Преступный викинг - Хилл Сандра - Страница 70

— Дорогой, я хочу познакомить тебя с моей новой подругой Рейн, — сказала Эльгива, показывая королю на Рейн. — Я уже говорила тебе о ней сегодня.

Наморщив лоб и не выпуская руки Эльгивы, король подошел к Рейн.

— А, это та, что объявила себя лекаркой?

Его губы дрогнули в улыбке, и Рейн поняла, что он вспомнил о вазэктомии.

— Я не просто объявила, — возразила она. — У меня многолетнее образование, и я работала в лучших больницах моей страны.

— В больницах?

Рейн пожала плечами.

— Ну да. В больницах.

— И эти больницы в твоей стране позволяют учиться женщинам?

— Да. Мы довольно… просвещенные.

— Г-м-м…

Он внимательно смотрел на нее, и Рейн видела, что он очень умен.

— У меня есть медицинский манускрипт, который только что переписан, — сказал он, взяв в руки большой том. — Это на латыни.

Рейн просмотрела несколько страниц.

— Это прекрасно, но я не читаю по латыни.

— А-а-а, — сказал он, отступая и бросая взгляд «я говорил тебе» на Эльгиву.

Вероятно, здесь считалось, что все лекари должны знать латынь.

Рейн рассердилась.

— Здесь несколько неправильных рисунков. И немедленно пожалела о своих словах.

Монах едва не задохнулся от оскорбления, а король выпрямился, возмущенный ее самоуверенностью.

— Покажи, — потребовал он.

Рейн взглянула на Эльгиву, взывая о помощи, но Эльгива предоставила разбираться ей самой.

— Я не хочу портить эти прекрасные рисунки. Дайте мне кусок пергамента и перо, и я покажу.

Несколькими быстрыми взмахами пера Рейн очертила внутренние органы, показывая, где находятся легкие, сердце, печень, желудок, поджелудочная железа, толстая и тонкая кишка.

— Видишь, — показала она, — на твоем рисунке печень и желудок расположены неправильно. Кроме того, — добавила она, рисуя сердце, — теперь сердце видят, когда анатомируют. Оно состоит из четырех секций — две верхние — мы называем их артериальными, и два нижних венозных желудочка, качающих кровь туда и обратно через вены и артерии…

Она остановилась, внезапно ощутив зловещую тишину в комнате. Священник выглядывал из-за плеча короля, и двое мужчин смотрели на нее так, будто над ее головой возникло сияние. Она получила, что хотела. Еще бы пару крыльев в придачу, и тогда… Господи! Когда же она научится держать язык за зубами?

— Отец Эгберт, может быть так, что эта женщина говорит правду? — спросил король.

— Нет. Конечно, нет.

Однако его голосу не хватало уверенности.

— Может быть, ты придешь утром и мы с тобой поговорим, — предложил отец Эгберт. — Твой рисунок, конечно, неверен, но мне будет интересно услышать больше о ваших теориях. Где ты училась?

Но король остановил его. Сощурившись, он прямо спросил Рейн:

— Ты упомянула вскрытие. Но ты ведь не резала человеческие тела, чтобы изучать их?

Ох-ох! Рейн почувствовала, что затронула самое святое.

— Я сказала «вскрытие»? — переспросила она, надеясь, что вспыхнувшее лицо не выдаст ее. — Я, должно быть, имела в виду осмотр.

Король внимательно посмотрел на нее.

— Собственно, кто ты такая?

— Рейн. Торейн Джордан. Думаю, ты встречал мою мать — Руби Джордан.

Ательстан сосредоточенно наморщил лоб.

— Леди, которая заявляла, что пришла из будущего? С вызывающим нижним бельем?

— Неужели и тебе моя мать показывала свое белье?

Король усмехнулся.

— Нет. Но слава о нем дошла до меня.

Он сказал священнику, что завтра обсудит с ним манускрипт. Потом снова вернулся к Рейн, очевидно, заинтересовавшись ее происхождением.

— А кто твой отец?

— Торк. Торк Харалдсон.

Рейн скрестила за спиной пальцы, но, скорее, по привычке. Она уже начала верить нелепым заявлениям ее матери, будто была зачата в прошлом, а родилась в будущем.

— А-а-а… Значит, Эйрик в самом деле твой брат, как он говорит?

— Да.

