Огонь в крови - Хенке Ширл - Страница 44

— Я поеду с тобой — нам не обязательно оставаться в Вайоминге.

— Какое это имеет значение, куда мы уедем, если ты белая, а я — нет!

— Для меня подобные вещи значения не имеют! Я люблю тебя, Джесс Роббинс, и никогда не полюблю другого, — страстно воскликнула она.

— Ничего не выйдет, Лисса. Ты выросла в роскоши и довольстве. Твоя любовь скоро превратится в ненависть, — категорично, бесстрастно объяснил он и, протянув Лиссе руку, помог встать.

— Если ты покинешь меня, что мне делать? Выходить за Янси Брюстера?

Лисса вздрогнула от отвращения, ожидая, что Джесс повернется, взглянет ей в глаза, но тот по-прежнему, стоя к ней спиной, ответил:

— Нет. Лучше за Лемюэла Мэтиса. Он кажется довольно порядочным человеком.

Если бы он ударил Лиссу, ей и то не было бы так больно и страшно.

— После того, что у нас было, ты равнодушно отдаешь меня другому. Позволить ему… коснуться меня…

Голос изменил девушке; стараясь сдержать слезы, она отчаянно обхватила себя руками.

— То, что я хочу, роли не играет. Лисса, устало бросил он, нагибаясь и натягивая сапоги, по-прежнему отказываясь взглянуть на Лиссу.

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, — повернуться лицом ко мне, к женщине, которую ты бросаешь.

Встряхнув головой, чтобы не заплакать, Лисса ощутила, как в душе ярким пламенем загорелась буйная неудержимая ярость.

Только сейчас Джесс исполнил ее просьбу и встретился взглядом с ее полными презрения глазами. «Черт бы взял Лиссу, она намеренно все усложняет».

— Ты сама решила отдать мне свою девственность, Лисса. Во всяком случае, не я начал первым гоняться за тобой!

Лисса едва не выпалила, что он наградил ее ребенком, но при этих жестоких словах закусила губу. Она лучше будет вечно молчать, чем снова унижаться перед этим высокомерным дикарем.

Джесс увидел, как от лица девушки отлила краска, а губы туго, до боли сжались. Она стояла перед ним, молчаливо-гордая, прямая, спокойная, хотя золотистые глаза блестели от слез. Джесс сотни раз проклянет себя за те гнусные обвинения, которые высказывал сейчас… но все же он знал, что повторит их еще и еще раз, чтобы покончить раз и навсегда. Лучше это, чем ее нескрываемая ненависть потом, когда захочет освободиться и жить своей жизнью.

Лисса поспешно схватила платье, охваченная неожиданным желанием поскорее прикрыться, не стоять перед ним обнаженной. Но в этот момент залаял Кормак, и над оврагом разнесся резкий металлический звук взведенного курка.

На краю откоса вырисовывался силуэт Маркуса Джейкобсона на огромном жеребце. Старик поднял винтовку, с неверящим ужасом глядя на дочь, которую застал наедине с наемником-полукровкой. На Лиссе не осталось ничего, кроме прозрачного белья, индеец был обнажен до пояса. Волосы обоих были влажными — видимо, после купания.

Маркус не мог, не хотел думать о том, что еще могло произойти между ними, а просто прицелился в грудь Роббинса. Кормак, помчавшийся было поздороваться с Маркусом, стоял сейчас между ним и Лис-сой в сконфуженном недоумении, глядя то на одного, то на другого.

Лисса бросилась к Джессу, заслонив его собой, обняла за шею.

— Папа, нет.

— Отойди от него. Мелисса, или, клянусь Богом, убью вас обоих.

Джесс оторвал ее руки и попытался отстраниться.

— Он имеет право, Лисса. Отойди, иначе можешь получить пулю, — мягко сказал он.

— Нет! Не позволю ему убить тебя, — всхлипнула девушка, прижавшись к Джессу.

— Одевайся и вон отсюда! — с холодной яростью приказал Маркус.

— Делай, как он сказал, — посоветовал Джесс, с силой отталкивая Лиссу.

Кормак, остававшийся до сих пор немым свидетелем, тихо зарычал на Джесса, но тут ух успокоился. Джесс спокойно стоял под прицелом Маркуса, понимая, какой убийственный гнев полыхает в груди этого сильного человека, бесстрастно встречая злобный взгляд холодных глаз, хотя знал, что сейчас умрет. Возможно, его гибель была неизбежной с той самой минуты, когда он появился в Шайенне и впервые увидел Лиссу Джейкобсон.

