Безрассудная леди - Хингстон Сэнди - Страница 58

— Полюбуйся, Матвей. Татьяна поймала крупную рыбу!

— Ты… ты! — бормотал Камберленд. Лицо его побагровело.

— Не задуши его, — по-русски предупредил Лукас Татьяну..

— Это еще почему? — спросила она и резко рванула вожжи вверх.

— Ты знаешь почему, — тихо сказал он.

Она прекратила тянуть, и глаз Камберленда снова вернулся на место. Тем временем Платов, подойдя к экипажу, наклонился и поднял с пола пистолет герцога.

— Отпусти его, душенька.

Татьяна неохотно подчинилась. Тяжело дыша, герцог упал спиной на подножку.

— Какой негодяйкой надо быть, чтобы покуситься на жизнь собственного отца!

— Который пытался убить свою дочь! — четко произнесла Татьяна.

Камберленд потер шею.

— В этом вопросе есть кое-какое недопонимание.

— Напротив, — вмешался Лукас, — все наконец-то стало ясно. Вы играли на руку бонапартистам, не так ли? И довольно продолжительное время…

— Ты совсем спятил, Стратмир.

— Вот как! Откуда же в таком случае Джиллиан Иннисфорд знала, что вы отец Татьяны?

Камберленд расхохотался.

— Эта шлюха скажет что угодно, чтобы спасти свою шкуру.

— Уже нет. Она мертва.

— Неужели? Вам не повезло. Мертвые не могут говорить.

— Но живые могут. Великая княгиня Олденбургская, например, жива и здорова.

— Она будет молчать как рыба, — усмехнулся герцог. — Побоится сгореть со стыда.

— А вы? — не выдержав, спросила Татьяна. — Или у вас совсем нет стыда? Так обойтись с сестрой хозяина в чужой стране…

Он пожал плечами:

— Уверен, что у нее есть своя версия этой истории. А моя версия такова: она сама этого хотела.

Даже при лунном свете было заметно, как покраснела Татьяна.

— Лжец!

— Что он сказал? — спросил Платов, хватаясь за саблю.

— Что великая княгиня с готовностью отвечала на его заигрывания, — аккуратно перевел ему Лукас.

Сабля сверкнула в руке Платова, и серебряная пуговица, срезанная возле самого горла Камберленда, запрыгала по дороге.

— Я заставлю его сначала думать, а потом говорить! Спроси, как он узнал, где находится Татьяна.

Лукас охотно выполнил его просьбу.

— Слухом земля полнится, — уклончиво ответил Камберленд, поправляя съехавший набок галстук.

— Это был Уиллоуби? — спросил Лукас.

— Возможно.

Услышав это имя, Платов бросился на герцога, и Лукасу с трудом удалось удержать его.

— Матвей, его придется оставить в живых! Он родной брат принца-регента!

— Но он убил Казимира! Кровь за кровь!

— Еще он убил Петра и других, — медленно произнесла Татьяна. — Он заслуживает смерти.

— О чем они говорят? — спросил Камберленд, встряхивая кружевными манжетами.

— Они хотят убить вас, — спокойно пояснил Лукас.

Герцог рассмеялся.

— Но вы ведь не позволите им, не так ли, Стратмир? Патриотизм и все такое.

Лукас любезно улыбнулся в ответ.

— Нет, я им не позволю. — Он наклонился вперед и выволок герцога из экипажа. — Я сделаю это собственными руками.

— Ты не посмеешь! — завопил Камберленд. — Тебя за это повесят!

— Возможно, — задумчиво произнес Лукас и, схватив герцога в охапку, подтащил его ближе к перилам моста. — Дело в том, ваша светлость, что убийство не обязательно выглядит как убийство. Разве трудно представить, что однажды темной ночью на мосту такого человека, как вы, — человека, который много лет был осведомителем, — замучили угрызения совести?

Камберленд поморгал здоровым глазом, потом взглянул вниз на неприветливые темные воды Темзы.

— Я? Покончил с собой? Да этому никто не поверит!

— Вот как? Но ведь всем известно, что члены вашей семьи отличаются неустойчивой психикой.

— Пусть расскажет про Казимира! — потребовал Платов, подходя ближе.

Лукас легко подсадил герцога на ограждение, однако продолжал крепко держать его.

Камберленд демонстративно захлопнул рот, и тут же его тело, покачнувшись, стремительно наклонилось над водой. В этот момент он заговорил:

— Что вы хотите от меня, черт бы вас побрал!

