Огонь в крови - Хенке Ширл - Страница 21

— Пайк! Кто-то едет! — заорал Мейс, выхватив армейский кольт и целясь в появившегося на вершине холма всадника. Но пуля просвистела мимо цели. Пайк потянулся к висевшей на седле винтовке, дернул на себя, но только попытался выстрелить в Джесса, как Лисса, наклонив голову, боднула его в солнечное сплетение. Пайк, прорычав ругательство, попытался ударить ее стволом, но Лисса увернулась и упала на землю. Пока они боролись, Джесс успел прострелить Мейсу грудь и, боясь, что из-за гарцующей лошади может попасть в Лиссу, вынув ноги из стремян, бросился прямо с седла на грязного бродягу и повалил его. Пайк оказался поразительно силен для такого коротышки и умудрился вырваться, пытаясь одновременно выхватить пистолет и прицелиться, но Джесс успел перехватить его запястье и отвести оружие. Они покатились по земле, стараясь завладеть кольтом, пока Лисса, скорчившись, лихорадочно тянула зубами за тугие узлы.

Наконец Джесс навалился на Пайка; кулак детектива с размаху врезался в физиономию противника. Голова Пайка откинулась на бок, тело мгновенно обмякло. Джесс уселся верхом на бесчувственного бандита, осторожно растер костяшки пальцев, попробовал сжать кулак: больно, но кости, кажется, целы. Подняв голову, Джесс посмотрел туда, где трудилась над веревками Лисса. Девушка молча выдержала ледяной взгляд. Вынув из-за пояса нож, Джесс подошел, перерезал путы и не слишком вежливым рывком поставил ее на ноги. Лисса, потеряв равновесие, пошатнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за него.

— О, Джесс, я не могу…

— Иисусе! Леди, вы что, полная идиотка?

Схватив Лиссу за запястья, Джесс рассерженно отодвинул ее от себя.

— Ты делаешь мне больно! — охнула девушка — тонкая кожа и без того была сильно растерта веревкой.

Джесс, выругавшись, разжал пальцы и принялся связывать бандита по рукам и ногам.

— Ты спас мне жизнь, Джесс.

— Совсем не собирался это делать, — зло процедил Джесс.

— Почему ты так обращаешься со мной?

Джесс уставился на девушку сверкавшими от бешенства глазами.

— Ты испорченная безмозглая маленькая стерва! Какого дьявола ты тут делаешь? Разгуливаешь по окрестностям в гордом одиночестве, дожидаясь, пока парочка таких вот типов смогут похитить и изнасиловать тебя?!

Лисса застыла от негодования.

— Прошу вас воздержаться от подобных замечаний! Необязательно так обзывать меня!

— Я только сейчас сделал это, и все определения подошли к тебе, словно влитые!

Джесс встал, с трудом подавляя желание встряхнуть ее хорошенько:

— Я бы задал вам хорошую трепку, если бы не боялся еще больше ушибить правую руку!

— Жермен была права! Вы всего-навсего наемный убийца! Дикарь-полукровка!

Не успели слова слететь с языка, как Лисса пожалела, что была так непростительно груба. Джесс застыл на месте, глаза превратились в расплавленное серебро, лицо казалось высеченным из гранита.

— Вот ваш конь. Садитесь.

Он повернулся к связанному бандиту и начал поднимать его.

— Джесс я…

— Поезжайте, Лисса, да побыстрее, — прерывающимся голосом пробормотал он и, взвалив Пайка в седло его же лошади, надежно приторочил его к луке, а потом только вскочил на Блейза и повел коня Пайка за собой.

Лисса, присмирев, села на гнедого и пустила его следом за Блейзом. Всю дорогу до лагеря оба молчали.

После допроса Джесс передал злобного человечка в руки Мосса Саймингтона. Выяснилось, что оба бандита не принадлежали к большой банде, а были просто мелкими хищниками, переезжавшими с места на место с небольшим караваном фургонов и решившими захватить легкую добычу. Джесс оставил отчаянно молившего о пощаде Пайка на «нежное попечение» ковбоев «Джей Бар». Он не завидовал ни участи бледного перепуганного бродяги, ни судьбе всего каравана переселенцев. Старожилы свирепо защищали свои стада, не говоря уже о чести дочери Маркуса Джейкобсона.

Пора было отправляться в Шайенн. Он въехал в город затемно и сразу погнал коня к «Ройял Тиетр», где работала Кэмми.

