Жертва любви - Хейер Джорджетт - Страница 8

– Полагаю, – невозмутимо заметила Мэри, – что лорд Вайдел вообще не подозревает о моем существовании.

– И не удивительно, – заявила миссис Чалонер, – вы не умеете расположить к себе джентльмена. Но это еще не причина, чтобы быть настолько жестокой и пренебрежительно относиться к шансам бедной Софии. Если мне и приходилось видеть влюбленного по уши молодого человека – так это лорд Вайдел. Не будешь же ты отрицать, что он просто обивает порог нашего дома. Только взгляни на все эти безделушки, которые он непрерывно дарит твоей сестре!

– Их надо непременно вернуть ему, и как можно скорее! – Трезвый тон старшей дочери должен был спустить мать с небес на землю. – Говорю вам, что от этого человека ничего хорошего ждать не приходится. Господи, мама, разве вы не слышали о его репутации?

Миссис Чалонер отвела глаза.

– Боже мой! Скажи, что такой синий чулок, как ты, может знать о репутации мужчин? Но даже если у него в прошлом и были грехи, он переменится, женившись на моей Софии.

– Если вы предпочитаете обманывать себя и считаете, что он имеет серьезные намерения в отношении сестры, то неужели не видите разницы в положении наших семей?

– Ах это! Ну, моя милая, Чалонеры хороши для кого угодно! И потом, вспомни девиц Ганнинг, которые вообще были никем и вышли замуж за аристократов.

– Тем самым сослужив нам плохую службу, – с тонкой иронией заметила Мэри.

Она замолчала, видимо посчитав бесполезным далее убеждать мать, и с глубоким сожалением посмотрела на сестру, вихрем ворвавшуюся в дом после прогулки с закадычными друзьями, братом и сестрой Мэтчемсами.

Софии недавно исполнилось восемнадцать, и в ее наружности невозможно было отыскать ни малейшего изъяна. Она являла само совершенство: необыкновенной голубизны глаза-незабудки, самый изысканный и утонченный носик на свете, нежные, зовущие к поцелую губки. Локоны, которые мать сама каждый день любовно расчесывала дочери на ночь, были настоящего золотого цвета, не имеющего ничего общего с льняным или соломенным. Природный цвет лица можно было сравнить лишь с лепестком розы, его нежный бело-розовый оттенок казался искусственным. Она была легкомысленна, не блистала умом, зато превосходно танцевала, знала, как довести мужчин до любовного отчаяния, и, в конце-то концов, для них не имело никакого значения, что красавица была на удивление невежественна. Застать ее даже за написанием писем было, пожалуй, невозможно.

По-видимому, София была переполнена планами на ближайшее будущее, потому что нетерпеливо оборвала причитания матери по поводу порванного муслинового платья.

– Я знаю, мама, что вы сможете все прекрасно исправить! Только послушайте, какое затевается грандиозное предприятие! Маркиз Вайдел дает ужин у себя в Воксхолле, и я приглашена! Там будут танцы и фейерверк, и мы туда доберемся по воде, а Элиза Мэтчемс уже певнует, потому что я поплыву вместе с лордом Вайделом на его яхте, а ее он туда вместе со всеми не пригласил.

– Кто это «все», София? – испытующе спросила сестра.

– О… Мэтчемсы и их кузина Пегги Дилайн, ну и другие, – беспечно ответила София. – Можете себе представить что-либо более захватывающее, мама? Но есть одно условие – я обязательно должна к этому событию сшить новое платье. И скорее умру, чем надену снова голубое люстриновое! А если вы сейчас скажете, что это невозможно, я вообще не поеду на бал, и это будет ужасно!

Миссис Чалонер и София немедленно начали строить планы по поводу нового платья, проникшись важностью приглашения, но в разгар бурного обсуждения вдруг ворвался трезвый спокойный голосок Мэри:

– Тебе, София, никак нельзя появляться в Воксхолле в компании мисс Дилайн и Вайдела.

– Почему это? – Сестра надула губки. – Я так и знала, что ты все испортишь, злючка! Ты наверняка предпочитаешь, чтобы я осталась дома.

– Разумеется. – Мэри не тронули навернувшиеся на голубые глаза слезы. Она посмотрела прямо в глаза матери. – А вы что думаете, мадам? Или считаете, что нет ничего предосудительного в том, что ваша дочь появится в сопровождении комедиантки и самого известного в городе распутника?