Лукас втянул Камберленда обратно на мост.

— Как вы узнали о существовании Татьяны?

— Появились… слухи. В 1810 году один русский дипломат попробовал связаться со мной через моего камердинера с целью шантажа. Я убил камердинера, а дипломат спешно отправился на родину. Увы, корабль, на котором он плыл, потерпел крушение. — Герцог улыбнулся уголками губ. — Такая трагическая случайность…

— А Молицын?

— Круг лиц, к которым могла обратиться великая княгиня, насчитывал не более полудюжины человек. Потом он еще больше сузился. К тому времени Молицын находился, в Париже, и я отправил туда Уиллоуби, надеясь, что, обнаружив местонахождение девочки, смогу держать это дело под контролем. А вот Уиллоуби… слегка перестарался.

Лукас поморщился, представив себе, как, должно быть, страдал перед смертью его друг.

— Почему вы не оставили Татьяну спокойно жить и дальше в Мишакове? — спросил он. — Почему охотились за ней?

— Глупый ты, Стратмир. А что, если бы великая княгиня взяла ее к себе, признала и использовала в политических целях в отношениях с Англией? Ты знаешь моего брата. Опасаясь международного порицания за мое мерзкое поведение, брат согласился бы выполнить любые требования русских, а наш папаша, узнай он об этом, лишил бы меня наследства! Следовательно, она могла выставлять любые условия.

— Мне кажется, вы преувеличиваете жадность великой княгини, — неуверенно сказал Лукас.

— Неужели? А ты не задумывался, почему она хочет, чтобы принцесса Шарлотта вышла замуж за эту ее марионетку, Леопольда, и дала отставку вашей марионетке — Вильгельму Оранскому? — Герцог невозмутимо улыбнулся.

— Как вы узнали, что Татьяна находится в Мишакове?

— Через тебя, конечно. Человек в течение пяти лет спокойно разводит розы, а через неделю после гибели Молицына вдруг срывается с места и едет в Россию! Не надо быть гением, чтобы догадаться, насколько это опасно. — Камберленд помолчал, разглаживая пальцем усы. — К тому же Уиллоуби заметил, что Молицын начинал волноваться всякий раз, когда упоминалось твое имя.

— Негодяй, — пробормотал Лукас и, ухватив за плащ, перебросил герцога через перила.

— Да сбрось ты его в реку, — нетерпеливо воскликнул Платов, — и делу конец!

Герцог умоляющим жестом протянул к дочери затянутые в перчатки руки.

— Дорогая девочка! Дитя мое! Неужели ты сможешь допустить, чтобы твой отец окончил жизнь подобным образом?

— Бросай! — не моргнув глазом скомандовала Татьяна.

Лукас едва удержался, чтобы не поддаться искушению; но Камберленд был принцем крови, сувереном нации, которую он, Лукас, любил и которой служил. Следовательно, тот, кто убьет этого негодяя, будет ничем не лучше, чем сам герцог, а Татьяна, несмотря на ее ненависть, окажется соучастницей убийства и будет вынуждена всю жизнь прожить с этим пятном.

— Мы требуем от вас следующего, — процедил Лукас сквозь зубы, глядя герцогу прямо в глаза. — Оставьте Татьяну в покое — она не предъявит вам никаких претензий и не расскажет правду ни вашему брату, ни отцу, если вы гарантируете, что больше никогда не будете покушаться на ее жизнь. В противном случае…

— Вы не осмелитесь причинить мне вред! — самоуверенно заявил герцог.

— А вы не искушайте меня, черт возьми! Если с ней что-нибудь случится, я обращусь к королю и к принцу-регенту, расскажу им не только об истории с великой княгиней, но и о ваших закулисных махинациях в интересах Бонапарта.

— У тебя нет доказательств, Стратмир, а мой братец терпеть тебя не может.

— Именно поэтому и поверит, — неожиданно заявила Татьяна. — Он знает, что Лукас — человек чести.

Камберленд хотел было возразить, но промолчал.

— Поверит или не поверит ваш брат, по сути, не имеет значения, — сказал Лукас, — потому что, если она умрет, умрете и вы — это я вам обещаю.

Татьяна шепотом перевела сказанное атаману. Поигрывая саблей, Платов подошел вплотную к герцогу и сказал так, что дальнейшего перевода не потребовалось: