Гордость и целомудрие - Хенке Ширл - Страница 6

— Как скажешь, папа, — ответила Джосс с покорной улыбкой. — Значит, сегодня я буду помогать тебе, нести свет этим заблудшим душам.

У животного уже подгибались лапы, и ломило челюсти, однако кровожадный рев толпы заставлял кровь кипеть в жилах, несмотря на усталость. В конце концов, к этому его приучали всю жизнь. Грязный пол арены давно стал скользким от крови. Повсюду валялись дохлые крысы с перекушенными шеями. На протяжении последнего часа пес прикончил не меньше сотни этих тварей. Своеобразный рекорд для арены в павильоне Финеаса.

— А вот сейчас начнется настоящая потеха. — Лорд Хэвершем, подслеповато щурясь, перегнулся через Монти, чтобы лучше разглядеть Алекса в сизом табачном дыму. — На сегодня они припасли барсука. Он разорвет этого мелкого крысятника в клочья. Вот это я понимаю — драка не на жизнь, а на смерть!

— Барсук, вы говорите? По-моему, это уж слишком, Хэвершем, — томно возразил Монти с брезгливой гримасой. — Честно говоря, меня тошнит уже от одних крыс.

— Что распустил нюни, старина? Ну, зато для твоего дикого индейца из колоний наша потеха пришлась в самый раз! Ты ведь и сам не прочь при случае пустить кому-нибудь кровь, верно, приятель? Ха, готов поспорить, что нынешняя забава покажется детской игрой по сравнению с теми драками, что бывают среди дикарей!

— Ну, если уж на то пошло, то отчасти вы правы, но только у мускоги не принято мучить животных ради потехи. Они предпочитают биться друг с другом, — отвечал Алекс. Ему уже давно надоел этот грубый спектакль, и больше всего на свете он хотел бы убраться из душного зала, провонявшего табаком и потом.

— Вот как? — Налитые кровью глаза Хэвершема возбужденно сверкнули. — А как проходят эти бои?

Прежде чем Алекс успел ответить, на арену вышел распорядитель. Собака — пятнистый терьер с самыми устрашающими клыками, какие Алексу только доводилось видеть по эту сторону Атлантики — забилась в угол, тяжело дыша. При этом пес не пытался напасть на человека, отважно ступившего на залитый кровью пол.

Толпа на трибунах состояла в основном из мужчин, но кое-где сидели и женщины, чей вызывающий вид сразу выдавал тот род занятий, которым они зарабатывали себе на жизнь. В руках у болельщиков то и дело мелькали серебряные фляжки с виски вместе с бутылками вина и портвейна. Алекс не боялся крови и драк и даже мог получать удовольствие от подобных зрелищ, однако его раздражала кровожадность толпы. Их не интересовало искусство боя: они упивались видом чужой боли и мук.

— Этот пес совсем устал, он честно заслужил свой ужин и отдых и больше не может драться! — крикнул Алекс в толпу.

Он встал, собираясь откланяться и пожелать своему дяде приятно провести вечер, как вдруг возле заднего входа в зал поднялась какая-то странная суета.

— Прочь с дороги, сударь! Позор этому сборищу пьяных дебоширов! Мы пришли делать Божье дело! Известно ли вам, что азартные игры — это смертный грех? — Несомненно, это был голос преподобного Элайджи Вудбриджа.

— Ах ты, придурок, тебя кто просил путаться под ногами? — взревел один из разъяренных болельщиков.

Прокатившийся по залу ропот не предвещал ничего хорошего. Зрители уже не следили за тем, что творится на арене. В надежде снова завладеть их вниманием распорядитель открыл клетку с барсуком. Ему пришлось самому вытряхнуть на арену измученное от голода и ошалевшее от страха животное. При виде собаки барсук зафыркал, встряхнулся, распушив свою полосатую шубу, и вперевалочку пошел к терьеру.

Пес на минуту замер, с тревогой принюхиваясь к незнакомому запаху. Он родился и вырос в городе и никогда в жизни не встречался с этим зверем. Только когда острые как бритва когти барсука прошлись по его морде и из раны хлынула кровь, терьер с громким визгом отскочил и резко развернулся, надеясь ухватить противника за загривок. Но барсук был во много раз больше и тяжелее любой крысы, а его толстая шкура и мощные мышцы шеи не позволяли зубам пса быстро добраться до позвоночника. Каждый раз, когда он пытался атаковать барсука, тот с удивительным проворством отвечал ударом когтистой лапы, нанося одну глубокую рану за другой.

