Голос бездны - Ветер Андрей - Страница 47

Рана тотчас открылась от нанесённого удара.

– Болит? – участливо спросил коротышка и, сцепив руки в «замок», без всякой нежности хлопнул Гошу по кровоточащему отверстию.

– Я ведь не случайно заговорил про кровь, – сказал Кореец, останавливая вращение Гоши. – Я буду пить твою кровь сам и угощать ею тебя, Гоша, чтобы ты оздоравливался по ходу нашего разговора.

Он вновь ударил пленника. Саприков дрыгнулся. Свет лампы врезался ему в глаз, пламенно разлился кругами. Комната завертелась, охваченная широким круговым движением, тысячи теней вплелись в хоровод поплывших пятен и предметов. Затем наступила кромешная тьма…

Лисицын, похолодев всем телом, беспомощно взирал на обмякшее тело музыканта.

– Похоже, наша беседа в уютном кабинете откладывается, господин Лисицын, – разочарованно развёл руками Кореец. – Может быть, вы слышали что-нибудь от Саприка по поводу украденного у меня товара?

– Нет.

– Это точно?

– Это точно.

– Ладно. Подожду, пока этот фрукт созреет, – Кореец шагнул к Гоше и обеими руками надавил на его рёбра, между которыми раскрылась чёрная плоть. Струйка крови брызнула налицо и грудь бандита. – Вот, срань, заляпался…

Кореец испытывал наслаждение. Он жадно глядел на свою жертву, и глаза его загорелись огнём, когда Саприков взвыл. Боль, лишившая Гошу сознания, теперь возвратила его в чувство. Глаза его стали выпуклыми и покраснели подступающими истерическими слезами. Нижняя челюсть отпала, обнажив белый ряд зубов и трясущийся язык. И в следующую секунду он закричал. Его вопль оглушил не только Лисицына. Все мастера заплечных дел бросились на Саприкова одновременно, колотя его со всех сторон и затыкая рот. Они не на шутку испугались, что крик такой дикой силы мог прорваться наружу через все стены.

– Сука сраная! Заткнись!

Гоша снова потерял сознание. Когда же он очнулся, Кореец мирно спросил:

– Может, скажешь, куда порошок мой дел?

– Отдал, – еле слышно вдохнул Гоша.

– Кому? – спокойно поинтересовался бандит, надевая тёмные очки.

– Сни…

– Что?

– Сни… ми…

– Не понимаю, – Кореец подошёл к нему.

– Сними… меня…

– Костик, сбрось его, – Кореец щёлкнул пальцами и указал на крюк.

Белобрысый обнял Гошу за ноги, приподнял немного, и верёвки соскочили с крюка.

– Может, вы и меня снимете по такому случаю? – устало спросил Сергей.

Кореец вперился в него чёрными стёклами и отрицательно покачал головой.

– Сперва этот член выложит мне всё до конца, а там посмотрим, – бандит склонился над Гошей.

И тут что-то случилось. Где-то громыхнуло, посыпалось, зашумело.

Позже Сергей многократно возвращался к тяжёлому грохоту, припоминая впечатление от него. Это был особенный грохот, не сравнимый ни с чем. Оглушительный, рассыпчатый и с металлическим каким-то оттенком.

Мгновение… И всё замерло. Кореец удивлённо повёл головой.

– Что ещё такое?

– Бомба? Кто бы мог? – перепуганно спросил коротышка.

Все находившиеся в комнатушке переглянулись, охваченные молчаливым непониманием и внезапным напряжением. Вскоре послышались голоса, неровный топот ног. И тут же гулкое стрекотание автомата прервало затянувшееся томительное ожидание. Свинцовая струя пробежала по стене, выдавив несколько человеческих вскриков, и забарабанила в дверную обшивку. Кореец метнулся к стене, затаившись там, куда должна была распахнуться дверь. Белобрысый Костик взглянул на коротышку и на парня, продолжавшего сидеть возле видеомагнитофона.

– У кого пушка с собой?

Все пожали плечами.

– Вы что? – прошипел Кореец. – На отдых сюда спустились, что ли? Почему стволы оставили?

– На кой хрен они здесь нужны? – виновато прошептал белобрысый.

– На этот вот самый, – главарь указал на дверь, за которой хлопнул очередной выстрел.

И вновь тишина. Затем голос:

– Кореец! Не глупи! Бросьте все стволы, и мы не станем мочить вас!

– Кто говорит? – Кореец втискивался в стену, будто желая раствориться в бетонной поверхности.

– Чемодан!

– Вот отсос! – крякнул белобрысый, стоявший за спиной обмякшего Гоши. – Теперь он нам яйца оторвёт.

– Как пить дать… – Кореец медленно обвёл помещение чёрными стёклами очков. – Эй, журналюга, тебе будет о чём написать, если…

– Батя-а-а! – закричал во всё горло Гоша, и его тело затряслось в луже крови.

За дверью хлопнуло два пистолетных выстрела. Кто-то протяжно матернулся в глубине коридора.

– Чемодан! Скажи, чтобы твои не стреляли! У нас нет оружия! – закричал Кореец.

– Тогда отпирай, и поживее!

К двери медленно подошёл белобрысый Костик и отодвинул засов. Железо оглушительно лязгнуло, и дверь открылась. В ту же секунду раздался выстрел, и Костик рухнул на грязный пол. Саприков Старший перешагнул через труп, за ним в помещение вбежали ещё человек пять.

– Ну? – Он не сразу определил, кто висел на крюке, а кто лежал в кровавой луже на полу.

Боевики Чемодана, беспощадно молотя прикладами, согнали Корейца, коротышку и оставшегося парня, которого Лисицын так и не успел разглядеть, в угол.

– Всё, – сказал им Саприков.

– Чемодан, – упавшим голосом заговорил Кореец, – мы же никого не замочили…

– А это что? – Саприков мрачно указал рукой на лужу крови, в которой лежал Гоша.

– Он жив, он жив, я клянусь! – закричал коротышка.

– Бывайте!! – Чемодан поднял автомат и дал длинную очередь по трём скорчившимся фигурам в тёмном углу.

От стен с визгом посыпалась крошка, поднялась душная пыль, брызнуло на раскуроченную штукатурку тёмно-красным. Зрелище было страшным. Точно так расстреляли на глазах Сергея Лисицына весь штаб Амерджан-хана в Ченгреме. Зрелище было страшное. Там шла война. А здесь… Здесь тоже, оказалось, шла война. Война шла повсюду. Война шла беспрестанно.

– Снимите его, – Чемодан указал на Лисицына и только теперь склонился над сыном. – Досталось тебе?

– Досталось, – улыбнулся Гоша окровавленным ртом.

– Теперь сматываемся. Мы и без того задержались.

Они побежали в коридор. Двое несли на руках бессильного Гошу. Нырнули туда, где недавно стояла вторая дверь, закрывавшая путь в подвальный коридор. Вместо неё был огромный провал, откуда клубился дым. Груда холодного кирпича…

– Бегом, бегом!

Понеслись в глубину коридора мимо дыма и железной дверной рвани. Кто-то трясся на полу, лежа на спине, и орал. Через пару шагов корчился другой. И было жутким мелькание тех умирающих людей под бегущими ногами.

– Скорее! – торопил Чемодан. – Сейчас на улице толпа набухнет!

И правда – перед входом стояли уже ротозеи, пытаясь высмотреть что-нибудь интересненькое в разлетевшихся окнах. На ступеньках лежало головой вниз тело женщины – случайная жертва стремительного нападения на «Титан», – лёгкая юбка закинулась до живота и открыла на обозрение нижнее бельё, курчавая причёска рассыпалась, изо рта высунулся окровавленный язык. На пороге появились юркие фигуры с автоматами в руках, и любопытные немедленно отпрянули от двери. Но мало кто бросился наутёк, большинство лишь отскочило на несколько шагов, продолжая с интересом наблюдать за бесплатным кровавым представлением. Стоявшие вдоль тротуара четыре «жигулёнка» с готовностью распахнули дверцы и, заглотнув вооружённых людей, сорвались с места.

Игры охотника

Гошу внесли в комнату, положили на кровать, запачкав бельё кровью, и кто-то из парней притащил воды, чтобы обмыть музыканта.

– Вызвали врача?

– Да, шеф.

– Что сказал Сафроныч?

– Уже в пути.

– Ладно, – Чемодан вздохнул и склонился над сыном. – Как ты?

– Уже хорошо, – ответил тот и сделал попытку улыбнуться.

– Вот и прекрасно. Скоро Буратино подвалит. Вот удивится-то, что ты из больницы сбежал. Но хватит с меня больниц. Дома веселее.

В квартире стояла негромкая, но настоящая суета. Люди что-то складывали, что-то приносили и уносили. Лисицын видел повсюду разложенное оружие. Затем как-то сразу почти все исчезли. Чемодан раскинулся в мягком кресле и пригласил Сергея устроиться напротив него.