Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 33

В таких заботах проходила ночь кагана. Перед утром он отправлялся в свой гарем и принимал наложниц, глаза которых в тот час были под черной пеленой. И они не могли видеть богоносного образа.

Однако с той поры, как на Севере засиял луч, – каган по утрам не входил в гарем, ибо этот свет не давал ему покоя. Ступив в колоннаду, он всякий раз видел его в стране Полунощной и исполнялся гневом. В Руси, при княжеском дворе, был уже давно подкуплен муж – не золотом, но посулом власти. Не ведая того, этот муж посеял свару между князьями, и семя проросло, вызрел желанный плод – неистовая обида и месть. Материнский свет Великой княгини был потушен в кровавой тризне, однако младенец чудом миновал кровавой купели, и луч, исходящий от него, по-прежнему сиял на небосклоне. Богоподобный каган в который раз призывал Приобщенного Шада и указывал на Север. Земной царь не видел света в Полунощной стране, ибо не обладал сакральным зрением, и мыслил, что свет княжича давно потушен. Каган, гневаясь на Шада, грозил из его черепа сделать кубок, если к завтрашнему утру на Севере не погаснет луч. Каган-бек наводнил Киев тайными послами, которые под видом купцов, богатых путешественников и ученых мужей пытались приблизиться ко двору, к Великой княгине, но все было тщетно. Тогда богоподобный согрешил еще раз, сделал то, чего не смел делать никто из каганов: дал каган-беку золото, чтобы разжечь ненависть между князьями. Когда и это не помогло, то, следуя совету рохданита, он послал белых хазар-менял, которые бы разменяли все, на чем держалась Русь.

Никогда прежде русская земля не была такой неприступной крепостью, как после рождения там светоносного князя. И тогда кагану стало ясно, что Русь вместе с княжичем стерегут славянские боги. Но для того чтобы сладить с их силой, с их Обережным Кругом, богоподобному не хватало Тайных Знаний. Подзвездный владыка бросил ему кость, открыв Таинство мести. Зерном этим были засеяны все нивы в Руси, однако свет все одно восставал по утрам и добрел – с каждым днем. Знать, месть не так уж сильна, чтобы гасить ею свет. Есть иные таинства, не открытые ему!

Вот это более всего и томило богоподобного. Суть Тайных Знаний показалась ему такой малой, а он сам себе – никчемным и бессильным, как евнух. И Хазария от этого стала тесной, как детская рубашка. Ему бы править миром! И созидать не храм-Хазарию, а вселенский колосс, укладывая в стены племена и земли; соединять не мужа и жену, но страны и народы! Тогда бы всемирный этот Храм достал небес и предстал перед взором Яхве.

Подзвездный рохданит не украсил его Венцом Великих Таинств, а сковал. И потому сейчас он обязан творить лишь малое, в котором никогда не уместится великое.

Однажды после ночных бдений, исполненных страстью тоски и сомнений, незримый евнух привел наложницу в покои, и каган ощутил, как ослабела плоть, уязвленная беспокойством. Этот дурной знак взбесил его, ибо никто из смертных не мог видеть бессилие богоподобного. Он задушил наложницу и подал знак, что выезжает в Саркел. В тот же миг заседлали коней, завьючили верблюдов и хазары пали ниц перед дворцом. Каган помчался в башню к Подзвездному владыке, чтобы пасть перед ним и вымолить таинство Знаний управления миром. Но ступив под своды жилища рохданита, он ощутил, как сникла жажда и незримый венец вновь сковал голову.

Он готов был от восторга броситься в ноги подзвездному, однако, как и в первый раз, застыл в изумлении. Перед ним был рохданит – ликом отвратен, неказист, сутул и хром, да только уж – иной! Не тот, с кем трапезу делил, кто возложил Венец и с чьих омытых ног он пил воду.

Рохданит сидел за столом и сам с собой играл в кости. Посмотрев на кагана, обрадовался и тут же повинился:

– Помилуй старика! Не суди жестоко. Это я тебя позвал сюда, от твоих великих дел отвлек... Мне скучно стало, одиноко. Садись, сыграй со мной!

Богоподобный же мыслил, что спешит в Саркел по собственной охоте.

– Сыграть с тобой – великая заслуга, – робея, вымолвил каган. – Но что поставить на кон? Тебе, всемогущий, не много проку, если завладеешь сим убогим состоянием.

