Порабощенные сердца - Хилл Эдит - Страница 61

— Он говорил, что должен делать мужчина.

Глава 21

Заслонив глаза от яркого полуденного солнца, Церрикс смотрел на казавшуюся бесконечной колонну солдат, тянувшихся через лежащее внизу ущелье.

— Это производит впечатление. Если эта армия взята только для переговоров, как говорится в его послании, то как же должен выглядеть весь легион?

Церрикс не ответил на вопрос, спокойно заданный человеком, стоящим рядом с ним на высокой стене крепости. Мирддин спрашивал не для того, чтобы получить ответ. Подыгрывая королю, друид просто выразил вслух мысли, страхи и сомнения людей, которые также наблюдали, как армия Агриколы, подобно черной тени, ползущей по земле, в боевом порядке продвигалась по дну долины.

— Разведчики сообщали о многих тысячах, — наконец произнес он. — Четверо наших воинов, попавших в лагерь вместе с центурионом, были поражены. Они утверждают, что количество вооруженных людей под его командованием невозможно сосчитать. Их как деревьев в лесу. Поэтому я верю его словам, что он действительно пришел сюда только для переговоров. И все же, хотя этот жест доброй воли кажется мне искренним, он преследует и другую цель.

Церрикс повернулся и посмотрел на жреца.

— Чтобы почувствовать силу кулака, не обязательно видеть его вблизи, Мирддин. Это, — он жестом указал поверх стены на надвигавшуюся армию, — может быть, только десятая часть его сил. Но Агрикола знает, этого вполне достаточно, чтобы я понял его превосходство. Если же я начну атаку, у него вполне хватит людей, чтобы удержаться до подхода подкрепления. Через два дня или ранее его легионы были бы в моей долине. У нас нет ни одного шанса победить такую силу.

— Ты уверен? — спросил друид.

— Ты знаешь, что да. — С грустной улыбкой Церрикс взглянул поверх стены. Хотя разведчики доносили о нескольких сотнях всадников в армии Агриколы, сейчас их было совсем немного. Высокопоставленные персоны, догадался он, поскольку все, кроме одного, были в одеждах ярко-красного цвета. Их, как ему было известно, разрешалось носить только представителям власти. Однако главным, несомненно, был одетый в пурпур человек во главе колонны.

Церрикс некоторое время пытался рассмотреть того, кто должен быть Агриколой. Но расстояние было слишком велико. Тогда он вновь перенес внимание на его армию.

Кроме конных офицеров, можно было разглядеть и с полдюжины центурионов, шагавших рядом со своими подразделениями. Не в пример конникам, на головных уборах которых красовались цветные плюмажи, шлемы этих людей были украшены выступающими поперечными красными гребнями. Необычнее же всего, на взгляд Церрикса, выглядели люди, высоко несущие имперских орлов и штандарты легионов. Они были одеты в звериные шкуры. По словам видевших их с близкого расстояния разведчиков, это выглядело так, будто их головы проглочены зверем, и лица выглядывают из раскрытой пасти. Животные были незнакомы людям Церрикса. Они напоминали большого горного кота, но с густой, длинной, темно-желтой гривой на шее.

Внезапно мужчина в пурпуре поднял руку, и раздался сигнал трубы. Армия Агриколы остановилась, прежний строй разрушился, воины начали перестраиваться, легко и без видимого руководства.

С некоторым страхом Церрикс смотрел на организовавшуюся по-новому массу людей. Его глаза скользили по шеренгам солдат, которые теперь прочно стояли, поставив высокие, продолговатые щиты на землю так, что те почти касались друг друга. На лицевой поверхности щитов был нарисован некий символ. Отсюда его нельзя было разглядеть, но видевшие рассказывали, что это было изображение дикого кабана. Подивившись иронии подобного совпадения — зверь, почитаемый ордовиками за отвагу и ярость, оказался символом армии, способной покорить их, — Церрикс начал спускаться со стены по лестнице.

Члены Совета ожидали его внизу. Позади старейшин стояло почти все его войско, кроме тех, кто охранял наиболее важные точки укрепленной стены.

