Синдром синей бороды - Витич Райдо - Страница 39

Вадим отвел взгляд: `ты меня не шокировала, малыш, ты меня морально раздавила своим видом'. Повернул ключ зажигания. Покосился на Лику:

— Готова? Вперед?

— Ага, — сжалась опять та, услышав работу двигателя. Вадим взял ее ладонь в свою руку и нажал на газ. Машина плавно тронулась с места.

Он ехал так медленно, что, пожалуй, вызывал недоумение не только у владельцев других авто, но и у прохожих. Однако ему было все равно — он приручал Лику, приучал к машине, успокаивал. Девушка сначала сидела ни жива, ни мертва, остекленевшими глазами глядя перед собой, но вскоре справилась с собой, начала вести себя более раскованно, даже поерзала на сиденье, устраиваясь удобнее. Щеки немного порозовели, взгляд стал осмысленным, почти спокойным, и губы уже не отдавали синевой. Вадим, видя перемены, постепенно увеличил скорость, перейдя с черепашьей, на нормальную.

— Может, познакомился? — улыбнулся, чуть сжав ладонь трусишки. — А то, как-то странно себя чувствую. Везу женщину своей мечты… и ничего не знаю о ней, кроме того, что она домработница по имени Ларика, по фамилии Цезарева, — усмехнулся, умиляясь самому себе. — Запоздавшее предложение да? Пару б часиков назад?

— Что ты хочешь обо мне знать?

— Все, что и ты обо мне.

— Я о тебе все знаю, — заявила неожиданно для Вадима. Он удивленно покосился на нее: шутит? Нет, взгляд, устремленный на него честный и просто лучится теплом и доверием. Грекову даже неуютно стало, и мысль мелькнула: хотел он на этот капкан другого зверя поймать, да похоже сам в него и попал…

— Вот, как? И что же `все' ты обо мне знаешь?

— Главное: ты послан мне Богом, а я тебе.

`Еще не лучше', - выгнул бровь Вадим: и как теперь выкручиваться? А о чем он думал, связываясь с такой простушкой?

— Поясни.

— Мне тебя дождик на стекле нарисовал. Тебе было плохо, ты плакал, а потом улыбнулся и слезы высохли… Правда и ты исчез. Я тогда не поняла ничего. Подумала, кому-то плохо, нужна моя помощь, еще спросила: где ты? Чтоб знать, где искать, чтоб помочь. А потом увидела тебя у Грековых и все поняла.

— Счастливая, — кивнул Вадим: он ничего не понимал.

— Ты не веришь?

— Верю. Раз дождик меня нарисовал, так тому и быть… Вопрос только возникает, Лика: дождь вон, опять пошел, сейчас еще что-нибудь нарисует, и что будешь делать?

— Думаешь, я ненормальная? — загрустила девушка.

— Разве я это сказал?

— Нет, но ведь подумал, правильно? Ты не расстраивайся, про меня все так думают, я не обижаюсь. Да и что на правду обижаться?

— Ты считаешь себя ненормальной?

— Не знаю… иногда — да, иногда… наверно.

— Ненормальные обычно считают себя нормальней всех.

— Люди разные, и по-разному себя и друг друга оценивают. Я в этом отношении на специалистов полагаюсь. Виктор Андреевич, например, считает что я, — Лика наморщила лоб, припоминая медицинский термин, — психически нестабильна. В карточке по-другому написано, но почерк неразборчив и я не поняла. А говорит Виктор Андреевич именно так. А вот Татьяна Петровна говорит, что у меня очень восприимчивая психика и фобий много, поэтому я и… посвистываю.

— Так и сказала? — нахмурился Греков: в шею б гнать таких специалистов!

— Ага. Она веселая, все время смеется над тем, что я говорю.

— И где ж ты с таким чудо-доктором познакомилась? — не скрывая желчи, спросил Вадим.

— Вероника Львовна устроила.

— Какая у нас хозяйка добрая.

— Да, — серьезно приняла похвалу девушка. — Она замечательный человек, просто сложный. Так и жизнь у нее сложная.

— Не заметил. И сколько с тебя, как с протеже замечательной женщины берут?

— Я бесплатная, — рассмеялась Лика, глядя на слишком серьезное лицо Вадима. — Сначала я заплатить хотела, неудобно люди работают, разговаривают со мной. Но у меня плату не приняли, а Егор Аркадьевич потом объяснил, что Татьяна Петровна близкая подруга Вероники Львовны, а Виктор Николаевич ее муж. И денег им не надо, они на мне какую-то то ли докторскую, то ли диссертацию защищают, им нужен материал, а мне помощь, поэтому сеансы построены на об. оба… обоюдо-выгод-ных условиях, — с трудом выговорила девушка.