— Шоу, должно быть, только начинается, Блейз, — сообщил он жеребцу, спешиваясь у большого квадратного здания с псевдороскошным фасадом, аляповато раскрашенным в красно-синий цвет.

Афиши у входа крупными буквами возвещали:

МИСС КАМЕЛЛА АЛЬВАРЕС, ИСПАНСКИЙ СОЛОВЕЙ.

Джесс, ухмыляясь, протянул деньги кассиру. Кэмми в жизни не была в Испании, родилась в Матаморосе и росла в Техасе.

Полированные деревянные полы мюзик-холла были усыпаны чистыми опилками, сцена возвышалась на четыре фута над забитым людьми залом и была окружена рядами лож. По залу были расставлены дубовые стулья и столы, за которыми и размещались завсегдатаи — в основном, горожане, клерки и торговцы в дешевых, неудобных, плохо сидящих готовых костюмах, но там и сям сидели богатые бизнесмены, курившие дорогие сигары и выставлявшие напоказ толстые золотые цепочки от часов, украшая ими жилеты.

Джесс поставил стул у дальней левой стороны сцены, уселся на него верхом, положил руки на плохо оструганную дубовую спинку. Он знал, что Кэмми всегда смотрит в щелочку занавеса перед началом представления и, должно быть, видит его сейчас.

Свет медленно погас, тут же загремели аплодисменты, послышались приветственные крики и свист. Занавес поднялся, и на сцену выплыл «Испанский соловей» в платье, расшитом алым стеклярусом и перьями, с высоким разрезом сбоку, в котором мелькала ножка в черном сетчатом чулке. Перед тем как запеть, Кэмми многозначительно подмигнула Джессу.

После окончания представления Джесс купил еще пива и уселся поудобнее, приготовившись ждать. Без разрешения леди за кулисы вход был воспрещен. Записку от Кэмми принесли, когда пена в кружке еще не успела осесть.

Гардеробная Камеллы представляла собой тесную клетушку, невероятно забитую всяким барахлом; повсюду были раскинуты блестящие атласные наряды всех цветов радуги, страусовые диадемы, боа из перьев. Хозяйка небрежно бросала платья на грязные скамейки или вешала на колышки, вбитые в стены из неоструганных сосновых досок.

Кэмми сидела за крохотным круглым столиком, обитым выцветшим розовым шелком, и смотрелась в зеркало, весьма ненадежно прислоненное к чугунному утюгу.

— Потрясное шоу, Камелла, — объявил Джесс еще с порога.

Кэмми, уронив баночку с румянами, широко раскинула руки и обернулась:

— Джесс, дорогой, ты уже закончил работу у Джейкобсона?

И, не дожидаясь ответа, бросилась в его объятия, притянула к себе его голову и страстно поцеловала.

Джесс пинком захлопнул дверь, впился губами в ее губы, перегибая Кэмми через руку, все ниже клоня ее к земле, зарываясь лицом в нежную шею.

— М-м-м, как ты хорошо пахнешь! — пробормотал он; сильные пальцы запутались в густой копне Вьющихся волос цвета воронова крыла, От Кэмми исходил тяжелый запах розового масла — совсем не тонкое благоухание… флердоранжа…

Но Джесс решительно выбросил из головы непрошеные мысли — Кэмми, рассмеявшись, чуть прикусила мочку его уха.

— Останешься на ночь, нет?

Ее язык скользнул по подбородку Джесса, дразняще обвел его губы.

— Останусь, конечно. Если по-настоящему проголодалась… Но сначала поужинаем у «Дайера».

Наконец они разомкнули объятия. Камелла, отвернувшись к зеркалу, приподняла роскошную иссиня-черную гриву:

— Расстегни, дорогой. Это не платье, а орудие пытки. Не могу же я показаться в нем на людях!

Джесс подчинился. Несколько десятков крошечных крючков разошлись словно сами собой, обнажив гладкую оливковую кожу. Кэмми, передернув плечами, позволила платью соскользнуть на пол, небрежно переступила через него и тряхнула волосами. Она стояла перед Джессом, одетая только в кружевной корсет и панталоны. Кэмми прекрасно выглядела и, сознавая это, кокетливо прикладывала к себе платье за платьем, не в силах решить, какое выбрать. Джесс предоставил ей продолжать игру.

— Ты надолго останешься? — спросила певичка, изучая платье из изумрудной тафты.

— Завтра уезжаю. Я все еще работаю на Джейкобсона.