Через Гоби и Хинган - Плиев Исса Александрович - Страница 21

Своими флангами Калганский укрепленный район упирался в Великую Китайскую стену, или Ваньличанчэн, что значит «Стена длиной десять тысяч ли».

Образуя огромную дугу, укрепрайон господствовал над окружающей местностью и, по мнению его защитников, представлял собой неприступную крепость.

Великая Китайская стена, возведенная из больших гранитных глыб, также являлась грандиозным оборонительным сооружением. Общая протяженность ее почти четыре тысячи километров. По всей длине стены через определенные промежутки сооружены сторожевые башни с бойницами, а там, где она пересекает важнейшие горные переходы и дорожные коммуникации, воздвигнуты целые крепости. Высота стены около десяти метров, а местами и больше, ширина кое-где такова, что по ней свободно может проехать автомашина. Даже время оказалось бессильным разрушить это уникальное творение многих миллионов людей.

В полосе наступления Конно-механизированной группы Великая Китайская стена проходила по линии Тяньчжень – Калган – Дунпэнцзы – Ханцзы – Гоукоу – Губэйкоу – Каошаньцзи – Сафынкоу и далее на восток.

Молчаливую равнину, что раскинулась на подступах к оборонительным узлам укрепрайона, японцы называли «равниной смерти». Зловещее название, да еще и с двойным смыслом. То ли они имели в виду, что равнина окажется роковой для наступающих советских войск? То ли назвали ее так потому, что на ней уже приняли смерть строители? Ведь широко известно, что, стремясь сохранить тайну оборонительных сооружений, японское командование истребляло тех, кто возводил укрепрайон. Тысячи китайцев и жителей Внутренней Монголии были уничтожены и погребены во рвах, вырытых самими обреченными. Такова страшная правда «равнины смерти».

Одного не предполагали японские захватчики, что придет возмездие – доты и дзоты превратятся в склепы для них самих и в прах обратится легенда о чудодейственной мощи самурайского меча.

Мы знали, гарнизон укрепрайона полон решимости сдерживать натиск советско-монгольских войск, драться до тех пор, пока главнокомандующий Квантунской армией [90] генерал Ямадо не подведет на помощь свежие силы. Дух самурайского фанатизма не был еще поколеблен, Рядовые защитники калганских укреплений не ведали о том, что накануне взятия Чжанбэя пал кабинет Судзуки. Что в тот же день покончили с собой военный министр Анами, бывший премьер принц Коноэ Фумимаро, член высшего военного совета генерал Иосидо Синодзука, министры Кондзуми и Хасида, генерал Тейицы Хасимото и многие другие деятели империи.

Командование старательно скрывало от солдат и младших офицеров истинное положение дел на фронтах и в стране. Квантунская армия по-прежнему активно сопротивлялась. Поэтому мы очень тщательно готовились к решающим боям.

Воспользовавшись несколькими часами затишья, пока пополнялось горючее и боеприпасы, командиры провели в частях частный разбор прошедших боев. При этом подчеркивалось коварство противника и указывалось на необходимость повысить бдительность.

Во время недавнего наступления в 3-м мотострелковом полку 27-й бригады произошел такой случай. Успешной атакой наши сбили японскую часть, и она начала отступать. В захваченной траншее бойцы увидели лежавшего ничком вражеского пулеметчика. Приняв его за мертвого, они устремились дальше. Бежавший вместе с другими ефрейтор Чистяков, к счастью, инстинктивно почувствовал опасность. Оглянувшись, он увидел, как «мертвец» повернул пулемет и приник к прицелу. Один прыжок – и Чистяков оказался у пулеметчика, приколол его штыком.

Чтобы вредить нам, враг пользовался нашими трудностями в связи с огромной растянутостью коммуникаций. В тылу наступающих советско-монгольских войск японцы оставляли диверсионные отряды, нападавшие на автоколонны подвоза и даже на подразделения.

На необходимость усилить бдительность нацеливали бойцов политработники, агитаторы. Ю. Цеденбал все это время находился в частях. Он успевал и проинструктировать коммунистов, и провести короткое деловое совещание, и побеседовать с цириками и даргами.