— Кончайте, Джейкобсон, — не повышая голоса, велел Джесс.

— Ты не можешь убить Джесса, папа! Я ношу его ребенка… твоего внука. Ты должен разрешить нам пожениться, — задыхаясь, выпалила Лисса, подбегая к отцу, который всю жизнь любил и баловал ее. Теперь же его жестокое лицо казалось высеченным из гранита. Но постепенно ее слова дошли до отца — девушка почти видела, как тот пытается справиться с захлестнувшим его бешенством. Он едва не выстрелил… в кого? В Джесса или в нее?

Маркус опустил винтовку с видом человека, проигравшего все в жизни. Высокий, сухощавый элегантный человек, казалось, на глазах превращается в дряхлую развалину.

— Ни один белый человек не позарится на твои объедки, Роббинс. У нее в животе индейское отродье. Тебе лучше дать ему свое имя. Что же до меня… Не желаю, чтобы ублюдок носил фамилию Джейкобсон.

Джесс на мгновение прирос к земле; потрясение было так велико, что он резко вздрогнул, словно старик и в самом деле нажал курок. Он перевел взгляд на Лиссу.

— Ты ничего мне не сказала!

Девушка гордо подняла подбородок, и Джесс заметил, что она нервно сглотнула перед тем, как заговорить…

— Я собиралась… пока ты не сказал. Но потом… Голос ее прервался.

Джесс с шумом выдохнул воздух и обратился к Джейкобсону.

— Я отвезу ее в Шайенн сегодня же вечером и женюсь.

Джейкобсон коротко кивнул, отвернулся, не удостоив единственного ребенка даже взглядом, и, подозвав Кормака, умчался.

Все еще сбитый с толку пес перевел глаза с Лиссы и Джесса на Маркуса, но когда никто не сделал попытки вмешаться, послушно затрусил за стариком.

— Можешь добраться до Шайенна? — с непроницаемым выражением лица осведомился Джесс.

— Я беременна, Джесс, а не инвалид, — горько бросила девушка.

— Тогда одевайся.

Он отвернулся и натянул рубаху, потом потянулся к кобуре, тщательно застегивая ее на поясе, пока Лисса приводила себя в порядок.

Ты бы просто стоял здесь и позволил пристрелить себя, обвиняюще прошептала она.

— Я уже говорил, он имел полное право. Я отнюдь не горжусь тем, что сделал, но, по крайней мере, готов платить.

Голос был таким же бесстрастным, как лицо. Даже если это означает женитьбу на мне?

Лисса дрожащими руками надела ботинки и вновь взглянула на Джесса. Тот был занят лошадьми и ничего не ответил.

— Или предпочел бы смерть от руки отца.

— То, что предпочел бы я, никогда не играло особой роли в моей жизни, Лисса, — устало сказал он, вручая ей поводья Литл Бита и, взяв ее за талию, без особых усилий поднял в седло и потом вскочил на Блейза.

Несколько часов они ехали молча. Теплый воздух позднего лета был напоен запахом сосны; вдалеке, на пастбищах блеяли телята, густая мелкая пыль поднималась от копыт коней, окутывая всадников, как мучное облако, когда Уксусный Джо делал лепешки. Лисса, сдерживая слезы, пыталась думать о будущем. Как они только поженятся, все уладится.

Свадьба… Она мечтала об этом дне с тех пор, как попала в Сент-Луис, представляя блестящего поклонника, дорогое обручальное кольцо, пышную церемонию венчания в лютеранской церкви Святого Стефана. Лисса оглядела пыльную юбку для верховой езды и ботинки. Прекрасный наряд для невесты… Но, посмотрев на чеканный профиль Джесса, она неожиданно поняла, что все эти безделушки не имеют значения — главное, что она выходит замуж за человека, которого любит… и который не желает ответить ей взаимностью.

Я заставлю полюбить себя, Джесс Роббинс, клянусь, что заставлю.

К тому времени, как они оказались в Шайенне, последние багровые золотые лучи исчезали за вершинами гор.

— Нужно снять номера в отеле, а завтра найти священника, — наконец выговорил Джесс, заслышав пьяные крики из салуна на окраине города.

Номера. Не номер. Лисса улыбнулась, заметив такое беспокойство за ее репутацию.

— Я знаю, где живет судья Спрэг. Он старый друг нашей семьи и может поженить нас прямо сейчас, — тихо ответила она.