Змеиное гнездо - Холт Виктория - Страница 57

– Да, ссорятся страны. Но пламя конфликта может опалить каждого из нас. Второй Великий караванный путь не возможен. На сей раз буры будут сражаться за свою землю насмерть.

– А что такое Великий караванный путь? – спросила Лилиас.

– Это произошло около пятидесяти лет назад, но до сих пор никто не забыл тех событий. Перемены, введенные англичанами, лишили буров дешевой рабочей силы – рабов, они потеряли возможность кормиться с земли и потому вместе с семьями и накопленным скарбом пересекли страну в фургонах, запряженных быками. Жизнь была тяжелая. Буры упорно трудились, свято верили в Бога и свою правоту, что зачастую свойственно подобным людям, потому не сомневались в том, что всякий, думающий иначе, находится на пути в преисподнюю. Они хотели только одного – чтобы их оставили в покое с их рабами и догмами и дали возможность возделывать землю и зарабатывать себе на пропитание. А что они, изводимые африканскими племенами, лишенные из-за английских законов против рабства средств к существованию, могли еще предпринять? Только уйти от своих правителей в другую землю. Вот так и пролег Великий караванный путь через всю страну. Они дошли аж до Наталя и осели, в конце концов, в Трансваале.

– Они обладали огромным мужеством, – заметила Лилиас.

– Да, в отсутствии его никто не может их упрекнуть. А потом здесь открыли месторождения алмазов и золота. Это с неизбежностью повлияло на положение страны. Сюда потекли люди, Родс и Джеймсон принялись мечтать о Британской Африке. Они сумели уговорить Лобенгулу, короля племени матабеле, выдать им концессии на разработку рудных месторождений, и, как вы знаете, теперь эти земли называются Родезией, а эта страна стала британской колонией. Но дело в напряженных отношениях между Крюгером и Чемберленом.

– И это означает, – подхватила Лилиас, – опасность столкновения между бурами и англичанами.

– Однажды показалось, что помощь бурам окажет Германия, и для англичан это означало бы, что придется воевать не с одной Южной Африкой, а еще и с Германией. Вот чего боятся здешние жители.

– Разве не лучше было бы договориться? – спросила Лилиас.

– Буры не любят договариваться, если только компромисс не навязывается им силой.

– А разве не может Англия попытаться это сделать? – спросила я.

– Может, но я уверен, буры готовы дать отпор. Суть дела вот в чем: в Трансваале право голоса предоставляет Крюгер. Числом уитлендеры превосходят буров, поэтому Крюгер не может предоставить им право голоса. О дорогая, я порчу завтрак, который хотел сделать приятным для всех. Ведь мы очень счастливы, что вы здесь, ты согласна, Майра?

– Как может быть иначе, – с жаром ответила она.

– Простите, что я затронул предмет, который лучше предоставить самому себе.

– Если что-то произойдет, лучше, когда понимаешь, что именно происходит, – сказала Лилиас.

– Не стоит беспокоиться. Здесь привыкли к миру. Никто не хочет войны. Она разоряет страну и никому не приносит выгоды.

– И тем не менее войны не прекращаются, – сказала Лилиас.

Роже вздохнул.

– Такова человеческая природа. Вам нужно получше узнать эту страну. Она прекрасна, производит неизгладимое впечатление, порою внушает страх.

По ходу разговора выяснилось, что он живет в Южной Африке всего шесть или семь лет. Познакомившись с ним, я сразу решила, что Роже не может быть голландцем по происхождению, как многие в Южной Африке; но где-то я читала, что, спасаясь от преследований на родине, в Африку бежало некоторое количество гугенотов, и по имени предположила, что он – потомок одного из них. Когда я поделилась с Роже своими соображениями, он сказал, что в самом деле происходит из Франции, а его семья перебралась в Англию во времена Нантского эдикта. Посему я оказалась права – он принадлежал к гугенотам, хотя прожил в Англии большую часть своей жизни.

– Вы очень хорошо знаете выбранную вами страну, – сказала я.

– Я всегда верю в свои возможности узнать все. – Он пристально посмотрел на меня. – И обо всем.

Я почувствовала, что краснею и начинаю злиться. Неужели мне не суждено избавиться от подозрений, будто всем и каждому интересны мои секреты?

