Преступный викинг - Хилл Сандра - Страница 57

Оставаясь внутри нее, Селик перевернул ее на спину, а потом стал своей затвердевшей плотью касаться клитора, доводя ее до умоисступления. Она хотела вновь соединиться с ним, но он не позволил ей, продолжая томить ее нестерпимой лаской.

— Скажи, чего ты хочешь? — хрипло спросил он, так что Рейн даже не сразу поняла его.

Она видела, что он возбужден не меньше ее, и все же он продолжал мучить ее, сдерживая себя.

— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты любил меня, — высказала она свое заветное желание.

Рейн поняла, что он удивился. Не этого он ждал. Тем не менее он закрыл глаза, словно смиряясь с ее желанием, и вновь соединился с ней.

— Я люблю тебя, — шептала она. — Люблю-тебя-люблю-тебя-люблю-тебя… — повторяла она.

Вены вздулись у Селика на шее, когда он в последний раз изо всех сил прижался к ней и закричал, прославляя радость бытия. Она не заставила себя ждать, содрогаясь в таких конвульсиях, о которых прежде не смела и мечтать, и соединяясь с ним в страстном порыве потрясшем все ее существо.

Селик лежал на ней, и ей было приятно чувствовать тяжесть его тела после того, как он подарил ей неведомое прежде наслаждение. Она чувствовала его спокойное дыхание на своей шее и нежно гладила его шелковистые волосы.

— Ты спишь? — тихо спросила она.

Он хмыкнул, потом поднял голову и улыбнулся.

— Нет. Я умер.

Рейн улыбнулась в ответ, чувствуя, что ее сердце переполнено любовью. На его прекрасном лице не было и следа мучений или боли. Не было горьких морщин возле рта и глаз, которые словно растаяли от любовного жара.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросил он, ласково тычась ей в подбородок.

— Как?

— Как медведь, которому неожиданно дали горшок с медом, когда он ждал совсем другого, — ворчливо проговорил он.

Он скатился с нее и, лежа на боку, лизнул ее губы.

— Хм-м-м. Похоже на мед. Позволь мне еще попробовать.

Когда он, тяжело дыша, оторвался наконец от ее губ, то куснул ее в плечо и сообщил:

— Мы еще не закончили викинговый поход.

— Не закончили! — воскликнула Рейн, и Селик усмехнулся, услыхав изумление в ее голосе.

— Нет, я еще должен показать тебе твою точку «Г», — сказал он, вставая на колени у нее между ног и левой рукой поднимая ей колени и прижимая их к ее груди.

Прижав большой палец к лобку, он вложил указательный и средний во влагалище так, чтобы они изнутри коснулись большого пальца, и принялся быстро и твердо водить ими туда и обратно, неизменно возвращаясь к точке, отмеченной большим пальцем.

Рейн вся напряглась под его опытной рукой.

— Селик, я не уверена, что мне это нравится, — помедлив, сказала Рейн.

— Понравится.

В отличие от всего того, что было прежде, теперь возбуждение сосредоточилось в одной-единственной точке, и когда она ощутила первые предвестники оргазма, то, испугавшись, попыталась было сдвинуть ноги, но Селик не позволил ей и не остановился, даже когда ее сотрясла первая конвульсия. Снова и снова его твердые пальцы касались чувствительного места, пока Рейн не принялась метаться из стороны в сторону, пытаясь вырваться. Она металась, металась и металась до тех пор, пока не содрогнулась вся и не почувствовала, как из нее извергается влага.

Селик отпустил ее ноги и соединился с ней, заполнив ее своей твердой плотью. Он что-то тихо нашептывал ей на ухо, мучительно медленно двигаясь внутри нее.

— Ш-ш-ш. Все хорошо. Ты удивительная. Ты прекрасная. Сможешь еще раз вместе со мной? Сможешь? Сможешь?

И она смогла.

ГЛАВА 16

— Я хочу есть, — со вздохом произнесла Рейн спустя несколько часов, и бурчание в ее животе подтвердило справедливость ее слов.

Она лежала в объятиях Селика опустошенная, выжатая эмоционально и физически и счастливая, как никогда в жизни.

— Я тоже, — проворчал Селик и игриво ущипнул ее за плечо.

