»Две жизни» (ч.III, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна - Страница 151

151

Разве где-нибудь еще есть такие прекрасные подметки, как у вас? И кто же догадается, что они из стекла, а гибки и прочны, что тебе кожа. Будьте спокойны и уверены, захватите детей и приходите вечером. Я с вами еще поговорю. Подай, Левушка, письма этим добрым труженикам.

Я был в затруднении, как найти мне письма для новых знакомых, имен которых Раданда мне не назвал, но он чуть улыбнулся и прибавил:

— Ищи надпись рукой Дартана: "Внукам моим Адриану и Наталии".

Я отыскал быстро письмо и подал его Наталии. Впервые в Общине я видел такое лицо. Бледная, вся покрытая веснушками, она смотрела робкими, детскими глазами, из которых, казалось, так и брызнут застывшие в них слезы. Что же касается ее мужа, то он производил странное впечатление. Если бы я встретил его вне данной обстановки и не слышал бы слов Раданды, что он рабочий, я счел бы его за полководца. Его осанка, манеры, взгляд — все говорило: "Я воин". Он смотрел весело, уверенно, и в каждом движении чувствовалась непобедимая воля.

Не успел я подумать о судьбе этих людей, как Раданда уже простился и повернул к домику, видневшемуся в самом конце белой дорожки. Прощаясь с новыми знакомыми, я старался передать им все счастье своего поющего сердца и помчался за старцем, которого нагнал у входа в дом. Этот дом был совсем простым, вроде того, в котором мы только что были, но много больше.

Войдя в сени, я увидел, что из широкого коридора шел ряд дверей в комнаты. Одна из них открылась, и человек в рабочей блузе бросился к Раданде:

— Отец благословенный, ты пришел к нам! Господи, а наши-то не все еще дома. Ах, как будут жалеть те, что не увидят тебя! Войди, дорогой, в нашу приемную. Мы точно знали — решили устроить себе одну общую приемную, и ты будешь первым в ней гостем.

Человек открыл одну из дверей и пропустил в нее Раданду.

Комната была небольшая. Стены выложены прекрасно отполированным деревом.

Скромная, удобной формы мебель, пол, застланный циновками, как в оазисе Дартана, и несколько шкафов с книгами составляли все ее убранство. Но аромат свежего дерева и поразительная чистота радовали сердце и глаз.

— Здесь все, отец, сделано нами самими. Мы мечтали пригласить тебя, мечтали о твоем визите, как о самом лучшем празднике, а ты взял да сам пожаловал! Ах, как будут огорчены все мои товарищи, которые не увидят, тебя сегодня.

— Никто огорчен не будет, друг Василий. Пойди кликни, кто есть, — письма вам Дартан прислал. — Раданда сел на стул и указал мне место рядом.

Когда Василий вышел, Раданда велел мне отыскать письма, называя имена одно за другим. Оставалось у меня в сумке уже не так много писем, о которых Раданда мне сказал:

— А эти храни. Их пока отдавать нельзя. А как возвратишься из поездки за Яссой, так и передашь. Они тем, кто сегодня последовал за мной, их надо еще приготовить.

Дверь открылась, и человек десять, очевидно, наспех переодевшихся, вошло в комнату. Каждый из них почтительно и радостно целовал крестившую его руку Раданды, и каждому старец возвращал его поцелуй голову.

Ну, дети мои, вот и настал час вашего освобождения. Завтра увидите Учителя И. и пойдете за ним работать в широкий мир. Радуйтесь вдвойне, что срок ваш короче положенного вам Учителем вышел. Не один Учитель будет вас приветствовать завтра, но все Светлое Братство примет вас в свои члены и отдаст вам свой поклон признания и радости. Полноте, други, не лейте слез.

— Отец, отец, не хочу покидать тебя. Здесь я Свет нашла, оставь меня в нем утвердиться, — говорила одна из женщин, особенно горько плакавшая.

— Вот попроси у Левушки письмо к тебе Дартана. Завтра поговоришь с Учителем, тогда и решишь. Не тебе знать, готова ли ты к труду более широкому или нет. Про то Учитель знает. Тебе, дружок, одно помнить: до конца страх и сомнения победить, верной до конца своему обету быть. Вдумайся: первая твоя мысль сейчас была, что ты не готова, страшна тебе ответственность: А ведь не раз ты от меня слыхала, что жизнь всюду идет на утверждении. Новый приходит к тебе зов Жизни, но в утверждении ли ты этот зов встречаешь?

