Ген человечности 2 - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 43

Наклоняюсь, нащупываю камешек – и резким движением бросаю вправо от себя. Там по моим расчетам и должен скрываться мой противник, в которого я, возможно, не попал на бегу – и если он непрофессионал – то выдаст себя выстрелом.

Но выстрела не было – целая очередь прогремела где-то слева – и я бросился на гравий, выходя кувырком из-за своего укрытия…

Повезло – в этот раз повезло мне, хотя могло повезти – и ему. Просто повезло – выпустив длинную очередь в то место, где послышался шум, он потерял секунду – за это время успел взять его на мушку, лежа на спине. Выхода у меня не было, попадать нужно было первым выстрелом – и я попал, опередив моего противника на ту самую секунду, даже на доли секунды. Его пуля прошла выше, с противным визгом ударившись о стену обшитого сайдингом вагончика – мои же пули попали в цель – в пах, в живот, в грудь, в шею, едва не распилив противника пополам. Еще раз перекатившись, я вскочил на ноги и прижался спиной ко второму вагончику – а он упал, растянувшись на гравии в полный рост и выронив из рук карабин…

Держа автомат на изготовку, начал продвигаться вперед, шаг за шагом. Солнце уже не грело – палило, день обещал быть жарким и душным. Вязкий запах болотных испарений вперемешку с нефтяной вонью лез в нос, щипал глаза…

За вагончиками никого не было. Только длинная стальная нитка рельсов, идущая прямо рядом с ректификационными колонами – где-то там, дальше вагоны заправляли нефтепродуктами. Хитросплетение стали, в каждом закоулке которого мог прятаться враг…

А проверять надо. За спиной нельзя оставлять ничего непроверенного. Броском перебегаю к нефтеперегонной установке, занимаю позицию, до боли в глазах вглядываюсь, пытаясь понять – нет ли там кого. Куча лестниц, площадок – нефтеперегонные агрегаты требуют постоянного обслуживания. Сейчас там может прятаться снайпер…

Надо подняться. С земли не видно ничего – но и подняться с автоматом в руках невозможно. Забрасываю автомат за спину, снимаю с предохранителя пистолет. Узкая железная лестница с неудобными перилами ведет наверх, на самый верх на крытую площадку для осмотра оборудования. Прижимаясь к лестнице и оглядываясь после каждого шага, ползу наверх…

Снайпер – а он и в самом деле был – видимо не выдержал. Попытался высунуться и выстрелить – но вся установка была уже под прицелом с земли. Высунулся, попытался выстрелить по лестнице – и подставился. Застучал М4, я инстинктивно прижался к лестнице, обернулся – кто-то из морпехов, занимавших позицию на земле и прикрывавших меня помахал мне рукой…

Добрался – все оказалось лучше, чем я думал. Наверху была выстроена целая стальная галерея – прием крытая и с перилами, длиной метров четыреста – чтобы можно было пройти к любому аппарату, входящему в установку. Туда же, наверх были выведены все точки обслуживания, какие можно было бы вывести…

Засовываю пистолет в кобуру, снова беру в руки Вепрь. Осторожно крадусь по галерее, она противно покачивается при каждом шаге – будто готова упасть. Стараюсь шагать как можно тише – но все равно шаги по металлу скрыть невозможно…

Есть! Добравшись до самого конца, смотрю вниз. Там – небольшая железнодорожная станция. Пара маневровых локомотивов, когда бы бывших ярко-желтыми, а сейчас заросших черной масляной грязью. Длинные ряды цистерн на путях, одна пробита пулей примерно в середине – какой урод стрелял?! Совсем что ли крышу сорвало – по вагонам с нефтепродуктами стрелять? Но не взорвалось – черная маслянистая жижа вытекла на насыпь у рельсов, залила все вокруг. Похоже, топлива тут – надолго хватит…

Но самое главное – у небольшого здания – тот же самый, обитый сайдингом вагончик, только раза в четыре побольше, с антеннами и громкоговорителем на крыше – стоял маневровый автомобиль. (прим автора: маневровый автомобиль – это автомобиль с дополнительными подъемными стальными колесами, такими как у железнодорожного вагона) И не какой-нибудь, а тяжелый трехосный Ошкош (прим автора – малоизвестная у коммерческих перевозчиков фирма, выпускает полноприводные грузовики и армейские вездеходы), да еще с краном!