Вадим лишь сильней сжал руль, жалея, что обод не шея Вероники и не сердце брата. Раздавил бы!

— Вы в близких отношениях с Егором?

— Да-а.

Вадим покосился на девушку: она действительно гордится этим или ему послышалось?

— Насколько близких?

— В очень, очень!

— Давно?

Лика задумалась и выдала торжественно, как пионер клятву:

— Это секрет!

— Стра-ашный?

— Нет.

— Но мне не скажешь? Даже мне? А если обижусь?

Лика наморщила лоб, пребывая в сомнениях: обижать Вадима, она категорически не хотела, но нарушать данную Егору Аркадьевичу клятву не имела права.

— Не могу, Вадим, прости. Я тебе все что угодно скажу, все-все, только о секрете не спрашивай. Нельзя хороших людей подводить, это не правильно. Мне доверили тайну, надеясь, что я ее сохраню. Как же можно нарушить данное слово и подвести доверившегося тебе человека?

`Вольно ж тебе, Егор, над беззащитной девчонкой изгаляться', - скрипнул зубами Вадим все больше мрачнея: `Ладно, братец считай, что шею ты под веревку уже приготовил'.

— Ты всегда слово держишь?

— Конечно. Некрасиво иначе-то.

— Всегда правду говоришь?

— Бог лжи не любит.

— Бог… Эх, где ж твой Бог-то, Лика?… Эта касса?

— А? Да.

Вадим остановил машину на стоянке напротив здания и заявил:

— Обещай, что будешь сидеть в машине и не сдвинешься с места.

Лика сразу побледнела, испугавшись. У Вадима ком к горлу подступил: что ж он с ней делать-то будет? Ведь не бросишь теперь…

— Послушай меня малыш, — обнял девушку успокаивая. — Я очень быстро вернусь, ты и понять не успеешь, уходил ли я. На улице дождь — зачем тебе мокнуть? И потом, я знаю, как быстро разобраться со счетами, а ты нет. Так что, сиди и жди меня. И помни — моя машина твое убежище, а не тюрьма. А чтоб не страшно было, закрой глаза, поспи. Хорошо?

Лика закивала, соглашаясь, но глаза умоляли — не оставляй меня здесь одну!

Вадим вздохнул, и решительно вылез из машины.

С белозубой улыбкой сунув в окошко квитанцию и зеленую бумажку, Вадим был мгновенно обслужен, в обход ретивых старушек в очереди. Дородная женщина рявкнула на возмущенных пенсионеров решивших слететь всем кварталом в один день в ее окошко, пробила квитанцию и довольная наваром с милейшей улыбкой подала мужчине бумаги, мужественно приподняв свое тело со стула:

— Mersi mosheremi! — проворковал Вадим и стер улыбку, вылетая из сберкассы. Да, давненько он подобным экстримом не занимался…

— Жива? — облегченно улыбнулся, встретившись с вполне нормальным, спокойным взглядом Лики.

— Угу.

— Что у нас дальше по плану?

— Химчистка. Нужно забрать Машину дубленку.

— Вперед.

— Ты вымок, — провела по его влажным волосам Лика. — Простудишься из-за меня.

Вадим замер, млея под лаской ее рук: когда, кто искренне заботился о нем? Гладил как мальчишку не `потому что' и не `из-за того что', а просто так, ничего не прося, не требуя, не подлизываясь.

И приник к губам девушки, благодаря за тепло. Обнял, и она податливо прильнула к нему. Интересно, если б он взял ее здесь и сейчас, она бы воспротивилась, возмутилась?

И кольнула ревность в сердце: она со всеми такая? С тем Володей, с Егором? Была? Есть?.. Черт, какое ему дело?!

Отстранился, и завел машину: что-то он сегодня слишком часто черта поминает.

— Лика у вас что-то было с Егором?

— Почему было? Есть.

Вот почему он взял с девушки клятву держать их отношения в секрете! Еще бы!

— А если я попрошу тебя держать и наши отношения в секрете, тоже будешь молчать?

— Буду, — кивнула с готовностью.

— Даже если я тебя брошу?

— Ты не можешь меня бросить, мы можем расстаться.