Раданда приказал мне передать письма каждому лично, и, пожимая руку каждому из подходивших людей, я чувствовал волну Великой Матери, проникавшую в пожимаемую мною руку, как волну теплоты и счастья. По выражению глаз каждого я видел, что волна достигала сердца. Необычайно просто, как будто бы они меня давно знали, они говорили мне слова благодарности, и я знал, что благодарность относилась не к письму, а к тому неосязаемому, что приходило к ним через пожатие моей руки.

Прощаясь, Раданда и этих людей пригласил к себе вечером, и, как только мы вышли в парк и направились к трапезной, раздался первый удар колокола.

— Ну, вот, дитятко, мы вовремя и поспеем. Только тебе нынче в трапезной со мной не быть. Тебя И. уже ждет, чтобы ехать за Яссой. В душе ты встретишься с И., и там он даст тебе подходящую для такого путешествия одежду. Ну, а есть до вечера тебе и не надо сегодня. Пожалуй, железный ты нынче, — усмехнулся Раданда.

Все сбылось, как он мне сказал. В душе я встретил И., который приказал мне надеть платье, охватывавшее меня с головы до ног, как плотный футляр, плащ, высокие сапоги со шпорами и шлем, сплетенный из пальмовых тесемок, закрывавший лоб и затылок. Длинные перчатки с широкими крагами довершали мой туалет.

Сам И. был одет точно так же и походил на рыцаря. Я же не умел приспособиться ни к сапогам со шпорами, ни к плащу, ни к перчаткам с крагами и походил, вероятно, на опереточного разбойника.

Когда мы вышли, к ограде, чтобы садиться на маленьких лошадок, мне суждено было еще раз обомлеть: Зейхед и Ольденкотт, точь-в-точь в такой же одежде, как мы, ждали нас у лошадей.

Глава 21

Мы едем встречать Яссу. История его жизни, рассказанная нам И. Встреча с Яссой и необычайное видение в пустыне. Возвращение в Общину и посвящение Яссы. Трапезная. Разговор с Грегором. Две речи И. в трапезной и на балконе

От массы новых неожиданных впечатлений и переживаний, которыми были полны дни жизни в Общине, у меня по сравнению с прежними моими ощущениям была полная ясность мыслей, не сворачивавшихся в клубок, как раньше, когда трудно было уловить логическую связь. Теперь она тянулась ровной линией. И не только эту разницу в себе я заметил. Моя новая огромная физическая сила не покидала меня.

Ни зной пустыни, ни плотно облегавший тяжелый костюм, ни пыль — ничто не только не показалось мне трудным, но я даже перестал все это замечать, точно все это было в порядке вещей. Я совсем иначе осознавал теперь себя самого. Я чувствовал в себе и другую, совсем особую, силу не только физического существа: я ощущал силу мысли зрелого мужчины, которая лилась из меня во все, что я видел, делал, наблюдал. Когда я приподнялся на стремени, чтобы сесть в седло, как делал это обычно, лошадка слегка пошатнулась подо мной.

— Садись осторожнее, Левушка. Ты теперь силен и тяжел. Соразмеряй движения ловко, чтобы не отяжелить животное и не повредить ему. И мысль свою сдерживай, потому что и она обладает теперь в тебе иной, более огненной силой, — сказал мне очень тихо И. Когда я здоровался с Зейхедом и Ольденкоттом, мне показалось, что оба они приветствовали меня тоже по-иному, точно за дни нашей разлуки я вырос и стал с ними на равную ногу, а не был для них прежним мальчиком.

Мы отъехали от Общины довольно далеко, когда милый, ласковый Ольденкотт придержал свою лошадку и подъехал ко мне близко, чтобы можно было разговаривать.

— Я очень рад, Левушка, видеть Вас таким великолепным вовне и мощным внутри. И я, конечно, теперь уже не спрашиваю, не обижает ли Вас Наталья Владимировна, так как ни для чьих добродушных насмешек Вы уже не можете представлять удобной мишени, — улыбнулся он юмористически. — Если бы в моем обиходе еще могло существовать такое определение, то я сказал бы, что соскучился по Наталье Владимировне и по Вас. Мне не хватало ее в некоторые моменты моего нового обучения, она всегда умела облегчить мне все трудные для моего понимания феномены. А Вас мне не хватало как постоянного примера цельной верности, без малейших колебаний и сомнений. Я не встречал еще человека, который умел бы так прямо без компромиссов двигаться по раз намеченному пути.