Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти - Петренко А. С. - Страница 41

Разумеется, хорошие отношения с психотерапевтом — не самоцель терапии. Психотерапевт и его пациент вряд ли будут по-настоящему дружить в обычной жизни. Однако для пациента успешные отношения с психотерапевтом — генеральная репетиция внешних социальных связей.

Я согласен с Фридой Фромм-Райхман, которая считает, что психотерапевт должен стремиться сделать каждый сеанс незабываемым. Ключ к созданию незабываемой атмосферы — использование возможностей метода «здесь и сейчас». В этой книге я уже довольно подробно описывал его [54], и сейчас остановлюсь лишь на нескольких важных моментах. Хотя не все они имеют прямое отношение к страху смерти, они позволяют психотерапевтам успешнее устанавливать связь со всеми без исключения пациентами (в том числе и страдающими страхом смерти).

Развиваем восприимчивость к режиму «здесь и сейчас»

Обращение к данному методу на сеансе с Марком не было проблемой. Сначала я просто привлек его внимание к комментарию по поводу мыслей о Руфи, которые одолевали его по пути ко мне. Затем я остановился на изменении его поведения (имея в виду то, что он задал мне несколько вопросов личного характера). Но часто терапевту приходится искать более тонкие подходы.

За годы практики я выработал определенные поведенческие нормы в разных терапевтических ситуациях и чутко реагирую на отклонения от них. Задумайтесь о таком, казалось бы, незначащем и обыденном действии, как парковка автомобиля. Последние пятнадцать лет мой кабинет располагается в коттедже недалеко от моего дома. С улицы к нему ведет узкая подъездная дорожка. Хотя между моим домом и зданием, где находится кабинет, достаточно места для парковки, я неоднократно замечал, что пациенты предпочитают оставлять машину дальше по улице.

Мне показалось, что полезно будет узнать о причинах такого выбора. Один пациент ответил, что не хочет, чтобы его машину видели рядом с моим домом: он боится, что кто-нибудь, возможно, один из моих гостей, узнает машину и поймет, что ее владелец посещает психиатра.

Другая пациентка утверждала, что не хочет вторгаться в мое личное пространство. Третий был крайне смущен, когда я заметил его дорогой «Мазератти». Каждая из этих причин имела значение для терапевтических отношений.

Переход от внешнего к внутреннему

Опытные психотерапевты чутко реагируют на любую проблему, всплывающую в ходе сеанса, и переводят ее в плоскость «здесь и сейчас». Переключая внимание пациента с его внешней жизни или далекого прошлого на «здесь и сейчас», терапевт повышает уровень вовлеченности и, следовательно, эффективности работы. Эту направляющую стратегию я использовал на сеансе с Эллен, сорокалетней пациенткой, страдающей приступами страха смерти.

История Эллен: женщина, которая никогда не жаловалась

В начале сеанса Эллен рассказала, что чуть было не позвонила мне, чтобы отменить нашу встречу, потому что плохо себя почувствовала.

— А сейчас вы тоже плохо себя чувствуете? — спросил я.

Она пожала плечами:

— Мне лучше…

— Расскажите мне, — попросил я, — что происходит у вас дома, когда вы болеете.

— Ну, мой муж не проявляет особенной заботы. Обычно он и не замечает этого.

— А что вы делаете, чтобы дать ему понять, что вы больны?

— Я никогда не любила жаловаться. Но, конечно, мне бы хотелось, чтобы он сделал для меня что-нибудь, когда я болею.

— Итак, вам нужна забота, но вы не хотите специально попросить об этом или хотя бы дать понять, что нуждаетесь в ней?

Женщина кивнула.

С этого момента стали возможны разные направления работы. Например, я мог начать искать причины того, что ее муж не заботится о ней, или попросить ее рассказать о предыдущих опытах болезни. Но я предпочел войти в режим «здесь и сейчас».

— Итак, Эллен, скажите, а что происходит сейчас, в этом кабинете? Вы ведь и мне нечасто жалуетесь, хотя я здесь именно для того, чтобы помогать вам.

— Я же сказала вам, что чуть не отменила сеанс, потому что плохо себя чувствовала.

— Но когда я спросил, как вы чувствуете себя сейчас, вы просто отмахнулись, так ничего и не сказав. Но если бы вы начали жаловаться по-настоящему и рассказали бы мне, чего вы на самом деле от меня хотите, — как бы это выглядело?

— Это выглядело бы как мольба, — тут же ответила она.

— Мольба? И это при том, что вы платите мне за помощь? Расскажите подробнее, что вы чувствуете, когда говорите о мольбе?

— У меня четверо братьев и сестер, и у нас дома было правило — никогда не жаловаться. Я до сих пор слышу голос своего отчима: «Пора уже тебе вырасти, ты жене можешь всю жизнь хныкать!» Даже передать не могу, насколько часто я слышала это от него. А мама только подливала масла в огонь: она очень радовалась, что ей удалось второй раз выйти замуж, и не хотела, чтобы мы расстраивали отчима. Мы были их балластом, а он… он был очень жестоким и неприятным. Меньше всего мне хотелось привлекать его внимание.

— Итак, вы обратились ко мне за помощью, но все-таки не можете озвучить свои жалобы. Этот разговор напомнил мне ситуацию, которая произошла несколько месяцев назад. Помните, у вас была повреждена шея, и вы пришли ко мне в специальном воротнике. Но вы ни словом не обмолвились, откуда у вас эта травма. Я помню, что пришел в замешательство. Я не знал, больно вам или нет. Ведь вы никогда не жаловались. Но, скажите, Эллен, если бы все-таки решили мне пожаловаться, какой реакции вы бы ожидали?

Эллен поправила свою юбку в цветочек (она всегда была безукоризненно одета и тщательно ухаживала за собой), закрыла глаза и, глубоко вздохнув, начала говорить:

Две или три недели назад мне приснился сон, о котором я вам не рассказывала. Мне снилось, что я у вас в ванной, и у меня ужасные месячные. Я никак не могла остановить поток крови. Не могла даже вытереться. Кровь была даже на носках, и затекала в кроссовки. Вы были в кабинете, за стенкой, но не поинтересовались, что со мной происходит. Затем я услышала какие-то голоса. Может быть, это был следующий пациент, или ваши друзья, или жена…

В этом сне отразились опасения Эллен: что будет, если во время наших сеансов всплывут на поверхность грязные секреты, которых она очень стыдилась? Но в ее глазах я оставался равнодушным — во сне я не спросил ее, что произошло. Я был слишком занят беседой с другим пациентом или с товарищем, и не хотел и не мог прийти ей на помощь.

После того как Эллен смогла рассказать мне о своем сне, наша терапия вошла в новую, более продуктивную стадию. Мы начали анализировать страх и недоверие, которые она испытывает к мужчинам, и ее боязнь пойти навстречу в наших с ней отношениях.

Эта история иллюстрирует важный принцип — переход в плоскость «здесь и сейчас». Это происходит так: пациент рассказывает ситуацию из жизни, мы ищем эквивалент испытанных тогда чувств в «здесь и сейчас» и включаем ситуацию в контекст психотерапевтического общения. Когда Эллен рассказала о своей болезни и о том, что ее супруг не проявляет должной заботы, я тут же спроецировал это на наш сеанс.

54

Yalom, I.D. The Gift of Therapy/ New York: HarperCollins, 2002, pp. 46–54.