Фиеста - Хемингуэй Эрнест Миллер - Страница 15

— Двадцать пятого — когда это?

— В субботу.

— Придется поспешить со сборами.

— Ну вот что, — сказал Майкл, — я иду к парикмахеру.

— А мне нужно ванну принять, — сказала Брет. — Проводите меня до отеля, Джейк, будьте другом.

— Мы живем в замечательном отеле, — сказал Майкл. — По-моему, это бордель.

— Мы оставили свои вещи здесь, в кафе, когда приехали, и в отеле нас спросили, на сколько часов нам нужна комната. Страшно обрадовались, что мы остаемся на ночь.

— Уверен, что это бордель, — сказал Майкл. — Уж мне ли не знать.

— Ох, замолчи и ступай подстригись.

Майкл ушел. Брет и я остались сидеть за стойкой.

— Выпьем еще?

— Пожалуй.

— Теперь легче стало, — сказала Брет.

Мы пошли по улице Деламбер.

— Мы еще не виделись с тобой после моего приезда, — сказала Брет.

— Нет.

— Как живешь, Джейк?

— Отлично.

Брет взглянула на меня.

— Послушай, — сказала она. — Роберт Кон тоже едет с вами?

— Да. А что?

— Ты не думаешь, что ему будет тяжело?

— А почему?

— Как ты думаешь, с кем я ездила в Сан-Себастьян?

— Поздравляю, — сказал я.

Мы пошли дальше.

— Зачем ты это сказал?

— Не знаю. А что ты хочешь, чтобы я сказал?

Мы пошли дальше и свернули за угол.

— Он неплохо вел себя. Только с ним скучно.

— Вот как?

— Я думала, это пойдет ему на пользу.

— Советую тебе серьезно заняться благотворительностью.

— Не говори гадостей.

— Не буду.

— Ты правда не знал?

— Нет, — сказал я. — Вероятно, я не думал об этом.

— Как по-твоему, ему не будет слишком тяжело?

— Это его дело, — сказал я. — Напиши ему, что ты едешь. Он же всегда может не поехать.

— Я напишу ему, чтобы он мог отказаться заранее.

После этого я не видел Брет до вечера двадцать четвертого июня.

— От Кона было что-нибудь?

— Да. Он в восторге.

— О господи!

— Я сама удивилась. Пишет, что ждет не дождется свидания со мной.

— Может быть, он думает, что ты едешь одна?

— Нет. Я написала ему, что мы едем все вместе. И Майкл, и все.

— Он бесподобен.

— Правда?

Они рассчитывали, что деньги придут на следующий день. Мы условились встретиться в Памплоне: они едут прямо на Сан-Себастьян, а там пересаживаются. Мы все встретимся в Памплоне, в отеле Монтойи. Если они не приедут до понедельника, то мы едем без них в горы, в Бургете, ловить рыбу. В Бургете ходит автобус. Я записал им подробный маршрут, чтобы они могли найти нас.

Мы с Биллом уехали утренним поездом с вокзала Орсэ. Был чудесный день, не слишком жаркий, и местность с самого начала была красивая. Мы пошли в вагон-ресторан и позавтракали. Уходя, я спросил у проводника билетики на обед в первую очередь.

— Все занято до пятой очереди.

— Что такое?

В этом поезде никогда не подавали обед больше чем в две очереди и всегда было сколько угодно свободных мест.

— Все расписано, — сказал проводник вагона-ресторана. — Пятая очередь будет в три тридцать.

— Плохо дело, — сказал я Биллу.

— Дай ему десять франков.

— Возьмите, — сказал я. — Мы хотим пообедать в первую очередь.

Проводник сунул десять франков в карман.

— Спасибо, — сказал он. — Я бы посоветовал вам запастись сандвичами. Все места на первые четыре очереди заказаны через управление дороги.

— Вы далеко пойдете, приятель, — сказал ему Билл по-английски. — Очевидно, дай я вам пять франков, вы посоветовали бы нам спрыгнуть с поезда.

— Comment?[5]

— Подите к черту! — сказал Билл. — Велите подать сандвичи и бутылку вина. Скажи ему, Джейк.

— И пришлите в соседний вагон. — Я объяснил ему, где мы сидим.

В нашем купе сидели муж с женой и подросток сын.

— Вы, кажется, американцы? — спросил муж. — Приятное путешествие?

— Чудесное, — сказал Билл.