— Теперь мне понятно его беспокойство о тебе. А Изгой? Что тебя связывает с этим язычником?

Рейн сжала пальцы в кулаки, чтобы сдержаться и продолжать вежливую беседу. Глядя прямо в глаза королю, она сказала:

— Я его люблю.

Король скривился.

— Глупо. Он конченый человек.

Рейн облизала пересохшие губы, подыскивая нужные слова.

— Король Ательстан, в моем вре… в моей стране уважают тебя как справедливого короля. Тебя называют по-разному. Воинственный король. Ученый король. Король всей Британии. Но ты должен остаться в воспоминаниях как справедливый король, в правление которого даже у жестокого преступника была возможность исправиться, если он раскаялся.

— Ты напрасно тратишь время, моя госпожа, если надеешься спасти Изгоя. Ты знаешь, как он поступил с моим кузеном Эльвинусом в Бруненбургской битве?

— Да. Я там была. — Она не обратила внимания на удивление короля. — Конечно, это было ужасно, но знаешь ли ты, как семья Эльвинуса обошлась с Селиком?

Король заинтересовался.

— Говори.

Рейн сообщила все, что знала о брате Эльвинуса, о Стивене Грейвли, и о том, что он сделал с женой и сыном Селика. Она видела слезы на глазах Эльгивы, когда говорила о головке ребенка, насаженной на пику. Но глаза короля по-прежнему сверкали злобой.

— Это Селик так говорит. Но он тоже дал повод Стивену ненавидеть его.

Рейн хотела сказать, что никакой повод не оправдывает жестокость, но сдержалась.

— И это не причина для десятилетней войны со мной и моими воинами.

— Я согласна, это не извиняет насилия. Но существует и другая сторона. Можно простить Селика, потому что он стал берсерком после того, как нашел изуродованные тела жены и сына. Это была единственная возможность остаться в живых и не сойти с ума.

Рейн не знала, что еще сказать. Господи, пожалуйста, помоги мне найти слова. Сделай так, чтобы король понял.

Она тяжело вздохнула и продолжала:

— Позволь мне сказать о другом. Представь, что ты не король и счастливо женат на женщине… ну, например, похожей на Эльгиву.

Рейн заметила страстный взгляд, которым обменялись король и Эльгива.

— И что ты почувствуешь, если однажды, придя домой, найдешь изуродованный труп своей жены, которую перед тем как убить, жестоко изнасиловали, и обезглавленное тело своего сына, валяющееся в грязи. Разве ты не придешь в ярость, увидев головку ребенка на пике твоего врага? Что ты будешь делать? — Рейн проглотила застрявший в горле твердый комок. — Что ты будешь делать?

Слезы ручьем струились по лицу Эльгивы, но губы короля были сердито сжаты и голова непреклонно откинута назад, как будто Рейн обвиняла его лично в жестокости его подданных.

— Я не освобожу Изгоя, — сказал он. — Как бы ты его не защищала. Теперь уходи. — Он махнул рукой на дверь. — Я хочу поговорить с Эльгивой наедине.

На другой день Эйрик отправился в Равеншир, надеясь разузнать что-нибудь о негодяях, разграбивших его имущество.

Наняв воина для охраны Рейн и служанки в пределах замка, он пообещал вернуться как можно быстрее.

Время от времени Рейн встречала Бланш с кастелланом Гербертом, пришпиленным к ее юбке… скорее к заду, если быть точнее. Она с презрением отворачивалась от Рейн, едва завидев свою бывшую хозяйку.

Эльгива предупредила Рейн, что не стоит надоедать королю. Он выслушал ее и, будучи справедливым человеком, поступит правильно.

Итак, Рейн теряла дни, безуспешно уговаривая охрану замка разрешить ей свидание с Селиком и часами беседуя с отцом Эгбертом о его медицинской рукописи. Отец Эгберт представил ее личному лекарю короля Ательстана, который был одновременно возмущен и заинтересован ее «оскорбительными» медицинскими теориями.

Как-то раз, когда она уже в который раз направлялась к дворцовой тюрьме, к ней подошел роскошно одетый мужчина. Он был более шести футов ростом, на плечи темной как ночь волной ниспадали великолепные шелковистые волосы. Светло-голубые глаза с удовольствием смотрели на нее, явно ожидая восхищения его красотой. Он был похож на Эйрика, только черты лица у него были более тонкие, почти совершенные.