Вслед за остальными членами Общества морального возрождения Джосс вошла в душный прокуренный зал. Ей стало тошно от одного только вида жуткой толпы. Вряд ли среди этих негодяев найдется хотя бы один человек, достойный прощения, однако она не смела сказать об этом отцу. К тому же ей необходимо было убедиться, насколько правдивы рассказы о той безбожной жестокости, с которой здесь обращаются с бедными животными.

В эту минуту изнемогающий терьер завизжал с такой силой, что от ужаса у нее по телу побежали мурашки. Что они делают с этой несчастной тварью?

Внимание толпы привлекал теперь не только бой на арене, но и спор, разгоревшийся между священником и зрителями первых рядов. Перепалка грозила в любую минуту перейти в потасовку. Сидевшие на задних рядах люди откровенно потешались над беззащитными «монашками», сравнивая толстую вдову Мишен с неуклюжим барсуком.

Джосс локтями и коленками прокладывала себе путь через пьяную толпу, ориентируясь на душераздирающие звуки, летевшие со стороны арены. Зрелище, которое предстало перед ее глазами, повергло ее в ужас. Господи, эти выродки заставили драться маленького худого песика с разъяренным барсуком, который в два раза крупнее его! Сцепившись в схватке не на жизнь, а на смерть, животные катались по грязному полу. Терьер безуспешно пытался скинуть с себя беспощадного противника, терзавшего его своими когтями.

— Ради всего святого, положите конец этой дикой жестокости! Спасите этого несчастного пса! — закричала Джосс, озираясь в поисках какой-нибудь палки, которой можно было бы стукнуть барсука.

— Эй ты, монашка, проваливай к себе в школу и учи там малолеток! Не мешай развлекаться взрослым людям! — Перед ней откуда-то возник оборванец с грязной повязкой через все лицо. Его единственный глаз с оскорбительной откровенностью прошелся по нескладной худой фигуре Джосс.

Но она не обратила на негодяя ни малейшего внимания. Одна из досок в ограждении арены была расшатанной. Джосс вырвала ее и с решительностью устремилась через ограду вниз. Но вдруг чьи-то сильные руки остановили ее на полпути, обхватив за плечи.

— Не лезь туда, дурочка, не то от тебя и мокрого места не останется! — рявкнул Алекс.

Джосс уставилась на мистера Блэкторна. В глазах ее было сильнейшее разочарование. Меньше всего она ожидала увидеть этого человека среди зрителей кровавого спектакля.

— Но если никто не вмешается, то мокрого места не останется от несчастной собаки!

Невнятно выругавшись, Алекс отпихнул Джосс подальше от барсука и сам полез вниз.

— Я сам все сделаю. Только не смей соваться туда! Джосс застыла ни жива, ни мертва, следя за тем, как Алекс спрыгнул на скользкий от крови пол и направился к тому углу, куда барсук загнал своего противника, чтобы задрать его до смерти. Одним стремительным неуловимым движением американец выхватил из-за голенища длинный охотничий нож и бросил его в спину барсуку. Клинок по самую рукоятку вошел точно между лопаток полосатой бестии.

При виде этого зал взорвался дружным возмущенным воплем. Алекс, не спеша, вытащил из животного нож, а барсука кинул на кучу дохлых крыс. Тем временем обстановка в зале накалялась. И без того возбужденная, отупевшая от алкоголя толпа становилась все опаснее. Раздавались грозные выкрики, тут и там в воздухе мелькали тяжелые кулаки, и самые отчаянные головорезы устремились к наглецу, помешавшему их забаве.

Алекс как ни в чем не бывало, поднял правую руку с окровавленным ножом, а левой достал из-за пояса заряженный пистолет. В такой толпе трудно было промахнуться даже из этого ненадежного оружия.

— Я тоже отлично умею давить крыс, — процедил он, обводя взглядом топтавшийся возле арены сброд.

Его негромкий вкрадчивый голос подействовал на буянов как холодный душ. В зале повисла напряженная тишина. Притихли даже хозяева павильона и спорившие с ними члены Общества морального возрождения.