Колодцы предков - Хмелевская Иоанна - Страница 9

Мы объяснили ей, тоже письменно, что парень на фотографии похож на покойника неслучайно. Нас сильно заинтриговал первый идиот, который наносил визит за месяц до появления трупа и мог иметь какое-то значение, но про него Тереза тоже ничего не знала. Через пару месяцев она приехала отдыхать в Польшу и загадочное происшествие вновь привело нас в движение. Мы решили выбраться на экскурсию в Волю, чтобы взглянуть на место, которое стало последним пристанищем странного покойника, тем более, что это место было нашей родиной.

Моя мамуся и Люцина очень настаивали на этой поездке, Тереза попеременно то упорно отказывалась, то впадала в боевое настроение. То она не желала слышать о таинственном преступлении, то порывалась все объяснить, раздумывая о том, рассказать ли милиции о навестивших её подозрительных идиотах или наоборот, тщательно все утаить. Люцина злорадно стращала её Менюшкой:

– Ты Менюшко знаешь? – добродушно спросила она при первой же встрече вместо приветствия. – Припомни-ка своих старых хахалей, их у тебя хватало. Может, какого Менюшко и найдёшь.

Терезу это сильно расстроило, по дороге из аэропорта они чуть не подрались, помешала только теснота автомобиля. Отбившись от Люцины, Тереза открестилась и от Менюшки:

– Отцепись! – яростно протестовала она. – Эта ваша милиция никуда не годится! Я не хочу, чтобы разные трупы носили мой адрес!

– Наши адреса они тоже носят, – примирительно заметила моя мамуся.

– Ваши могут и носить, а мой нет! Ни про каких Менюшек я в жизни не слышала! И слушать не буду, уши заткну! Надо, наконец, все выяснить. Я не хочу, чтобы на мне висели какие-то дурацкие преступления!

– Вот именно, – сказала моя мамуся. – Поехали туда!

– Куда?! На место преступления? Чтоб там и нас задушили? Ещё чего!…

Через неделю, использовав изменчивость настроений Терезы, мы поехали посмотреть на место преступления, по непонятной причине связанное адресами с нашей семьёй. С собой мы взяли сестру отца, тётю Ядю, которая в глубине души чувствовала себя глубоко обиженной тем фактом, что у покойника не было её адреса, и живо интересовалась семейной сенсацией. По дороге меня остановила домашняя птица, поэтому я сидела в бездействии за рулём, меланхолично разглядывала сельский пейзаж и не имела ни малейшего понятия о событиях, которые привели меня к этим индюкам, гусям и болоту на лугу…

Наконец, гуси форсировали дорогу. Я тронулась с места и сразу догнала индюков. Одного удалось отпихнуть в сторону…

– О, господи! – вдруг оживилась моя мамуся. – Смотрите, это же здесь! Не узнаете? Вместо дома стоит коровник, интересно, что здесь случилось…

Я остановилась посреди дороги.

– Последний раз здесь нашли труп, а за сорок пять лет могло случиться и побольше, – ехидно заметила я. – Откуда ты знаешь, что это здесь, если вместо дома стоит коровник?

– Как откуда, все остальное я узнаю! Сеновал тот же самый и двор, и даже пень стоит на том же месте. Вон и развалины видно! Конечно же, это здесь!

– Здесь, – согласилась Люцина из-за моей спины. – Отсюда вылезли эти гуси, это наши, фамильные. Хорошо, что ты ни одного не переехала. Выпусти меня.

Я открыла двери, наклонила на себя спинку сиденья, выпустила Люцину и посмотрела вокруг. Через широко раскрытые ворота был виден большой двор, со всех сторон ограниченный постройками. В глубине, возле сеновала, расположилось что-то вроде конюшни, откуда вместо коня выглядывал трактор. Справа поднималось большое кирпичное здание с довольно странными окнами – слишком большими для коровника и слишком маленькими для жилого дома. Слева от ворот, отделённый от дороги палисадником, стоял красивый новый кирпичный дом с мансардой и балкончиком. В те времена, которые помнила моя мамуся, его наверняка ещё не было. Чуть дальше, за гипотетическим хлевом, виднелся небольшой холмик, похожий на развалины, присыпанные землёй и поросшие кустарником.

Люцина пошла к воротам, я заглушила двигатель и воцарилась приятная тишина.

