Голос бездны - Ветер Андрей - Страница 99

Девушка подняла руки и сбросила с себя свитер. Он упал рядом с ней и сразу же пророс насквозь широкими стеблями травы.

– Будь внимательна, когда начнёшь убивать меня, – сказала девушка и вытянулась на спине, открыв своё нагое тело для лёгкого убийства. – Не упусти ничего. Второго случая не представится.

Лариса провела ладонью по её животу, погладила жёлтый пучок лобковых волос.

– Ты красива, – сказала Лариса и приставила кончик лезвия к груди девушки.

Кожа поддалась мгновенно, расползлась под острой сталью, выпустила кровь. Лариса надавила на нож. Рука явственно ощутила твердь, которая не желала поддаваться. Лезвие упёрлось в ребро, и ей пришлось навалиться на нож всем корпусом. Он как-то сразу провалился в тело по самую рукоять. Из-под рукоятки медленно просочилась тёмная кровь, выступила, будто трещины на поверхности утрамбованной земли.

Лариса подёргала нож, он держался в теле плотно. Она провела ладонью по груди девушки, почувствовала пупырчатое уплотнение мёртвого соска, склонила голову к левому боку покойницы, по которому вяло сочились из раны алая и чёрная струйки. Лариса прикоснулась к холодному телу щекой и надавила пальцами на рельефно прорисованные под кожей рёбра. Они эластично прогнулись под нажимом, отозвались податливо. Ларисе почудилось, что перед ней лежало вовсе не человеческое тело, а какой-то манекен, сделанный из гибких ивовых прутьев и обтянутый шёлком телесного цвета. А нутро манекена было наполнено тяжёлой красной жидкостью.

Лариса попыталась качнуть труп и услышала, как кровь булькнула, вязко ополаскивая стенки чрева. Лариса встала на колени и прислонилась глазами к глазам покойницы.

– Как ты там? – спросила она.

– Холодно, – шепнула голубоватыми губами мёртвая, – ты же меня голой держишь на ветру. Прикрыла бы чем-нибудь, а то я посинею скоро. Кожа станет в пупырышках, некрасивая. А мне нравится, когда моя кожа имеет гладкую поверхность, бархатную.

– Ладно, я накрою тебя, – ответила Лариса, – но у меня ничего нет, только моя собственная одежда.

Она в одно мгновение сделалась совершенно голой, и её охватил озноб. В ту же минуту жёлтые волосы покойницы вспыхнули огнём, заметался густой серый дым, а когда его лохматые клубы развеялись, Лариса увидела, что голова мёртвой девушки покрыта чёрной, грязной шевелюрой, похожей на опалённую траву. Лицо покойницы тоже изменилось. Лариса пригляделась к нему, пытаясь понять, что случилось с её лицом, и вдруг узнала собственные черты.

Она задрожала всем телом, разглядывая свой собственный труп. В испуге она зажмурилась и бросилась прочь. Она открыла глаза и увидела себя в кровати под большим ватным одеялом. Возле неё мирно спал Денис. Мальчик посапывал, сжав рукой её плечо.

Лариса провела рукой по взмокшей шее. Рука мелко дрожала. Лариса тяжело сглотнула, ей хотелось пить. Сон произвёл на неё тяжёлое впечатление. Казалось, что она до сих пор ощущала присутствие ножа в своей руке, и это присутствие было устрашающим. Она посмотрела на окно. Снаружи выл ветер, клубилась снежная серость. Судя по тому, что стало светлеть, было достаточно поздно. Лариса тряхнула головой, отгоняя навязчивый кошмар. Увиденный сон обеспокоил её. Она не могла понять причину, но чувствовала, что сон был дурным не по своему настроению, а по каким-то иным качествам.

– Может быть, он предвещает нечто плохое? – прошептала она.

– Всё хорошо, Лара, – неразборчиво пробормотал Денис, – я буду охранять тебя.

Вторая петля судьбы

Кривошеин раздражённо поднялся из-за стола и хлопнул рукой.

– Сколько у нас осталось времени? Почему вы не поставили меня в известность?

Он говорил яростно, изо рта брызгала слюна. Сидевшие напротив него два человека сжались под его взглядом.

– Вы понимаете, до чего вы довели ситуацию? С нас снимут по три шкуры за пропажу этих бумаг. Понимаете? Не только с меня, сволочи, но и с вас тоже! Со всех снимут шкуры и приколотят их к стене всем на устрашение, – он замолчал и вдруг рухнул на стул, ноги отказались служить ему. – Подайте мне чего-нибудь выпить.

– Виктор Степанович, поверьте мне, я тут ни при чём, – начал негромко оправдываться худощавый малый, стоявший при входе в комнату. Он выглядывал из коридора, не сняв с себя зимнего пальто, на неприкрытой голове быстро таяли мелкие снежинки.

– Да, – поспешил поддержать парня мужчина, сидевший напротив Кривошеина, – мы же думать не думали, что с Володей может что-то случиться…

– Идиоты вы все! С каждым из нас всегда может что-нибудь случиться, – промямлил Кривошеин, принимая протянутый ему стакан с водкой. – Просто когда с кем-то что-то вдруг происходит, ему-то, разумеется, становится на всё наплевать. Зато все остальные начинают ужами крутиться на сковородке. И мы сейчас с вами выступаем в роли этих самых ужей. Только мы сейчас пока лишь предчувствуем, как наши жопы будут шкворчать в кипящем масле, но вскоре ощутим это во всей полноте, если не отыщем документов… Каким образом могли пропасть бумага? Думать вы могли и не думать, но выяснить, доставил он бумаги по назначению или нет, вы обязаны. Тем более что вам на следующий день уже стало известно о его гибели. Разве трудно было почесать у себя в затылке? Разве трудно было проверить сразу? – рывком приблизился к парню Кривошеин.

– Я же объясняю вам: мы всегда работали через Володю. Два года у нас не было никаких проблем.

– Теперь проблемы появились, козлы, – оскалился Кривошеин. – Мы отвечаем за эту сторону дела, мы обеспечиваем доставку документов. И там никого не будет интересовать, почему документы не пришли в срок. Зато всех страшно заинтересует, куда они подевались.

– Володя погиб, – продолжал бубнить своё парень в двери.

– Мне плевать на то, что его зарезали прямо перед домом. Меня интересуют документы. Куда подевались они?

– Виктор Степанович, мы были на похоронах, затем на поминках у него дома. Я обшарил всю квартиру, насколько позволяли обстоятельства. Но я же не мог перевернуть там всё вверх дном, – оправдывался парень, переминаясь с ноги на ногу.

– Ты считаешь, что перевернуть всё должен я сам? – взревел вдруг Кривошеин. – Ты понимаешь, сколько времени мы упустили? Послезавтра из меня просто-напросто кишки выпустят, если я не… Ты же не дурак, Костя. Люди, с которыми мы работаем, не любят таких случайностей. Документы такого уровня не могут пропадать невесть куда. Одним словом, поедем рыться в барахле у Володи.

– А если ничего не найдём? Что, если портфель попал в руки ментов, когда они приехали на место убийства?

– Если бы документация попала к ментам, то нас давно бы уже скрутили.

– А вдруг документы забрал тот, кто напал на него? Вдруг его кто-то выслеживал?

– Тогда ты будешь первый, кто отправится на встречу послезавтра. А я уж как-нибудь по твоим костям пройду, голубчик, – скривился Кривошеин. – Ты лучше скажи мне, кто у Володи дома может быть? С кем нам придётся иметь дело сейчас?

– У него есть жена и сын. Сын должен быть в школе, я полагаю, а жена…

– Как зовут жену?

– Рита.

– Давайте собираться в гости. Навестим Риту.

– А если…

– Никаких «если». Пугать её не будем, объясним всё спокойно. Мы с Володей работаем вместе, то есть работали. В детали вдаваться совершенно нет никакой нужды. Сейчас на фирме вдруг обнаружили, что исчезли бумаги, которыми занимался Володя. Так и так, мол, для нас, растолкуем ей, такая пропажа чревата огромными неприятностями. Что тут неправдоподобного? Самая что ни на есть правдивая история. Другое дело, что она не представляет, чем занимался её муженёк… Так вот, скажем, нам эти документы нужны срочно. Мы полагаем, что они где-то у него в квартире… Быстро звони. И повежливее с этой Ритой, чёрт бы побрал всё это дело… У меня, похоже, нервы совсем сдали… Дайте мне ещё глотнуть…

***

Ветер тащил по асфальту белые снежные полосы, извивал их по-змеиному закручивал, бросал причудливые зигзаги под колёса бездушных автомобилей.