Обратно я бежал уже не скрываясь – теперь важно было время. Кто бы хотел стрелять – уже выстрелил бы…

Не знаю, как внизу восприняли мою энергичную жестикуляцию – наверняка вообще приняли за полного придурка. Тем не менее – с грехом пополам объясниться удалось…

Продвигаемся вперед – я по галерее, прикрывая сверху, остальные понизу – двумя парами, прикрывая друг друга. Шаг за шагом – как в Ираке, во время зачисток городов. Пули можно ждать отовсюду. Мельком посматриваю и за пределы завода – дорога просматривается метров на семьсот, если по ней пойдет подкрепление бандитам – я его увижу, хотя и времени для того, чтобы что-то предпринять будет совсем немного.

Выползаем к самой станции – округлые тела цистерн, наполненные животворной черной влагой – настоящей кровью экономики – стоят неподвижно и весомо, как памятники былому миру. Миру, где это все стоило денег, власти, где от этого зависела жизнь. Не буквально, конечно – но зависела. Сейчас жизнь зависит совсем от другого – сколько у тебя оружия, боеприпасов и есть ли поблизости одержимые. Вот так – ни больше, ни меньше. Тем не менее, завод бы желательно удержать вместе с терминалами – жизнь не кончается, за летом придет осень, за осенью зима – и придется чем-то обогреваться…

Морпехи перебегают от вагона к вагону, Я прикрываю сверху насколько могу. Десять минут времени – вот и все что нам надо. Десять минут – и живые аккумуляторы на Ошкоше… После этого – можем сваливать…

Ошкош удалось вскрыть почти сразу – в основе своей он имел армейский трехосный грузовик, а тот вообще заводится без ключа. Сверху я видел, как Питер копается в кабине, затем – в двигателе, затем снова в кабине. Хотелось ругаться последними словами – время уходило, словно вода просачивается сквозь песок – с каждой лишней минутой повышался шанс влезть в неприятности и остаться на этом заводе навсегда…

Взревел двигатель – глухо и прерывисто, скорее не взревел, а закашлялся. Но самое главное – машину удалось завести! А это значит – максимум через полчаса мы уже отсюда отвалим…

В последний раз глянул вдаль, туда где рельсовые пути сливаются один с другим, уходя вдаль – и обмер. Подпрыгивая на ухабах проселочной дороги, ведущей параллельно железнодорожным путям, к станции приближались три машины. Длинный развозной грузовик Шевроле, в кузове которого виднелись люди, еле державшие равновесие, пока грузовик подпрыгивал на ухабах. Пикап Додж с лифтованной подвеской и большими, нестандартными колесами, почти что «биг-фут» – этот преодолевал неровности дороги вальяжно и плавно. Третьим шел армейский Хаммер в темно-зеленом камуфляже – хорошо хоть без пулемета на турели. Похоже вариант для эвакуации раненых, с высоким коробчатым кузовом. Но от этого было не легче – в машинах было человек тридцать…

Глянул вниз – Ошкош уже выруливал на узкую дорожку между вагонами – единственный путь, чтобы выехать с завода…

Вот мы и попали… Теперь нам надо держать оборону – вчетвером против тридцати рыл – пока остальные не подцепят тягачом нашу черепаху и не вытащат ее на дорогу. А потом сваливать – под огнем, причем укрытий на пути отхода почти нет. По опыту Ирака могу сказать – чаще всего потери бывали именно после такого вот драпа, когда противнику удавалось навязать свою игру, и надо было отходить, отрываться, чтобы не попасть под удар своей же артиллерии или авиации. Как ни прикрывай друг друга на отходе – обязательно насуют огурцов полную ж…

Еще хреново – уж очень местность для наступления хорошая. Куча вагонов, за которыми можно, прячась то за одним, то за другим, продвигаться веред и подойти вплотную. А нам и стрелять по ним нельзя – попадешь в вагон, в котором пары бензина скопились – полыхнет так, что и в Батон-Руж видно и слышно будет. Ситуация, в общем…

Пока между нами было расстояние – не меньше семисот метров. Расстояние, которое я должен был превратить во время – достаточное для того, чтобы бронемашина встала на дорогу. Потом можно будет сваливать – заехать прямо на завод, поставить ее прямо рядом со станцией и прикрывать наш отход. Сколько бы ни было бандитов – а РПГ у них не должно было быть – значит, и сделать нам они ничего не смогут. Но это время – минут двадцать-тридцать – отыграть надо было обязательно…