Мой приказ о наступлении на укрепрайон войска калганского направления получили поздно вечером. В подразделениях немедленно состоялись партийно-комсомольские, [91] а где позволяла обстановка, и общие собрания. От бойцов не скрывали трудностей, которые их ожидают. Да они и не боялись трудностей. Цеденбал рассказывал мне потом, что на собраниях, где ему довелось присутствовать, люди просили об одном: назначить их на самый опасный участок. Многие из них тут же подавали заявления с просьбой о приеме в партию.

18 августа в передовые части подвезли горючее. Выполняя приказ, подвижная мотомехгруппа выдвинулась километров на 15 южнее Джанбэя, непосредственно к «равнине смерти».

Ночью, накануне, поисковые партии произвели разведку и установили, что обходных путей на Калган нет. Слабых мест в обороне противника не обнаружили. Вдоль всего Калганского тракта вплоть до города Шеньвэйтайкоу тянулась цепь дотов и дзотов, усиленных инженерными заграждениями. Местность вне тракта оказалась труднопроходимой для транспорта. Разведка установила также, что противник подбрасывает на автомашинах из Калгана пехоту, артиллерийские и минометные подразделения.

Чтобы выявить вражескую систему обороны, мы провели разведку боем. Утром 18 августа укрепрайон атаковали два полка 27-й механизированной бригады: 1-й мотострелковый полк – вдоль тракта, а 3-й – левее, прямо по бездорожью.

Наступление затруднил проливной дождь. Тем не менее к исходу дня штурмовые группы преодолели противотанковый ров и вплотную приблизились к дотам.

Командир правофланговой роты 1-го полка капитан Сузанский направил один взвод в обход дота и блокировал его. После того как огонь приданных ему орудий разрушил амбразуры, дот был взят. Этот случай показал, что маневренные штурмовые группы успешно могут бороться против дотов и дзотов и разрушать систему обороны укрепрайона.

В ходе боя удалось вскрыть характер обороны противника. По существу, Калганский укрепрайон представлял собой систему трех взаимосвязанных узлов сопротивления, огневая мощь которых была направлена на северо-запад. Центральный узел, прикрывавший Калганский тракт, занимал участок в шесть километров по [92] фронту и три километра в глубину, а с флангов прикрывался огнем соседних узлов.

Разделив укрепрайон на участки наблюдения, разведчики нанесли на карту его огневую систему. Были выявлены все артиллерийские и пулеметные дзоты и доты и в основном все оборонительные заграждения и препятствия.

В полдень, в самый разгар боя, монгольские разведчики, укрывшиеся со стереотрубой за пирамидой из камней, заметили человека, ползущего в нашу сторону. Время от времени из дзота раздавались короткие очереди, и тогда человек прижимался к земле. Улучив момент, когда пулемет замолчал, человек вскочил и опрометью пробежал несколько десятков метров, отделявших его от каменной пирамиды.

Тут он и попал прямо в руки монгольских наблюдателей.

– Моя ваша есть… – лепетал японский солдат на ломаном русском языке. – Японии офисер сепная пса, парапойца…

Цирики ничего не поняли и повели промокшего до нитки перебежчика к командиру роты. Затем японца доставили к начальнику разведки 27-й бригады В. И. Салаурову.

Фудзикава, так звали перебежчика, рассказал, что когда-то жил на Сахалине, и поэтому кое-что понимает по-русски. В последнее время он служил денщиком у начальника опорного пункта – известного самодура и пьяницы. Офицер издевался над своим денщиком и часто без всякой причины избивал, называя его не иначе как старой собакой.

Фудзикава показал нашим солдатам два прохода между минными полями и более безопасный путь к траншее, которая вела к трем дотам с тыла.

Перебежчику предложили мяса и хлеба. От мяса он решительно отказался, но, когда увидел связку сушеной рыбы и котелок рисовой каши, сразу просиял.

Итак, если верить перебежчику, ключ к центральному узлу сопротивления был в наших руках. Штурмовые группы имели возможность ворваться в траншею и захватить два-три дота. А затем, словно пройдя главный шлюз, поток штурмующих воинов хлынет во все каналы укрепрайона. [93]