Сердце ворона - Хенли Вирджиния - Страница 2

Их дом почтит своим визитом сам король! Эдуард был ее крестным отцом. Он всегда относился к Розанне с нежной любовью, и она платила ему тем же. Видеться им случалось не так уж часто — как правило, это происходило, когда его величество, как и нынче, направлялся в свои обширные охотничьи угодья в Эттрикский и Шервудский леса в Ноттингеме. Сегодня, хотя ее родители и приложат максимум усилий, чтобы монарший визит прошел в рамках чопорной светской учтивости, своды огромного замкового зала огласятся веселым смехом и радостными возгласами. Ведь король, находясь в кругу близких друзей, ведет себя весело и непринужденно.

Когда Розанна вернулась домой, от ее былого мрачного настроения не осталось и следа. Лучи закатного солнца едва начали золотить края ясного, безоблачного неба. Джоанна взглянула ввысь и улыбнулась при мысли о том, что сами небеса словно возвещают приближение короля Эдуарда, избравшего своим девизом и гербом Сияющее Солнце.

Розанна напевала веселую песенку, нежась в деревянной лохани с теплой водой. Ее юная служанка Элис осторожно вычесывала травинки из пышных темных волос хозяйки, спускавшихся на каменный пол. Робкая голубоглазая Элис была всей душой предана своей госпоже, чьи красота и отвага вызывали в ее душе восхищение и трепет.

На сей раз Розанна готова была уступить требованиям своей матери. Она постарается вести себя нынче вечером как истинная леди. Матери не в чем будет упрекнуть ее. Они с Элис принялись перебирать роскошные наряды в огромном шкафу, не в силах решить, какой из них предпочесть для сегодняшнего торжественного приема. Дверь гардеробной с шумом распахнулась, и Кейт Кендалл, войдя в комнату, деловито кивнула обеим девушкам. С лица некрасивой Кейт, уроженки северных краев, никогда не сходило выражение непреклонной решимости. Она была доверенным лицом Джоанны, ее правой рукой и очень гордилась расположением, которое оказывала ей хозяйка Кастэлмейна.

— Ваша мать велела вам надеть вот это, — процедила она. Элис, вспыхнув, приняла из ее рук роскошное новое платье, сшитое для Розанны, и изящную сетку для волос с длинной вуалью. Розанна прикусила губу, с трудом удерживаясь, чтобы не ответить Кейт резкостью. Прежде чем уйти, камеристка, надменно улыбнувшись, добавила:

— Мне велено также напомнить вам, чтобы вы избегали разговоров о лошадях, иначе его величество и остальные джентльмены могут принять вас за помощника конюха, переодевшегося девушкой!

— Черт бы побрал вас обеих! — воскликнула Розанна. Элис, заметив, что глаза девушки загорелись гневом, отпрянула в сторону. Шмыгая носом, она приготовилась в который уже раз стать свидетельницей перепалки между своей молодой госпожой и Кейт Кендалл.

— Почему никто не считает предосудительным занятие моей матери?! — продолжала Розанна. — Она ведь не сидит с пяльцами на коленях, как истинная леди, а придумывает фасоны украшений и нарядных уборов, продает их и получает за это хорошие деньги! А то, что лошади приносят доход нам с отцом, возмущает всех и каждого! Скажите на милость!

— Ваша мать — натура творческая! Она — истинная художница! — ответила Кейт с таким почтением, словно речь шла как минимум об одной из святых, если не о самой Пречистой Деве.

Розанна опустила глаза и глубоко вздохнула. Она понимала, что прямым противостоянием ей ничего не добиться, и решила действовать иначе.

— Ты, как всегда, права, — с притворным смирением произнесла она. — Спасибо, что принесла платье, Кейт!

Камеристка окинула ее долгим, внимательным взором, словно силясь проникнуть в мысли девушки и угадать, какую новую дерзкую выходку та замышляет. Не говоря ни слова, она вышла из гардеробной, бесшумно притворив за собой дверь. Она не сомневалась, что со столь дерзким и своевольным существом, как юная Розанна, следует держаться жестко и непреклонно — для ее же блага.

Стоило тяжелой дубовой двери закрыться за камеристкой, как Розанна вновь дала волю своему гневу.

— Ведьмы — вот кто они такие! — воскликнула она и, подбежав к кровати, с ненавистью воззрилась на роскошное платье, которое еще недавно так нравилось ей. На прошлой неделе, во время последней примерки, она с восхищением разглядывала белоснежную нижнюю юбку, кружевные рукава, многочисленные оборки. Элис, осторожно погладив накидку из красного бархата, мечтательно произнесла:

— Какой великолепный наряд! Сочетание белого с красным будет вам так к лицу, миледи!

Розанна помотала головой.

— Я не стану его надевать!

— Но как же так, миледи? — робко возразила служанка.

— Если меня собираются нынче выставить напоказ, что ж, так тому и быть! Я не стану противиться, а наоборот, помогу им в этом! — сказала Розанна, нахмурившись и упрямо сжав губы. Она велела Элис повесить в шкаф нижнюю юбку и рубаху с кружевными рукавами и принялась облачаться в бархатную накидку. Изящная туника прямого покроя скользнула по ее стройному телу. Подол дорогого наряда спускался до узких щиколоток девушки. Ее шея и руки остались обнаженными.

— Но вы не можете появиться перед гостями — перед его величеством! — в таком виде! — с ужасом воскликнула Элис.

— Отчего же?

— Этот наряд… он… такой открытый… — запинаясь, пробормотала девушка.

— Вот и отлично! Моя мать не перестает твердить мне, что я уже давно не дитя и должна вести себя как подобает. Что ж, начну с внешнего вида и оденусь сегодня как вполне взрослая женщина! Подай-ка мне шкатулку с украшениями, Элис!

Розанна выбрала и надела восемь золотых браслетов по два на каждое запястье и на предплечья у самых локтей. Она опоясала бедра кожаным ремнем с золотыми украшениями и с удовольствием взглянула на свое отражение в зеркале из полированного серебра.

Элис, трепеща от восторга и ужаса при виде госпожи, приблизилась к ней сзади, чтобы покрыть сетчатой вуалью ее роскошные волосы, но Розанна сделала протестующий жест и тряхнула головой.

— Я решила оставить волосы непокрытыми, Элис. Дайка мне лучше гребень и помоги хоть немного пригладить их!

Тут взгляд ее упал на ожерелье-ошейник, украшенное гранатами по рисунку ее матери. Леди Джоанна тщательно подбирала камни по величине и цвету, и когда Розанна застегнула ожерелье на своей тонкой, длинной шее, гранаты засверкали дивным, живым блеском, став похожими на драгоценные рубины редчайшего оттенка.

— М-м-м! Моя мать — настоящая художница, понимаешь? Представляю, как она разочарована во мне.

— О, Боже мой! Мне так страшно! У меня колени дрожат! — пожаловалась Элис.

Розанна взглянула в испуганные глаза девушки и, дружески обняв ее, от души рассмеялась.

— Не беспокойся, Элис! Ведь наказана буду я. Ты-то здесь ни при чем!

— Но вы выглядите точно… точно язычница, миледи, — сглотнув, прошептала служанка.

Розанна лучезарно улыбнулась.

— А может, я и есть язычница, Элис? Как знать!

Добродушный смех короля донесся до слуха Розанны, едва она приблизилась ко входу в главный зал замка. Миновав арку, отделявшую огромное помещение от длинного коридора со сводчатым потолком, она без труда отыскала глазами Эдуарда. Король был на голову выше всех собравшихся. Его золотисто-рыжие волосы блестели и переливались в ярком свете факелов и сотен свеч. Воины Кастэлмейна и придворные, прибывшие с Эдуардом, почтительно расступились, образовав широкий проход, по которому Розанна неторопливо и чинно двинулась к королю, занимавшему почетное место во главе стола. Во всех взорах, обращенных к ней, читалось восхищение ее редкой красотой.

При виде Розанны улыбка на лице Эдуарда стала еще шире. Он поднялся с высокого кресла и сделал шаг навстречу девушке. Когда она почтительно склонилась перед ним, бормоча: «Ваше величество!» — он порывисто схватил ее за запястья и нежно поцеловал ее тонкие руки.

— Мой Розовый Бутон! Я вижу, ты начала расцветать!

Розанна улыбнулась, зардевшись от счастья, и приняла кубок вина из рук подошедшего Невилла. Взглянув на отца, она заметила возле него стройного молодого человека.