Уже когда завтрак был окончен, вошел посыльный и сообщил, что мистера Лестранжа незамедлительно хочет видеть по срочному делу коллега и просит его обязательно прибыть на встречу.

– Я в отчаянии, – воскликнул Роже. – В такой день, как этот! Ужасно жаль, что мне приходится покинуть вас.

– Пожалуй, и нам пора идти, – сказала я.

– О нет! – вскрикнула Майра. – Вы должны повидать Пауля, и я еще не показала вам дом.

– Прошу вас, не убегайте только потому, что я вынужден уйти, – сказал Роже. – Мы обязательно и очень скоро встретимся еще раз. Надо же возместить мой преждевременный уход из вашего общества. Итак, до встречи.

Меня поразило, что Майра вздохнула свободнее, как только он ушел; без него она словно бы даже обрела известное достоинство. Я подумала, что она боится мужа.

Я с интересом ожидала встречи с Паулем Лестранжем и знала, что Лилиас пребывает в таком же настроении. Мы были очень разными – Лилиас и я. Для нее Пауль был учеником; для меня – действующим лицом в том, что, как я предчувствовала, могло оказаться полной загадок драмой. Я не могла избавиться от мысли, что в этом доме присутствует нечто странное, Майра знает об этом и потому так нервозна.

Пауль был высок для своего возраста и ничем не напоминал Роже. В его облике я отметила волосы цвета льна, серо-голубые глаза, а еще – какую-то настороженность.

– Пауль, эти дамы, – так представила нас Майра, открыли школу. Их зовут мисс Милн и мисс Грей.

Он с некоторой опаской приблизился и пожал нам обеим руку.

– Мы только что слышали, что, возможно, ты начнешь ходить в нашу школу, – сказала Лилиас.

– Я собираюсь учиться далеко отсюда, – сказал он.

– Мы и это слышали. Но ведь решение еще не принято?

– Не принято.

– А ты не хотел бы походить к нам, пока все не прояснится окончательно?

– Да, хотел бы, спасибо.

– Школа у нас небольшая, – продолжала Лилиас, – и к нам ходят ученики всех возрастов.

– Я знаю.

– Но мы, конечно, намерены ее расширить…

– Когда ты начнешь? – спросила я.

– Не знаю.

– Почему бы не завтра? – спросила Лилиас. – Как раз с начала недели.

– Мне все равно.

Он не шел на сближение, сохранял осторожность. Однако было хорошо уже то, что к нам он как будто не испытывал недобрых чувств.

– Я собираюсь показать мисс Милн и мисс Грей дом, а затем сад. Не хочешь пойти с нами? – спросила мальчика Майра.

К моему удивлению, он согласился.

Меня занимало, думает ли Лилиас о Пауле то же самое, что я. Весьма замкнутый мальчик. Понять его непросто. Немного подозрителен ко всем. Многие дети держатся подобным образом.

Начался обход дома. Внизу было несколько комнат, подобных тем двум, которые мы уже видели. Довольно искусно украшенная винтовая лестница пронизывала дом сверху донизу. Везде стояла массивная мебель, и я не могла избавиться от ощущения, что ее любовно собирали многие годы.

– Ты ведь прожил в этом доме всю свою жизнь?

– О нет. Мы пришли сюда… сразу после их женитьбы. Я была поражена.

– Чьей женитьбы?

– Моей мамы… и его.

– Но разве?

– Вам нравятся занавеси? – перебила Майра. – Взгляните на шитье.

Лилиас взяла ткань в руки, а я повернулась к Паулю. Он смотрел на меня так, словно приглашал поговорить.

– Вы подумали, что он мой отец, – скала он. – Но это не так. Он не мешает людям считать его отцом, но это неверно. Он – не мой отец.

– Ткань привезли, я думаю, из Амстердама, – сказала Майра. – Об этом можно догадаться по стилю шитья.

– Так ты уверяешь меня, что мистер Лестранж – не твой отец? – спросила я.

Он яростно покачал головой.

– Мой отец умер. Умер в алмазном руднике. Это случилось до того как…

Вместе с Паулем я отошла в сторону от Майры и Лилиас.

– А я и не знала. Мистер Лестранж всегда говорит о тебе как о сыне.