Горец-любовник - Хауэлл Ханна - Страница 3

– Куда ты направлялась, девочка? Нет, лучше скажи, тебя скоро начнут искать? – спросил Грегор, испытывая легкое беспокойство от того явно приятного ощущения, что он испытывал, обнимая девушку. Инстинкт подсказывал ему, что Алана – не ребенок, за которого себя выдает, но мало ли что может подсказать мужчине инстинкт?

– Скоро ли начнут искать? Что ж, вполне вероятно. – Алана очень сомневалась, что та записка, которую она оставила дома перед побегом, успокоит ее родителей. – А на твой первый вопрос отвечаю: я направлялась к сестре.

– Боюсь, Гоуэны в таком случае скоро выяснят, кто ты такая, даже если ты им ничего не сказала.

– Понятное дело. А как насчет тебя? Тебя кто-нибудь хватится?

– Да, но не скоро.

Они подумают, что он все еще обхаживает свою будущую жену. В сложившихся обстоятельствах времени на размышления о причинах, побудивших его искать жену с хорошим приданым, было более чем достаточно. Что ж, Мейвис – прекрасная женщина, очень даже приятная на вид. И за нее давали неплохой земельный надел и деньги тоже. Уезжая от нее, он чувствовал себя победителем, помолвка была делом почти решенным. Но почему-то с каждым часом, проведенным в этой кромешной мгле, наедине со своими мыслями, он все больше сомневался в том, что поступает разумно, и теперь у него уже не было уверенности, что он сделал правильный выбор. Не хотелось думать, что зерно сомнений посеял в нем кузен Сигимор, но все чаще на ум приходили именно его, Сигимора, слова. Тот заявил, что Мейвис не по нему «скроена», она ему «не впору».

Грегор мысленно выругался. Какое все это имело значение? Ему почти тридцать, и до сих пор ему ни разу не встретилась «та самая» женщина, о которой он мог бы сказать, что она «под него скроена». Мейвис давала ему шанс стать самому себе господином, стать настоящим лэрдом и управлять своими владениями как истинный хозяин. Он выбрал Мейвис, исходя из доводов рассудка. А что до сердца, то не всем дано выбирать сердцем. И нежные чувства не каждому дано испытать. Если за столько лет он ни к одной из женщин, коих у него было в избытке, ничего подобного не испытал, то может ли он вообще полюбить кого-нибудь? А страсть можно разжечь – было бы умение. Приложив же еще немного труда, можно добиться даже взаимопонимания. И этого вполне достаточно.

Грегор уже собирался спросить у Аланы, далеко ли от Гоуэнов живут ее сородичи, как вдруг услышал шаги наверху и предусмотрительно промолчал. Кто-то приближался к люку.

– Стань туда, девочка, – сказал он, подтолкнув ее к противоположной стене. – Сейчас они спустят нам воду и пищу и поднимут ведро. Я не хочу, чтобы это ведро на тебя опрокинулось.

Отодвинувшись от Грегора, Алана тут же почувствовала холод. Она продолжала пятиться, пока не споткнулась о ворох одеял и не упала на них. Уже сидя, она продолжала отодвигаться, пока не уперлась спиной в каменную стену. Люк открылся, и веревка с крюком на конце спустилась вниз. Света фонаря хватало ровно настолько, чтобы пленники могли разглядеть веревку. Грегор двигался так уверенно, словно видел в темноте, что навело Алану на мысль, что он держит в памяти воображаемый рисунок своей темницы. Она наблюдала за тем, как подняли полное ведро и спустили другое – пустое. Когда Грегор потянулся за этим ведром, она увидела его силуэт. Грегор и в самом деле был очень высок и худощав. Алана мысленно выругалась, проклиная темноту за то, что не может его в такой тьме рассмотреть получше.

– Наутро нам понадобятся два ведра для умывания! – прокричал Грегор, задрав голову.

– Два? – проворчали наверху. – Зачем два?

– Одно для меня, другое для девчонки.

– Вы можете мыться из одного.

– За ночь тут можно грязью обрасти. Одного ведра никак не хватит.

– Посмотрим, что скажет хозяин, – ответил стражник.

Алана поморщилась, когда люк закрылся, и они снова погрузились в полную темноту. Напряженно прислушиваясь, она пыталась определить, где находился Грегор, но все равно вздрогнула от неожиданности, когда он присел рядом. Когда же она уловила запах сыра и теплого хлеба, в животе у нее заурчало.