Миссис Чалонер поскучнела, выразив сожаление, что мисс Дилайн тоже явится на бал, но тут же снова оживилась. Ведь Софию будут сопровождать брат и сестра Мэтчемсы, а это совсем другое дело.

Мэри встала, и стало заметно, что она невысокого роста, но очень хорошо сложена. Серые глаза ее сверкнули, и в голосе прозвучала решительность:

– Очень хорошо, мадам. Значит, вас устраивает, что после этого бала ни один мужчина в городе не будет считать мою сестру невинной.

София присела в насмешливом реверансе.

– Благодарю, сестрица! Но ты не подумала, что я не так уж невинна? И не надо за меня волноваться, я знаю, что делаю.

Мэри посмотрела на сестру долгим внимательным взглядом.

– Не езди туда, София.

– Господи, какая ты серьезная! – хихикнула София. – У тебя, наверное, в запасе еще куча советов?

– Конечно, девочка. Выходи замуж за того симпатичного молодого человека, который тебя боготворит.

Миссис Чалонер даже взвизгнула от возмущения:

– Да ты сошла с ума! Выйти замуж за Дика Бернли? С такой красотой у нее есть все шансы заполучить любого аристократа! Мне хочется влепить тебе пощечину, глупая, злая девчонка!

– И что же это за шансы, мадам? Если вы и дальше не перестанете ее подталкивать по той дороге, на которую она уже ступила, то скоро увидите ее любовницей Вайдела. Это будет крушением всех ваших честолюбивых планов.

– Ах, ты злая, нехорошая!.. – выдохнула София. – Неужели ты думаешь, я на это

пойду?

– Подумай, девочка, какие шансы останутся у тебя, когда ты попадешь в лапы к Вайделу, – ласково урезонивала сестру Мэри. – Я не отрицаю, пока он без ума от тебя. Но кто бы устоял на его месте? Поверь, Вайдел и не помышляет о браке, уверяю тебя, тем более что он всегда видит тебя в окружении такой легкомысленной, распущенной компании.

Она замолчала, ожидая возражений, но на этот раз миссис Чалонер промолчала, а София признала свое поражение, разразившись слезами. Разговор был окончен, и Мэри, собрав свое вышивание, вышла из комнаты.

Впрочем, все увещевания Мэри оказались напрасны. Она могла не стараться. В очередной раз дядюшку Генри уговорили дать деньги на новый туалет, и София отправилась на бал в прекрасном настроении – розовое газовое платье с фестонами из шелковых кружев необыкновенно ей шло. Кузен Джошуа, прознав каким-то образом обо всем происходящем, явился к Мэри, чтобы выразить свое недовольство и осуждение, но, вопреки ожиданиям, не нашел в кузине поддержки. Она молча выслушала его, глядя вдаль с таким отсутствующим видом, что самолюбие Джошуа было задето. Не выдержав, он спросил, слушает ли она его.

Оторвав задумчивый взгляд от окна, Мэри переспросила:

– О чем вы, кузен?

Он был обижен и не скрывал этого.

– Признайтесь, вы не слышали ни одного слова из того, что я вам говорил!

– Я думала, – медленно сказала она, – что красно-коричневый цвет вам не идет, Джошуа.

– О чем вы? Что мне не идет? Я…

– Возможно, тому виной ваша комплекция… – явно поддразнивала его мисс Чалонер.

– Речь идет о Софии, Мэри, – сказал он серьезно.

– Я уверена, она со мной согласилась бы, – как бы не замечая обиды кузена и доводя его этим почти до бешенства, продолжала мисс Чалонер.

– Она слишком легкомысленна и не понимает всей опасности своего поведения. – Он еще пытался вернуться к тому, что его беспокоило. – София так не похожа на вас, кузина…

– Это верно. – Легкая улыбка коснулась ее губ. – Но как безжалостно с вашей стороны все время напоминать мне об этом.

– Что вы! Хотите знать, что я думаю? Я нахожу вас красивее.

Мисс Чалонер немного помолчала.

– В самом деле? Но ведь ваш вкус не отличается тонкостью, раз вы выбрали красно-коричневый цвет. – И она покачала головой, давая понять, что его комплимент ее не

тронул.

София вернулась с бала далеко за полночь, У сестер была одна спальня, и София застала Мэри еще бодрствующей, готовой выслушать ее отчет. Раздеваясь, она перечисляла всех кто присутствовал на балу, описывала туалеты ужин, рассказала даже о тайной прогулке с маркизом, и поцелуе, и о том, как их застала Элиза и чуть не умерла от ревности.