– Мы поставим на кон то, что равнозначно у нас с тобой, – сказал рохданит.

– О, всеведущий! Ты же знаешь, ничто не может быть у нас с тобой равнозначно!

– А желания? – усмехнулся подзвездный. – Разве ты не имеешь тайных желаний? Не силишься познать, что гнетет тебя?

– Такого у меня избыток! – признался богоподобный. – Но можно ли разыгрывать желания? Можно ли, доверяясь мертвой кости, играть судьбой? Мудрецы учили меня иному...

Знающий Пути развеселился от таких слов.

– Утешил старого бродягу! – смеялся он, и на столе прыгали кости. – Так тому и быть, открою тайну: мне можно все. Для меня нет в мире никаких преград и условий. Запреты осуществляют для невежд. А мы с тобой сей час под звездой! Под звездой не существует заповедей!

– Если же я проиграю? – спросил каган. – Ужели смогу исполнить твое желание?

– Сможешь! – веселый рохданит придвинул кубок с костями. – Мечи первым!

Богоносный встряхнул кости и, мысленно молясь, метнул их на стол. Три черных куба раскатились и показали число семнадцать.

– Да ты игрок непростой! – воскликнул рохданит, тряся кубок азартной рукой. – Тебе везет. А что мне судьба готовит?

Он бросил кости, и каган воздал хвалу небесному владыке: всемогущий соперник поимел число шестнадцать!

– Я проиграл! – загоревал рохданит, утратив веселость. – Скорее говори желание, да вдругорядь метнем!

Богоподобный вдохновился:

– Желал я узнать... Где рохданит, который возлагал Венец Великих Таинств?

– А разве это был не я? – Всеведущий простецки изумился. – Сдается мне, будто я венчал... Да, припомнил! Верно, это был не я. В тот час я шел берегом Нила в Египте. А тот, что возложил венец – моя седьмая суть. Она в этот час идет в империю ромеев, куда ее послал господь.

– Седьмая суть? – у кагана в душе шевельнулся страх и затих, как рыба на песке. – Но сколько же всего?

Смеясь самозабвенно, подзвездный погрозил:

– Не нарушай условий. Ты задал вопрос и получил ответ. Я исполнил твое желание. А коли знать хочешь, в скольких ипостасях я пребываю, так еще метнем кости! Падет тебе удача – узнаешь. На сей раз я первым мечу!

Священнодействуя, он кубок огладил, приложился к нему устами и лишь затем опрокинул на стол. Бесчувственная кость заклятьям не внимала, ибо выпало число три!

– О, горе мне! – вскричал всемогущий. – Зачем я сел играть, если сегодня такой неудачный день?! Почему мне не везет? Но полно горевать, на все воля господа... Дерзай, Великий каган!

Богоносный, торжествуя, опрокинул кубок. Выпало – девять! Подзвездный лишь вздохнул.

– Желание твое, чтобы я назвал число моих личин?

– Нет, всеведущий, – осмелел каган. – Оно на йоту изменилось! Желаю знать, какова в мире самая первая твоя суть? Самая высшая?

– Несчастный старый путник, – вновь затужил рохданит. – Бродя по миру, все раздал, в том числе и удачу. Но что же делать? Долги следует платить... Моя первая суть – предстоящий рохданит Иегова. Сам господь бог.

– Сам господь? – ужаснулся своей дерзости каган.

– Да, брат, сам творец, – подтвердил всеведущий. – Но и он не в одном лице. Его ипостасей столько, сколько и дел: людей осудит Элогим, тем часом Цебаот грешников казнит. Шаддай же всемогущий самый терпеливый... Дел господних премножество. Не перечислить сразу, а мне играть хочется. Мечи кость!

Погруженный в раздумья, каган не услышал веления рохданита и спросил:

– Но ты? Который ты числом? Мне мыслилось, ты второй после бога, его вторая суть.

– Не домогайся, каган! Не мучай старика! – отрезал рохданит. – Иной раз трудно вспомнить, сколько имею личных сутей, и сам – чья суть... К тому же это против правил! Бросай кости! Я игрок азартный и потому нетерпимый. Ведь я же не Шадлай! Ну пощади, мечи!

Богоносный метнул, и во второй раз выпало семнадцать! Ему бы торжествовать и загодя приготовить свое желание – придется ли еще когда играть в кости с рохданитом? Но каган был удручен и сломлен!