… У меня аж сердце захолонуло…

Все оживленно переглянулись. Ну хоть какое-то различие с предыдущими днями.

– А энти-то сразу повеселели. И тут же вина потребовали.

Барон поспешно оглянулся, собираясь распорядиться насчет вина, но герцог Тосколла уже позаботился об этом. И вестовой уже стоял рядом с темно-бордовой бутылью кагдерииского южного, считавшегося самым крепким в Шести королевствах.

– Вот, бери.

Денщик суетливо кивнул и, схватив бутылку, рысцой метнулся к шатру…

Вернулся он через полчаса. С сияющим лицом.

– Спит! – торжественно доложил он барону.

Толпа офицеров одобрительно загудела.

– А эти? – нетерпеливо спросил барон.

Денщик растерянно оглянулся на шатер, и в этот момент полог откинулся и наружу выскользнула Линдэ. Не обращая внимания на сотню глаз, тут же уставившихся на нее, она сбежала вниз, к ручью. Там быстро разделась донага и плюхнулась в ледяную воду. Барон, поймавший себя на том, что все это время вместе со всеми тупо пялился на шейкарку, опомнился и, развернувшись к офицерам, заговорил:

– Э-э-э… господа, давайте, давайте… расходитесь по подразделениям. Даст Владетель, коннетабль завтра нас вызовет, а мы тут за последние три дня совсем все на самотек пустили…

Когда все разошлись, а шейкарка, вылезши из ручья, встряхнулась, будто кошка, и, натянув на мокрое тело одежду, снова скрылась в шатре, барон решился лично проверить, как там Грон. Но когда он приблизился к шатру, из него выскользнула Эмальза. Барон остановился.

– Как он?

– Спит, – улыбнувшись, отозвалась Эмальза. – Грон сильный. И верный. Потому-то ему и было так тяжело. Но мы ему помогли. Завтра он снова будет с вами говорить.

– Слава Владетелю! – с облегчением выдохнул барон и, мгновение поколебавшись, спросил: – Вам освободить шатер?

– Шатер? – Эмальза озадаченно посмотрела на него. – Зачем?