— Я по-другому голодна, Селик, перестань, — взвизгнула она, когда он стал придвигаться к ней. — Оставь меня, а то твой драгоценный пенис отвалится от перегрузки.

Он резко поднял голову, и в глазах у него появился страх.

— Нет. Не говори так. Неужели в твоих книгах по сексу написано, что петушок может отвалиться от увлечения любовными играми?

Рейн рассмеялась.

— Нет. Но даже если отвалится, хирурги пришьют его обратно.

Селик недоверчиво фыркнул.

— Стыдись, Рейн! Твое утверждение не заслуживает даже того, чтобы о нем говорить.

— Послушай, Селик. Одна обиженная женщина взяла и отрубила мужу пенис…

Когда Рейн закончила свой рассказ, Селик смотрел на нее во все глаза.

— И он так же хорошо работал, как до этого?

— Этого никто не знает наверняка, но его врачи, кажется, не сомневаются в успехе.

— Я тебе не верю. Ты сочиняешь сказки, теша свое извращенное воображение, — заявил Селик, ложась рядом с ней. — Не сомневаюсь, ты получишь большую радость, рассказывая своим друзьям, когда вернешься в свою страну, как ты дурачила слабоумного викинга.

Рейн повернулась к Селику и нежно провела пальцем по его шраму.

— Селик. Я не собираюсь обратно. Я никогда не оставлю тебя.

— Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать, — заявил он, вырываясь из ее объятий, чтобы, заложив руки за голову, мрачно уставиться в потолок. — Кроме того, я не просил тебя остаться.

Гроза закончилась, однако за стенами сарая все еще шумел дождь, и Рейн чувствовала себя словно в уютном гнездышке, свитом из любви и покоя. Тем не менее она знала, что это только временная отсрочка и она должна убедить Селика в своей любви, пока еще есть возможность.

— Я могу обещать тебе не ходить к Медным воротам в Йорквике, — пылко заговорила она. — Я могу обещать тебе быть с тобой столько, сколько ты захочешь. Я могу обещать тебе любить тебя всегда. Я могу…

— Не надо, — простонал Селик, поворачиваясь к ней лицом.

Его печальные глаза и плотно сжатые губы говорили о раздиравших его противоречивых чувствах. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он страстно обнял Рейн и крепко прижал к себе.

— О Рейн, — промолвил он с глубоким, безнадежным вздохом.

Когда он оторвался от нее, у него были несчастные глаза, и голос у него дрожал, когда он вновь заговорил:

— Я не могу защитить тебя. Я не уберег жену и сына от беды. Я ничего не могу обещать тебе.

— А кто назначил тебя моим защитником? Кто говорил, что ты ответствен за безопасность всего мира? О Селик, как ты не понимаешь? Это не твоя вина, что Астрид и Торкел погибли. Перестань мучить себя прошлым и начинай жить заново. Жить. Не существовать. Не ждать смерти.

Рейн замолчала, понимая, что, возможно, она зашла слишком далеко.

Однако Селик не рассердился на нее из-за напоминания об Астрид и о сыне. Он лишь задумчиво посмотрел на нее и сказал:

— Может быть, ты права. Если бы много лет назад я понял, что не виноват, наверно, я мог бы жить нормально даже после всего того… Но очень уж много всего случилось, много смертей с обеих сторон…

— А если ты уедешь из Британии, начнешь где-нибудь еще…

— Оставь, Рейн. Я не успокоюсь, пока Стивен жив, и Ательстан ни за что не позволит мне жить в мире после того, как я убил столько его воинов.

— Но…

— Нет, дорогая, у нас нет будущего, — сказал он, с нежностью гладя ее по голове. — Но у нас есть настоящее. Давай возьмем от него все, что можно.

Они еще немного вздремнули, а потом Селик проснулся, дрожа от холода, и разбудил Рейн. После грозы в сарае было совсем свежо.

— Проклятье! Здесь холоднее, чем в заднице китобоя на леднике! Лучше спуститься вниз поближе к очагу, или твоими сосками можно будет играть в снежки.

— А твой пенис превратится в сосульку? — игриво спросила Рейн и соскочила с кровати, потому что Селику было известно значение слова «сосулька».

Они спустились вниз и удостоверились, что двери сарая забаррикадированы изнутри и меч Селика лежит неподалеку на случай возвращения саксов.