Клятва и меч - Шелби Грэм - Страница 21

Щеголь замер с вытаращенными от страха глазами, а затем судорожно сглотнул.

– Слезай с коня, господин, отдохни, – сурово сказало мрачное чудовище, дьявол, монстр.

«Разве дьяволы умеют разговаривать? Да. Им известны все языки в мире. О Боже, это наказание за мои грехи! Прости меня, Господи, я только следовал общепринятым манерам, я не хотел оскорбить тебя своим непристойным видом».

– У меня… у меня нет денег… – пробормотал в ужасе дворянин. – Я продам коня и заплачу… я продам все, все!

– Нет. Лучше я продам все это, а заодно и тебя. Слезай, кому говорю!

Молодой человек спешился, не сводя завороженного взгляда с огромного ножа, а затем дрожащими руками расстегнул перевязь с мечом. Монстр прорычал:

– Как твое имя, господин?

– Гилберт де Рентон, – упавшим голосом ответил дворянин. – Я не убил в своей жизни ни одного человека… Я игрок в шахматы, играю порой на деньги, это верно, но это не такой уж большой грех… Но почему вы спрашиваете мое имя? Разве вы не знаете его?

– Теперь знаю.

Гилберт де Рентон понял, что был глупцом. Кого бы ни скрывал темный капюшон с жуткими прорезями, но это было не свиное рыло и не уши, как у летучей мыши.

Молодой дворянин гордо выпрямился, поправил свою шляпу и с высокомерной улыбкой посмотрел на монстра. Павлинье перо эффектно взметнулось, и длинные волосы рассыпались по его плечам.

– Тебе не запугать меня, – звенящим от негодования голосом сказал Гилберт. – Ты – самый обыкновенный разбойник. Чего ты хочешь – мою лошадь? Мою одежду? Возьми и убирайся. Я куплю себе новые.

Разбойник кивнул.

– Не сомневаюсь. Признавайся – ты верен королю Стефану?

Гилберт фыркнул.

– На этот вопрос я мог бы и не отвечать, – презрительно сказал он. – Даже через свои дурно вырезанные прорези для глаз ты должен заметить, что я одет по последней королевской моде.

– Да, похоже на то. А теперь подними руки и не вздумай мне перечить, красавчик, иначе я тебя зарежу, словно свинью.

Монстр неторопливо размотал веревку, подождал, пока Гилберт снимет перчатки, а затем связал ему руки и подтолкнул его в сторону узкой тропинки, ведущей через луг к лесу.

– Такому богатому красавчику следовало путешествовать с эскортом, – укоризненно заметил бандит в капюшоне, и Гилберт де Рентон мысленно согласился с ним. Все верно, но разве мог бы он произвести должное впечатление в окружении дюжины потных всадников, понятия не имеющих об изысканных манерах?

Они вошли в лес. Гилберт уныло шагал впереди, а монстр следовал за ним, ведя под уздцы лошадь. Он размышлял: «Что ж, этот павлин – недурная добыча. Двадцать пять фунтов я получу за коня… десять – за одежду и конскую сбрую… плюс меч с отделанным драгоценностями эфесом… да и сам сопляк потянет фунтов на триста… Нет, такого красавчика я меньше чем за четыреста фунтов не отдам. Все хорошо, только Эдвига убьет меня на месте, когда обнаружит, что я порезал одну из ее юбок…»

Главная служанка госпожи Элизы решала свои проблемы другим путем…

На регулярное свидание со своим любовником-сержантом она опоздала. Позволив немного приласкать себя, Эдвига высвободилась из его объятий и твердо сказала:

– Нет, милый, это надо заслужить.

– Все что угодно, – заверил ее Моркар, усмехаясь. – Ты же знаешь, я сделаю для тебя все, моя голубка. Иди ко мне, не терзай мое сердце…

Он обхватил ее, и его руки споро взялись за дело. Но Эдвига оттолкнула его и повторила:

– Нет. Сначала заслужи. А тогда мы еще увидим, кто первый запросит пощады в любовной битве.

Она вырвалась из объятий Моркара, отошла от берега реки и встала под одним из старых вязов. Сержант нырнул под низко стелющиеся ветки, уверенный, что его просто заманивают в более уединенное место. Тем временем его ласковая подруга сломала здоровенный сухой сук и выразительно помахала им. Ага, она хочет поиграть, ухмыльнулся сержант. Что ж, ладно, хотя меня распалять ни к чему.

Он шагнул к своей возлюбленной, охваченный вожделением, но Эдвига, не говоря худого слова, с размаху огрела его суком по голове. Ниже правого уха Моркара проступил кровавый рубец. Моркар застыл на месте, ощущая нарастающий гнев.

– Не вздумай прикасаться ко мне, мужлан! – визгливо крикнула Эдвига. – Я сегодня не в настроении!

Она указала суком на землю и сказала более мягким тоном:

– Садись, Моркар. О-о, да у тебя кровь…

Она оторвала лоскут от рукава своего платья и прижала его к ране.

– Ни… еще ни одна девушка не делала со мной такого, – просипел Моркар, со злостью глядя на служанку. – И даже не пыталась ударить меня.

– Верю, – еще более мягко ответила Эдвига и улыбнулась своему ошарашенному возлюбленному. – Но как я могу иначе заставить тебя слушать?

Моркар был ей нужен не только на зеленой лужайке, но и как сержант, и поэтому она решила излить бальзам на его раненую гордость.

– Я знаю тебя, – продолжала она. – Когда ты загоришься, тебя ничто не может остановить.

– Кроме удара по голове.

– Успокойся, ты же знаешь, как я отношусь к тебе, мой милый.

Моркар смягчился и уже более спокойным тоном спросил:

– Хорошо, забудем это. И что же я должен сделать, чтобы заслужить большее, чем удар по голове?

Эдвига внимательно осмотрела его рану, убедилась, что она неопасна, и тогда ответила вопросом на вопрос:

– Ты слыхал о Геракле?

– Нет. А кто это такой?

– Он был героем в Древней Греции и совершил двенадцать подвигов. Леди Элиза как-то прочитала мне поэму про него. Он отличался необыкновенной силой.

– Греция? Где это?

– Э-э… где-то между Италией и Святой землей. Не в этом дело. Поэма про Геракла навела меня на одну идею.

– Огреть меня здоровенным суком?

– Нет, измерить глубину твоей любви ко мне.

– Ого!

– Почему ты так удивлен? Ты же любишь меня, не так ли, Моркарушка?

– Я не говорил этого… То есть да, конечно. Зачем же я тогда пришел сюда, к реке?

– Может, просто потому, что ты хочешь меня, желаешь любви?

Черт побери, любви ей захотелось, в замешательстве подумал он. А что потом? Женитьба?..

Он вытер пот со лба и постарался улыбнуться поласковее.

– Так что ты мне хотела рассказать про этого Геракла, дорогуша?

Эдвига пытливо посмотрела на него и с досадой покачала головой. «Э-э, да его мысли похожи на рыбу в грязной луже – так и норовят высунуть нос из воды. Он любит меня не больше, чем любую другую девушку, которая покорно раздвинет ноги. Но на этот раз он недооценил свою прежнюю покладистую кобылку».

– Я тебе говорила, Геракл совершил двенадцать подвигов для своего милорда Эврисфея, – объяcнила она. – Я не помню, что ему предназначалось в награду, но каждый раз, когда ты выполнишь мое задание, мы будем приходить сюда и доставлять друг другу удовольствие.

– Ты хочешь сказать, что каждый раз перед тем, как завалить тебя в траву…

– Вот именно, мой сладкий. Тебе придется немного попотеть.

– И что же я должен делать? – нахмурился Моркар. – Подняться по стене башни? Бороться с медведем? Научиться играть на лютне?..

– Ничего такого трудного, – подбодрила его Эдвига. – Всего лишь навестить рыцарей – вассалов лорда Фитца – и убедить их поддержать своими мечами Уоллингфорд, когда придет время.

– Всех четырнадцать?..

– Да, всех. Но нам нужны также их люди и оружие. Все сержанты знают тебя, Моркар, и очень уважают. Они прислушаются к твоим словам. – Она швырнула окровавленный сук в сторону и села рядом с Моркаром, выразительно поглаживая свое бедро. – Помни, милый, что грек получил свою награду, только совершив двенадцать подвигов, – напомнила она, когда сержант вновь потянулся к ней.

Семье незадачливого де Рентона не оставалось ничего, как заплатить выкуп. В своем щегольском наряде, с шепелявой речью и жеманными манерами юный Гилберт выглядел в глазах своих родителей круглым идиотом. Но, тем не менее, он оставался их отпрыском. Семья выделяла скудные средства на его содержание, но потерять его не хотела. Тем более что соседи-дворяне могли подумать: де Рентоны отдали сына на заклание разбойнику из-за своей скупости.