Дракон и сокровище - Хенли Вирджиния - Страница 9

— Вы умеете браниться? — строго спросила она девочек.

Все они молча замотали головами.

— Что ж, это очень скверно, мои дорогие! Я не оставлю при себе тех из вас, кто не знает ни одного ругательства!

Две юные леди смущенно хихикнули, остальные, похоже, готовы были последовать примеру Джоан и расплакаться с досады.

Элинор обратилась к тоненькой белобрысой Еве де Браоз, которая в ту же минуту прекратила смеяться и не мигая уставилась на юную принцессу.

— Как тебя зовут?

— Ева де Браоз.

— Ты знаешь хоть одно бранное слово?

— Проклятье! — зажмурившись, еле слышно произнесла девочка.

Элинор перевела взгляд на другую племянницу Маршала, чьи светлые волосы имели какой-то сероватый оттенок.

— А ты кто же будешь?

— Матильда Бигод. — Девочка сощурила свои серо-зеленые глаза. В голосе и манерах ее не было и следа той боязливой почтительности, которую выказывали юной принцессе все остальные.

Элинор закусила губу и склонила голову набок:

— Так ты, выходит, дочь графа Норфолка. Надеюсь, ты знаешь хоть какие-нибудь ругательства?

Матильда сдержанно покачала головой.

— Ну и дурища же ты в таком случае! Ведь само твое имя — бранное слово, да еще какое! Эх ты, Би… Год![1]

Сибил де Ферраре, дочь графа Дерби, как ни силилась сдержаться, прыснула со смеху.

Элинор повернулась к ней и выжидательно взглянула в ее хотя и некрасивое, но подвижное и оживленное личико.

— Ч-черт! — не без усилия выговорила Сибил.

«Какие они все невежды и тупицы!» — с досадой подумала Элинор. Взор ее обратился к толстощекой рыжеволосой девочке. Та была выше и явно старше всех остальных. Во взгляде ее читалось затаенное лукавство. Элинор ни минуты не сомневалась, что рыженькая знает, возможно, даже больше бранных слов, чем она сама. Лицо юной принцессы оживилось. Она ткнула пальчиком в грудь высокой девочки и звонко выкрикнула:

— Я выбираю тебя!

— Вы не можете этого сделать! — поджав губы, заявила маленькая, похожая на мышонка Марджери де Лэйси. — Это моя горничная, Бренда!

Элинор угрожающе надвинулась на говорившую и процедила сквозь зубы:

— Я — графиня Пембрук, урожденная принцесса Англии. Надеюсь, что я стократно превосхожу тебя знатностью, и, хотя де Лэйси славятся своей невыдержанностью и глупой гордыней, изволь помолчать, пока тебя не спросят!

Она повернулась к оробевшей Марждери спиной и бросила молоденькой горничной:

— Давай-ка выругайся!

— Сукин сын, шлюха, ублюдок, мать твою! — без тени смущения выпалила рыжеволосая Бренда. На вид ей было никак не меньше двенадцати лет.

Элинор восхищенно вздохнула и снова повернулась к Марждери:

— Боюсь, мне придется выбрать тебя, чтобы заполучить себе в подружки эту замечательную девицу!

«А ни одна из остальных моих будущих придворных даже в подметки ей не годится», — подумала она про себя.

Матильда Бигод с трудом скрывала свою радость по поводу того, что ей не придется несколько долгих лет угождать этой маленькой тиранке. Она решила непременно поведать своим родителям и воспитателям, какому тяжкому, унизительному испытанию подвергла ее и прочих юных леди принцесса Элинор Плантагенет Маршал!

Леди Изабелла отсутствовала целый час. Прогулка явно пошла ей на пользу: от свежего воздуха щеки ее раскраснелись, а глаза блистали, словно звезды.

На закате Уилл Маршал прибыл в замок Портумна — главный оплот де Бургов, которые правили обширной территорией к западу от реки Шеннон. Уильям владел значительной частью Лейнстера и одновременно являлся юстициарием всей территории страны.

В последнее время в Ирландии царили мир и покой. Разумеется, столкновения между враждовавшими кланами не прекращались ни на день, а незначительные очаги сопротивления господству англичан тлели по всей этой обширной земле, но наместникам короля оставалось лишь благодарить Бога, что столь относительное и непрочное спокойствие хоть на некоторое время объяло эту страну, населенную диким, непокорным и воинственным народом.