Грегор рассмеялся, потом сказал:

– Двигайся очень осторожно, девочка. Еда между нами. Гоуэны кормят вволю, хотя пища довольно однообразная.

– Лучше хоть что-то, чем ничего. Может, ты сам станешь давать мне еду? Похоже, мне долго придется привыкать к такой темноте.

Алана напряглась, почувствовав на ноге его ладонь, но затем что-то упало к ней на колени. Опустив руку, она нащупала кусок хлеба и тут же начала его жевать. Грегор не собирался ее лапать – просто пытался понять, где именно она сидит. Интересно, почему при этой мысли она испытала некоторое разочарование?

– Ешь все, что дают, девочка. Пока меня никакие твари не беспокоили, но я слышал их писк. Оставишь еду, и они не замедлят явиться за угощением.

Алана поежилась:

– Терпеть не могу крыс.

– И я тоже. Поэтому и не делаю запасов.

Алана кивнула, хотя он скорее всего этого не увидел, и принялась за еду. Какое-то время оба ели молча. Когда желудок наполнился, Алана почувствовала крайнюю усталость – все тяготы этого дня разом навалились на нее и сморили. Ей ужасно захотелось спать. И тут она поняла, что для нее отдельной постели не предусмотрено.

– Где мне спать? – спросила она, благодаря темноту за то, что она скрыла краску стыда на ее щеках.

– Здесь, со мной, – ответил Грегор. – Я буду спать у стены. – Он улыбнулся, почувствовав ее смущение. – Не бойся, девочка. Я не обижу тебя. Я маленьких никогда не обижал.

«Да, конечно, – со вздохом облегчения подумала Алана. – Он ведь считает меня ребенком». Она почти забыла о своей маскировке. Придется несколько дней не снимать повязку с груди – но что делать? Считая ее ребенком, Грегор станет обращаться с ней как с сестрой или дочерью. А если поймет, что рядом с ним женщина, то, возможно, станет приставать к ней. У нее промелькнула предательская мысль, что в этом ничего плохого не будет, но Алана тут же одернула себя за распутные мысли – ведь она даже не знала, как этот мужчина выглядит.

Как только с едой было покончено, Грегор встал и убрал подальше ведро. Минуту спустя Алана услышала, как он снимает одежду, а потом почувствовала, как он забирается под одеяло. Она тут же отодвинулась и замерла на несколько мгновений. А потом, после недолгого раздумья, ослабила шнуровку на корсаже и разулась, прежде чем забраться к нему под одеяло. И ей тотчас же стало тепло, так что она даже вздохнула с облегчением. Близость Грегора успокаивала ее – казалось, одним своим присутствием он придавал ей храбрости в этой жуткой темнице. Почему так происходило?.. О, сейчас она чувствовала себя слишком усталой, чтобы докапываться до причин этого чуда.

– Утром подумаем о побеге, – сказал Грегор.

– Ты знаешь, как отсюда выбраться?

– Шанс есть, но очень маленький. Спи. Копи силы. Они нам понадобятся.

Не слишком-то обнадеживающее заявление, подумала Алана, закрывая глаза.

Глава 2

Алана поморщилась, когда, закончив умываться, вынуждена была надеть пусть и чистую, но влажную одежду. Гоуэны удовлетворили их с Грегором требование и дали им достаточно воды для умывания, но в подземной темнице было очень сыро, так что пробирало до костей.

Да, сыро и ужасно холодно… За те трое суток, что Гоуэны продержали ее в яме, эта леденящая сырость чуть не свела ее с ума, и не было никакой возможности избавиться от холода. Если ей и бывало тепло, так только во сне, когда Грегор прижимал ее к груди, согревая теплом своего тела.

Все это становится настоящей пыткой, думала Алана, расчесывая волосы растопыренной пятерней. И слишком уж часто ей хотелось признаться Грегору в том, что она вовсе не ребенок, а взрослая девушка. Алана не понимала, откуда могло в ней взяться столь острое вожделение к мужчине, которого она знала всего несколько дней, которого никогда толком не видела, и который не торопился ей о себе рассказывать. Впрочем, ей почему-то казалось, что она знает его уже долгие годы. И всякий раз, когда он прижимал ее к себе, у нее возникала потребность прижаться к нему еще крепче. В такие моменты ей очень хотелось, чтобы он почувствовал влечение к ней. Временами ей казалось, что она потихоньку сходит с ума, однако Алана не знала, как излечиться от этого безумия.