Очарование нежности - Хесс Нора - Страница 7

Ночью он несколько раз просыпался оттого, что перед ним возникали зеленые, глядевшие на него с немым укором глаза. Когда Джиггерс, стуча по сковородке, возвестил о завтраке, Трэй едва удержался, чтобы не бросить все к чертям собачьим и не поскакать за Лэйси на ранчо.

Но, подумав как следует, он отказался от этого замысла. Появись Трэй на ранчо раньше времени, так эта девчонка вобьет себе в голову, что она каким-то образом может влиять на его жизнь. А этого он не хотел.

При таких обстоятельствах ему больше ничего не оставалось делать, как гнать стадо дальше и надеяться на то, что его молодая жена как-нибудь во всем разберется сама.

Лэйси казалось, что все слезы выплаканы. Но проснувшись и открыв сундучок, чтобы переодеться в одно из своих нормальных плать­ев поскромнее, она обнаружила, что он пуст. Видимо, вчера, пока они с Трэем венчались, кто-то забрался в фургон и стащил все ее платья.

Когда до нее дошло, что ей предстоит по­казаться на похоронах отца в этом бесстыдном красном одеянии, которое отец так ненавидел, слезы опять полились ручьем.

Девушка как следует отмыла лицо, чтобы не оставалось и следов косметики, и расчесала длинные, вьющиеся волосы таким образом, что­бы они рассыпались у нее по спине. Если бы ее сейчас увидел Трэй, то наверняка бы не уз­нал. Кое-как разгладив измятое платье, она направилась в конюшню за мулом. Когда Лэйси отвязывала его, ей даже показалось, что он немного ожил.

У могилы ее ждал священник. Помогая ей слезть с фургона, он с любопытством взглянул на нее. Трудно было узнать в этой симпатич­ной девушке ту самую размалеванную стерву, которая вчера выходила замуж за Трэя Сондерса. Если б не ее красное платье и рыжеватые волосы, он ни за что бы не узнал девушку.

На кладбище дул холодный октябрьский ветер, и Лэйси замерзла. Жена священника, которая тоже присутствовала здесь, сняла с плеч шаль и накинула ее на худенькие плечики девушки.

– Вы замерзнете в этом вашем платьице, дорогая, – ласково сказала она.

– А вы как? – попыталась возразить Лэйси.

– Миленькая моя, у меня достаточно жир­ку, чтобы не замерзнуть и в ураган, а вот вас и легкий ветерок насквозь продует. Надо бы мясца на косточки немного нарастить. Пусть это будет моим вам подарком.

Лэйси от души поблагодарила эту чудесную женщину и уже собралась было ей сказать, что сколько бы она ни ела, все равно остается ху­дой, но тут священник раскрыл библию и приступил к чтению.

Лэйси понимала, что этот пожилой человек читал для нее, в утешение ей, но слова не дохо­дили до нее. Единственной ее мыслью было то, что она больше никогда не увидит своего отца.

Закончив чтение, священник отвел ее в сторону:

– Ваш муж заказал и надгробие. Его через пару недель установят. Мне необходимо выяс­нить полное имя вашего отца, даты его рожде­ния и смерти, а также имя вашей матери и ваше – все это будет выбито на памятнике.

Лэйси сообщила ему все необходимое, а сама подумала, какой же странный человек ее муж. Он сделал все, что должен был сделать человек любящий, но, тем не менее, в день свадьбы отправился искать утешения у проститутки.

Закончив переговоры со священником, она обратила внимание на двух мужчин, молчаливо стоявших в отдалении. Сейчас они приближа­лись. У каждого в руках была лопата. Когда комья земли глухо застучали по крышке гроба, что-то сдавило ей горло и Лэйси едва смогла вымолвить слова прощания, адресованные свя­щеннику и его жене. Те благословили ее, и девушка, взобравшись на сиденье возницы, легонько прикоснулась к спине мула ручкой хлыста. Тот послушно взял с места.

Лэйси натянула поводья у лавки бакалей­щика, на которую указал ей Трэй и соскочила на землю. Зайдя в лавку, она перечислила че­ловеку с недовольным лицом все, что ей было нужно: мука, сахар, кофе, свиной жир, бекон, бобы и галлон керосина; все остальное уже лежало в фургоне.