Уильям с любовью вглядывался в тонкие черты лица Жасмины. Глаза ее — ясные, серьезные и глубокие, как озера — много лет назад навсегда пленили его. Ему казалось, что она ничуть не изменилась, не постарела за все эти годы, что перед ним все та же молоденькая девушка, которая отвергла его любовь и предпочла ему де Бурга. Что это, колдовство или обман зрения? — вопрошал он себя. Может быть, Жасмина попросту приворожила его? Если она и впрямь колдунья, то теперь, по смерти бабки, леди Эстеллы Виндвуд, ее чары должны стать еще могущественнее…

Золотистые волосы Жасмины переливались в мерцании свечей, и казалось, что голова ее окружена блистающим нимбом. Уильям вспомнил, какую ярость вызвало у него известие о том, что леди де Бург подарила своему мужу сыновей-близнецов. Он не сомневался, что вслед за тем получит весть о ее кончине. Разве под силу такому хрупкому цветку столь тяжкое испытание? Но Жасмина осталась жива, роды не нанесли ее здоровью и красоте ни малейшего ущерба, и теперь, глядя на юных де Бургов, Уильям с трудом подавлял в себе зависть. Если бы она отдала свою руку ему, у них могли бы родиться столь же сильные, отважные и красивые дети… Сложением юноши пошли в своего могучего отца, но лица их были мягче, одухотвореннее, чем у сурового Фэлкона. Они были очень похожи между собой, порой их трудно было отличить друг от друга. Но при всем сходстве черт у близнецов было одно различие: Майкл унаследовал светло-фиолетовый цвет глаз своей матери, Рикард же, как и отец, имел изумрудно-зеленые глаза.

Братья, выросшие в Ирландии, желали узнать как можно больше об Англии и ее столице. На протяжении всего обеда они засыпали Уильяма вопросами о короле, придворных обычаях, о политике, модах, балах и охотах. Жасмина в конце концов попеняла им:

— Ну, довольно вам! Вы целый вечер надоедаете Уильяму бесконечными вопросами. Можно подумать, что вас воспитывали в лесуили в пустыне! Мне стыдно за ваши манеры!

— Это все потому, дорогая матушка, что нам негде было набраться учтивости, ведь мы не бывали при дворе! — с добродушной усмешкой отпарировал Рикард.

И близнецы тут же рассыпались в извинениях перед Уильямом. Они и впрямь набросились на него, точно псы на лакомую кость. Ведь у них еще достанет времени порасспросить его обо всем, что их интересует! — сказали они себе.

— Ты затронула весьма важную тему, Жесси, — мягко проговорил Фэлкон, помогая жене выйти из-за стола. Супруги де Бург вместе со своим гостем отправились на крышу круглой башни, откуда открывался чудесный вид на небольшое ярко-синее озеро, «лох», как говорили здесь, на поверхности которого таяли отблески последних лучей закатного солнца.

— Я знаю, что в самом скором времени должна буду расстаться с ними, — печально согласилась Жасмина. — Мальчики уже совсем взрослые, и им предстоит покинуть родительский кров. Я не смогу удержать их подле себя.

— Если бы они могли до конца осознать, как щедро одарила их милостивая судьба! — с чувством воскликнул Уильям, обводя глазами озеро и черневший вдалеке лес. — Здесь так красиво, так привольно! Мальчики могут целыми днями делать что пожелают, им нет нужды выполнять капризы взбалмошного мальчишки-короля и следовать глупейшим придворным обычаям. И ведь им уже представилась возможность проявить себя на поле брани! Когда мы бились при Оффэли, я знал, что могу положиться на них, как на самого себя. Они проявили недюжинную храбрость и отвагу. Наемникам Фалка де Броте далеко до твоих мальчишек, Фэлкон!

Щеки де Бурга зарделись. Ему было приятно услышать из уст Маршала столь лестную характеристику своих сыновей. Но он возразил Уильяму:

— Им так хочется расправить свои молодые крылья! И я считаю, что должен позволить им это! Они по праву завидуют нам с тобой. Ведь мы сражались во Франции и приступом брали крепости Уэльса, мы пировали с королями и королевами и оба женились на принцессах. — Фэлкон окинул взглядом счастливого обладателя хрупкую фигурку жены. — Не бойся потерять их, Жасмина! Когда они пресытятся придворной жизнью, интригами и празднествами, коварством и лицемерием, они вернутся к нам, вот увидишь! Вернутся повзрослевшими, возмужавшими и полностью лишившимися тех иллюзий, в плену которых пребывают теперь.

1

«Би» — так по-английски произносится буква «б», которая зачастую служит сокращением для целого ряда непристойных ругательств, — и «Год», что означает «Бог», и впрямь звучит кощунственно