— Хорошо делаете. Путешествуйте, пока молоды. Вот мы с мамашей давно собирались в Европу, но пришлось немного подождать.

— Мы могли поехать десять лет назад, если бы ты хотел, — сказала жена. — Но ты всегда говорил: сперва посмотрим Америку! Что ни говори, а видели мы немало.

— В нашем поезде полно американцев, — сказал муж. — Целых семь вагонов. Все из Дейтона, штат Огайо. Это паломники. Они побывали в Риме, а теперь едут в Биарриц и Лурд.

— Ах, вот оно что! Паломники. Святоши сопливые, — сказал Билл.

— Из каких вы краев?

— Я из Канзас-Сити, — сказал я. — А он из Чикаго.

— Оба едете в Биарриц?

— Нет. Мы едем в Испанию ловить рыбу.

— Я сам этим никогда не занимался. Но у нас многие увлекаются. В нашем штате Монтана лучшие места для рыбной ловли. Я тоже рыбачил с приятелями, но никогда не увлекался.

— Страх как много ты рыбачил, когда ездил с приятелями, — сказала жена.

Он подмигнул нам.

— Женщины все одинаковы. Как только почуют флягу с вином или кружку пива, то уж ты, значит, пропащий человек.

— Мужчины всегда так, — сказала жена, обращаясь к нам. Она погладила свои полные колени. — Я голосовала против сухого закона, чтобы доставить ему удовольствие и потому что я люблю, чтобы в доме было пиво, а теперь он вот что говорит. Удивительно, чего ради мы за них замуж выходим.

— А вы знаете, — сказал Билл, — что эта орава отцов-пилигримов захватила вагон-ресторан до половины четвертого?

— Что вы говорите? Этого быть не может!

— Пойдите попробуйте достать место.

— Тогда, мамаша, не пойти ли нам еще раз позавтракать?

Она встала и оправила платье.

— Посмотрите, пожалуйста, за нашими вещами. Идем, Хьюберт.

Они втроем отправились в ресторан. Немного спустя по вагону прошел проводник, объявляя о первой обеденной очереди, и паломники под предводительством своих патеров потянулись по коридору. Наш сосед с семейством не возвращался. По коридору прошел официант с нашими сандвичами и бутылкой шабли, и мы позвали его.

— Достанется вам сегодня, — сказал я.

Он кивнул.

— Сейчас начинают, в десять тридцать.

— А когда мы есть будем?

— А я когда есть буду?

Он поставил бутылку и два стакана, мы заплатили за сандвичи и дали ему на чай.

— Я приду за тарелками, — сказал он, — или захватите их с собой.

Мы ели сандвичи, пили шабли и любовались видом из окна. Хлеба только что начали колоситься, и поля пестрели цветами мака. Пастбища были зеленые, мелькали живописные рощи, а иногда большие реки и вдали, среди деревьев — замки.

В Туре мы вышли и купили еще бутылку вина, и, когда мы вернулись, джентльмен из Монтаны с женой и сыном Хьюбертом уже удобно расположились в купе.

— А в Биаррице хорошее купанье? — спросил Хьюберт.

— Мальчишка с ума сходит, пока не дорвется до воды, — сказала его мать. — В этом возрасте трудно сидеть Смирно в поезде.

— Там хорошее купанье, — сказал я. — Но опасно в бурную погоду.

— Вы пообедали? — спросил Билл.

— Да, пообедали. Мы просто остались сидеть за столом, когда они пришли, и там, наверное, подумали, что мы с ними. Официант сказал нам что-то по-французски, а потом троих отправил обратно.

— Они, конечно, приняли нас за паломников, — сказал муж. — Все-таки большая сила — католическая церковь. Жаль, что вы, молодые люди, не католики. Тогда бы вы вовремя пообедали.

— Я католик, — сказал я. — Вот это-то и обидно.

Наконец в четверть пятого нам подали обед. Билл уже начал выходить из себя. Он взял за пуговицу патера, который возвращался в свое купе во главе партии паломников.

— Скажите, отец, а протестантам есть полагается?

— Я ничего не знаю. Разве у вас нет билетиков?

— Этак, пожалуй, и к клану примкнешь, — сказал Билл.

Патер оглянулся на него.

В вагоне-ресторане официанты в пятый раз подавали обед. Официант, прислуживавший нам, пропотел насквозь. Его белая куртка под мышками была лиловая.

— Он, наверно, много вина пьет.

5

Что? (фр.)