На середине лестницы Церрикс остановился и посмотрел поверх людского моря. При известии о приближении римской армии сотни людей устремились под защиту крепостных стен. Слишком много для столь малой площади. Беспокойство, напряженное ожидание и страх висели в воздухе. Теперь люди ждали решения своего короля, в конечном счете, решения своей судьбы.

Когда Церрикс коснулся земли, Берек, который, видимо, выступал от лица всего Совета, подошел к нему.

— Мы будем просить мира?

— Да, будем. — Церрикс посмотрел в лицо старому воину. В его глазах, затуманенных старостью, стояли слезы, и все же седовласая голова согласно кивнула.

— Сейчас самое время. Рассвет ордовикского сопротивления не сможет разогнать тьму римского владычества. Приступай, мой король.

Церрикс запрокинул голову и крикнул людям на стенах:

— Откройте ворота и выставьте ветви. — Потом повернулся к ожидающим его приказов шести лучшим воинам. По его знаку они вышли вперед.

Усилиями дюжины людей массивные крепостные ворота со скрипом отворились. Церрикс и его эскорт прошли через них и остановились. С гигантских поперечных балок ворот над их головами свисали связки ветвей вечнозеленых растений кельтский знак примирения и сигнал для римлян.

Прошло несколько мгновений, и снова зазвучала труба. Теперь по-другому. Плотная шеренга солдат расступилась, и из глубины появились девять римлян. Всадника в пурпурной мантии и двух других в ярко-красном одеянии сопровождали шесть рядовых. Эта группа направилась к началу сланцевой дорожки, ведущей вверх, к крепости.

Церрикс повел своих людей навстречу. Они медленно спускались по крутому склону с таким расчетом, чтобы подойти к подножью одновременно с римлянами. Обе группы остановились ярдах в десяти друг от друга. По жестам и знаку одного из офицеров в красном солдаты опустили щиты на каменистую землю краями друг к другу. Мечи они держали вертикально, острием к безоблачному небу.

От группы отделились двое и двинулись вперед. Церрикс увидел, что на шлеме человека в пурпуре укреплены перья орла. Другого он узнал бы даже без поперечного гребня на шлеме — отличительного знака центуриона.

Церрикс жестом приказал сопровождающим оставаться на месте. Он один прошел дюжину шагов и оказался на расстоянии вытянутой руки от римлян. При его приближении оба символически сняли шлемы. Церрикс подчеркнутым наклоном головы показал, что понял их жест — воин обнажал голову только в присутствии друга. Затем заговорил с более высоким из них, поскольку не подобало обращаться к Агриколе, пока он не был официально представлен.

— Когда ты уходил, Гален Мавриций, ты выглядел лучше. Этот железный панцирь делает тебя похожим на черепаху.

Хотя черты бронзовокожего лица сохранили подобающую моменту неподвижность, прежде чем стриженая голова склонилась, темные глаза центуриона потеплели.

— Лорд Церрикс, позволь мне представить Гнея Юлия Агриколу, военного наместника провинции Британия.

Воцарилось молчание, во время которого Церрикс внимательно рассматривал незнакомца, который издалека показался ему надменным. Теперь вблизи, при беглом взгляде, римский наместник не оправдал ожиданий Церрикса. Густые каштановые волосы, костлявое лицо с широким лбом и впалыми щеками, густые, тяжелые брови: внешне Агрикола был достаточно привлекателен. Но в общем удивляло отсутствие ощущения силы.

Однако, изучая его далее, Церрикс отметил, что глаза из-под темных бровей светились искренностью и внушали доверие. Обнаружилась также и сила — не внешняя, физическая, а скорее внутренняя, духовная. То, что он на голову ниже обоих спутников, никак не мешало Агриколе. Этот человек знал себе цену. Он не чувствовал себя неудобно под пристальным взглядом Церрикса, что также означало сильную волю и уверенность в себе. Он просто использовал представившуюся ему возможность для собственных наблюдений. Оценивающе, но не критически, скользнул взглядом по фигуре стоящего напротив него ордовика. Закончив осмотр, улыбнулся и уважительно склонил голову.