– Выходим, что ли? – спросила Тереза и за моей спиной начала выпихивать Ядю.

Из коровника вышел мужчина средних лет, высокий и худой, с красивым спокойным лицом. Он не обратил на нас внимания, поставил под стену вилы и не спеша направился к дому. Люцина вступила во двор, мужчина посмотрел на неё и остановился. Люцина без колебаний подошла к нему:

– Ты Франек, – спокойно сообщила она. – Франек Влукневский, правда?

Мужчина задумчиво уставился на неё и не выразил ни малейшего удивления.

– Да. Это я. А в чем…

Он внезапно замолчал, как будто только теперь обнаружил, что эта абсолютно чужая ему тётка обращается к нему на «ты». Слегка сбитый с толку, он уставился на Люцину и молчал. Люцина радостно захихикала.

– А ты похож на своего отца! А на дядю, кажется, ещё больше. Ты удивлён?

– Нет, – меланхолично ответила жертва нападения, – я уже ни чему не удивляюсь. А в чем дело?

Люцина решила слегка смягчить свой фривольный тон:

– Все мы в девичестве Влукневские, – милосердно объяснила она. – А ты наш двоюродный брат…

Она махнула в сторону машины и осознала, что из неё как раз выходит тётя Ядя, происходящая совсем из другой семьи, а на переднем плане, за рулём, торчу я, тоже с другой фамилией.

– Нет, не все, – поспешно поправилась она. – Только три штуки, а эти две – как раз нет. Мы твои двоюродные сестры, ты мог про нас слышать…

Скептически рассматривающий её мужчина вдруг расцвёл.

– А, знаю! – произнёс он, оживившись. – Вы дочери дяди Франека. Так я и думал, что вы объявитесь.

Если он решил отплатить Люцине и удивить всех родственников, это у него получилось. Вопрос, почему он ожидал приезда людей, которых не видел ни разу в жизни, возник сам собой. Ответ мы получили не сразу. Сначала в дело вмешался пёс Пистолет, которому пришлось доказывать, что мы свои. Потом моя мамуся обрушила на нас ворох воспоминаний, разыскивая перемены, произошедшие в хозяйстве за последние полвека. В конце концов нам удалось вернуться к прежней теме. Ответ на наш вопрос окончательно запутал и без того непонятную ситуацию. Оказалось, что все мы во что-то замешаны.

– Приходили ко мне, – задумчиво сказал Франек – мужчина с лицом моего деда, сохранившимся в памяти ещё с детства и хорошо знакомым по фотографиям. – Один – почти год назад…

– И что? – алчно поинтересовалась Люцина.

– Спрашивал про вас.

– Про нас? – удивилась моя мамуся. – И что он от нас хотел?

– А кто это был? – одновременно спросила Люцина. – Кто-то знакомый?

– Кажется, опять какой-то подозрительный идиот, – недовольно пробормотала Тереза.

Тётя Ядя в разговор не вмешивалась. Она принимала всевозможные позы под стенами комнаты и увлечённо фотографировала группу посередине. Все остальные сидели за большим кухонным столом и, конечно же, пили молоко, потому что находиться в том месте, где есть настоящие живые коровы и не пить молока, для моей семьи – немыслимо. Франек под напором пяти голодных гарпий отдал нам все наличное молоко и послушно согласился не расширять трапезу другими продуктами питания. В этой семье мужчины всегда подчинялись капризам женщин.

– Может, рассказать по порядку? – предложил он. – Какая-то дурацкая история…

– Говори по порядку, – согласилась Люцина.

– Что он мог хотеть? – не переставала удивляться моя мамуся. – Спрашивать про нас здесь, где мы сорок пять лет не появлялись?

– Заткнитесь наконец, и перестаньте его перебивать! – потребовала Тереза.

– Я не смог ему ничего ответить, – продолжил Франек. – А зачем он приехал – понятия не имею. Чужой человек, имени не знаю, был летом прошлого года и спрашивал про семью дяди, Франтишека Влукневского. То есть, про вас. Я знал, что дядя умер. В сорок седьмом отец получил телеграмму. Кажется, послал кто-то из вас.

– Мамуся послала, – перебила моя мамуся.

– Откуда, не помню – по-моему, не из Варшавы…

– Из Тарчина, – снова вмешалась моя мамуся. – Мы тогда были в Бытоме, а мама, папа и Тереза жили в Тарчине…