Язва - Хеннеберг Натали - Страница 62

62

«Вы немного безумны, Айрт?»

«Абсолютно безумен. Я не умею красиво выражать свои мысли, а вы не подсказываете мне слова, но мне это вполне подходит, и я говорю так, как думаю. Я хочу объяснить вам, как живу: я постоянно жду весточки от вас. Я прекрасно понимаю, что вы передаете не радиоволны, однако, я десять раз в день вхожу в радиорубку и слушаю. Столько сообщений пересекает пространство! Всех кто-то слушает и только меня… Я ведь жду лишь слова… Радист записывает последнюю сводку: какой-то корабль затерялся в созвездии Весов, орбитальный циклон угрожает всему живому в созвездии Эридана. И я ухожу с опущенными плечами, и мне кажется, что все насмехаются надо мной… Мне надо или покончить со всем этим, или продолжать бороться. Вся вселенная пуста и мертва. И мне хочется умереть. Мне…»

«Я не знала», — сказала она тихо.

«Что?»

«Что вам может быть так плохо. Простите меня, Айрт. Простите нас. Я думала, что у нас, у мутантов, столько сил…»

«Но я не мутант!»

«Что вы об этом знаете? Во всяком случае, я могу обещать: вы теперь никогда не будете в одиночестве. Мы не покинем вас».

…Он придумал ей имя. Ведь они избегали называть свои имена, или указывать местонахождение «ада», в котором они находились. Но голос первой ассоциировался с ударом совершенного оружия… а второй… с журчанием ручейков… Они продолжали время от времени разговаривать с ним — в важные моменты его жизни. Когда он мог спокойно вспомнить обо всем этом, Айрт с иронией говорил себе:

«Вот ведь, в самом деле, что только мне не пришлось повидать: бесконечность и смертельный огонь, горечь и благополучие! Древние пифии слушали своих богов в стенах храмов, а психопаты XX века — в стенах кабинетов своих врачей. А я… Ничего себе! И неважно — нервный ли у меня срыв или разгар боя в созвездии Дракона!»

— Тревога, командир! Тревога!

Его разбудило, объявление по интеркому: радары «Скорпиона» обнаружили вдали дикую и героическую резню, в которой участвовали две эскадры. Там был большой караван с Земли — шесть тяжелых транспортников с эмигрантами, эскортируемые отрядом арктурианских линейных кораблей, на одном из которых можно было различить герб вице-адмирала. А еще ночной флот — десяток легких, прекрасно вооруженных кораблей, превосходящих своего врага в мощности и в решительности, сгруппировавшиеся вокруг настоящей летающей крепости. Для «Скорпиона», набитого беглецами, вмешаться в эту драку значило подставить себя под перекрестный огонь. К тому же он мог только ненадолго задержать продвижение Ночных… Айрт жестко усмехнулся и прямо-таки вылетел из своей каюты в боевом скафандре. Он увидел у дверей командного поста очередь из членов своего экипажа. Он вошел. Жак, неподвижный, как Будда, с важной миной записывал на перфоленту корабельной ЭВМ земные имена и адреса.

— Чем это ты занимаешься? — спросил его удивленный командир.

Прежний Ночной посмотрел на него своими грустными глазами:

— Мы не можем им позволить просто так уничтожить эту несчастную толпу? Так надо…

— Надо? — Айрт улыбнулся. Он был горд: пока он колебался, его команда сделала выбор.

— Так вот, — продолжал Жак, — учитывая то, что у нас мало шансов выбраться, был, кажется, такой старинный обычай на Земле — точно не знаю, я ведь родился на Марсе. Они хотят, чтобы уцелевшие знали, кого известить, если они погибнут. Я не мог отказать им. Чтобы ускорить процедуру, я принимаю имена только близких родственников: жен, матерей…

— Но это нелепо! — воскликнул Айрт. — Если «Скорпион» погибнет, как же будут переданы их сообщения?

— Они не подумали об этом. И это, пожалуй, лучше, — пробормотал Жак. Оглянувшись на очередь у двери, он спросил: — Вам есть кого предупредить, командир?..

Эти устремленные на него глаза, эти застывшие лица ждали ответа. И Айрт сказал:

— Запишите: моей сестре Виллис…

Почему Виллис? Какая-то смутная ассоциация. «Действительно, — подумал он, — я не знаю ни ее имени, ни как она выглядит. Если бы я когда-нибудь встретил ее, мы не узнали бы друг друга. А вообще-то нет: я уже знаю, что ее голос обещает нежность, что она облегчает страдания, что она… как живая волна.» Какое-то полузабытое стихотворение всплыло в его памяти. Оно имело отношение к гипнокурсу в колледже, к забытому старинному космическому путешественнику.

…Задумчивая, как роза,И живая, как фиалка…

«Вот так мы друг друга и узнаем, — сказал он себе. — Это будет нашим паролем». (Он вспомнил о детских играх.) «О, — продолжал он что-то похожее на молитву, — кем бы ты ни была — невидимая, далекая и вездесущая, моя сестра и мой друг — слушай же меня! Мой конец близок, но я думаю о тебе, и я больше не одинок. В этой жестокой и мрачной жизни ты была для меня самой нежностью и лучом света. В этой жизни, где наши товарищи и наши близкие становятся жертвами, где нас преследуют видения измученных лиц, где мы мечтаем только о том, чтобы умереть с честью на нашем корабле, ты оставляешь мне надежду и веру в существование дружбы и мира. Даже если это мираж — спасибо тебе! И я хочу, чтобы накануне этой последней битвы ты знала, что мое счастье не в бою, а возле тебя, моя незнакомая сестра. Однако мне пора».

Тревога!

На экране внешнего обзора появилось изображение колеблющегося пространства, покрытого вспышками и удаленного от них примерно на парсек, где три или четыре арктурианца уже покидали поле боя — разбитые, лишенные управления и, скорее всего, заполненные трупами. Эти корабли затрудняли маневры всей эскадры. Все пространство между Драконом и Лирой превратилось в сплошную бойню. Ночные разгоняли дезориентированный эскорт. Тяжелые транспортные корабли в нерешительности топтались на линии огня. Глубина черного ничто и свечение обнаженных звезд над этим небесным ристалищем, вокруг огнедышащей арены, придавали зловещее очарование всему спектаклю…

Айрт тотчас понял, что все черные корабли применяли тяжелые дезинтеграторы — на этот раз речь шла не о пленении и ограблении беглецов, а о полном их уничтожении. Он тотчас уловил ошибку в тактике арктурианцев: линия конвойных кораблей была слишком растянута, и противник в любой момент мог зайти с флангов. Он выругался: чему же их учили в Астронавигационном колледже?! Жак рядом с ним тоже следил за вращением безумных звезд в черной бездне, как будто это были зерна рассыпавшегося жемчужного колье.

Он сказал:

— Они ведь очень плохо защищаются, да?

Айрт кивнул.

— И мы почти ничего не можем сделать, да? Прежде, чем мы начнем действовать, все будет кончено…

— Если только нам не удастся попасть в орбитальный прилив…

И в этот момент торопливый и прерывистый голос раздался в голове Айрта:

«А вы пробовали подпространство?»

Это было так неожиданно, что сначала он было заартачился.

«Да разве известно точно, что такое подпространство? Это пока всего лишь гипотеза. Его точные координаты и свойства абсолютно неизвестны, а что касается того, чтобы войти в него… В Межзвездном Кодексе написано…»

«Что там, в принципе, возможно все, но с точки зрения разума немыслимо… — перебил его первый голос, резкий и как будто с серебряным звоном. — Но ведь вы мутант, не так ли? Вы же знаете, что подпространство является точной копией реальности. Для вас это должно быть достаточным доводом. То есть, вы погружаетесь в него и выныриваете».

«Подожди, Талестра, — прервал поющий голос, — не своди его с ума: он еще не стал „сознающим мутантом“. Айрт, слушайте меня: вы должны представить себе свой бросок в уме. И ничего не бойтесь, ваши двигатели выдержат. Мы их осмотрели. И мы с вами…»

«Речь идет не о страхе!» — сказал Айрт.

И он неожиданно оказался в том самом мире, которого гуманоиды опасаются, который они называют «вселенной помутившегося разума», где достаточно усилия воли, чтобы вести звездолет или создать новую звезду. Он сделал это усилие, и бездна пенящихся звезд открылась перед ним. И он пересек ее со скоростью молнии, не обращая внимания на невероятные феерии подпространства, на кроваво-красные бриллианты, на пламенные розы, на неслыханные призрачные видения бесконечности. За секунду он осознал все взлеты и падения человечества и то, что термин «божественный» может означать для человека…