Пока хозяин составлял на прилавке все купленное, Лэйси огляделась. Внимание ее привлекли несколько хлопчатобумажных плать­ев, висящих в витрине. Ей вдруг очень захотелось купить себе одно из них, чтобы снять с себя этот жуткий куцый красный наряд.

Но девушка тут же отбросила эту мысль. Ей было сказано купить лишь трехдневный запас продуктов, и поэтому больше она не потратит ни цента из денег, выданных ей мужем. Он уже и так достаточно потратился на ее бедного отца.

– А вы, случаем, не та девушка, на кото­рой женился этот сумасброд Трэй Сондерс? – осведомился у нее бакалейщик, отсчитывая ей сдачу.

Лэйси холодно посмотрела на него и не менее холодно ответила: – Да, Трэй и я вчера поженились.

– А сейчас на ранчо отправляетесь? Потому как разговоры идут, что он вроде скот перего­няет.

– Как я посмотрю, у вас тут в Джулесберге много говорят, – съязвила девушка, стаскивая с прилавка мешок с едой.

– А вы, как я вижу, слишком молоды, что­бы сразиться с Буллом Сондерсом.

– Что вы имеете в виду? – испугалась она.

– Да ничего особенного. Просто у него тут дурная слава, хуже, чем у гремучей змеи. У них с сыном большие нелады. Не думаю, чтобы он к своей невестке отнесся лучше, чем к сыну.

Десять минут спустя, при выезде из города, Лэйси стала гадать, что же на самом деле ждет ее по приезде на это ранчо. Есть ли там его мать, сестры или братья? Вдруг эти люди ока­жутся такими же, как и, судя по рассказам, его отец?

Во всяком случае, вряд ли можно надеяться на то, что ее там примут с распростертыми объятиями.

Девушка вздохнула. Всего за сутки ее жизнь круто и на вечные времена изменилась. Она еще раз задала себе вопрос, что же готовит ей будущее. На данный момент безоблачным оно не представлялось.

Старенький мул неспешно двигался вперед, а Лэйси смотрела на раскинувшуюся перед ее глазами широкую долину. На западе зеленели буйные заросли трав. Кое-где на фоне красноватых скал высились шелковичные деревья. От них уже начинали тянуться длинные предзакат­ные тени.

Дикая и пустынная местность. Зато как она прекрасна! Лэйси с удовольствием осталась бы здесь, будь у нее такая возможность. Но сейчас судьбе угодно, чтобы она стала толстокожей и каким-то образом поладила с семьей Сондерсов, хотя бы до приезда Трэя, который должен будет сказать свое веское слово.

Солнце уже почти зашло, когда Лэйси оста­новила мула Джоко в одной из рощиц шелковиц. Она распрягла старого трудягу, ласково похлопала его по крупу и отвела туда, где трава была погуще. Потом сняла бочку с водой с фургона, чтобы напоить животное.

Пока Джоко наслаждался ужином, Лэйси набрала сухих веток для костра и разожгла его. Подул легкий вечерний ветерок. Трепетавшее пламя отбрасывало причудливые тени.

Поджаривая бекон и разогревая в жестяной банке бобы, Лэйси то и дело оглядывалась через плечо: ей было немного жутковато.

Торопливо и с большой охотой уминая бе­кон с бобами, она только однажды невольно вскрикнула, когда вылетевшая невесть откуда сова чуть не задела крылом ее лицо.

Быстро темнело. Девушка вернулась из кус­тиков, куда забегала по нужде, и, забравшись в фургон, задвинула засов. Наступила самая на­стоящая ночь. Стащив с себя ставшее ей ненавистным красное платье, она свернулась кала­чиком на своем матрасе и, едва успев натянуть до подбородка теплое одеяло, уснула. Спала она так крепко, что не проснулась бы даже в том случае, если бы ее схватила шайка разбойников.

На следующее утро Лэйси встала рано и весь следующий день провела почти так же, как и предыдущий. Однако, расположившись на ночлег, она почувствовала что уже не так измотана, как сутки назад и поэтому долго не могла заснуть.

Ее настороженный слух улавливал каждый ночной шорох. Услышав вдалеке протяжный вой волка, девушка успокаивала себя мыслью о том, что завтра в это же время она уже будет спать под крышей.

На следующее утро, выйдя из фургона, Лэй­си увидела, что небо затянули облака. «Надеюсь, что до дождя дело не дойдет», – пробормотала она, поджаривая на костре бекон и подогревая бобы в банке.