Убийственное меню [P.S. Любимый, завтра я тебя убью] - Хмелевская Иоанна - Страница 79

— А от велюр-шифона тётя уже отказалась?

Марина сникла.

— При чем здесь велюр? — растерянно пролепетала она. — И кто сказал, что отказалась? Только теперь мне понадобятся шиншиллы, не покажусь же я опять в тех же норках!

— Тётя, дорогая, я не о мехах, а о платьях! А вместо шиншилловой накидки можно накинуть и боа из перьев воронов. Они тоже с голубым отливом.

Инстинкт подсказал толстухе верный ход — свернуть с неприятной диетической темы на перья ворона.

— Я как-то над этим не думала… Перья ворона… Прекрасная идея! Если боа, то должно быть в несколько рядов, а можно из таких перьев и накидку сделать. Откуда они берутся, эти перья?

— Из воронов, — пробурчал тихонько Кароль, прислушиваясь к разговору и с наслаждением вдыхая прежние головокружительные ароматы.

— Их пришлось бы вам собирать в дебрях и пущах, — отвечала Юстина. — Вороны у нас занесены в Красную книгу. Уж охота на них точно запрещена. И хватит о перьях, я спросила о платье. Вы уже поставили на нем крест?

— С чего это я поставлю крест на любимом платье?

— А с того, что надо продолжать диету, иначе тётя в него не влезет. Нет, я говорю не о супчике, он своё сделал, но если человек худеет, то должен обходиться без ужина.

— Да ты спятила! Что же мне, теперь всегда ложиться голодной?

— Не совсем голодной, но все же. Хотя бы не наедаться досыта перед сном. И я тут ни при чем, это мать-природа так распорядилась.

— Да, а сама ужинаешь…

— Я мало ем. Попробуйте на ужин есть столько же, через месяц платье будет свободно. Ну, в крайнем случае, через два месяца.

Нет, Юстина все же не до конца знала свою тётку, иначе воздержалась бы от такого легкомысленного предложения. А теперь Марина весь ужин глядела племяннице в зубы, пыталась уговорить её съесть малость того и другого, с отвращением накладывала себе салат и чуть не плакала, когда Юстинка отказывалась от добавки чего-то особенно заманчивого.

Позабытый-позаброшенный и предоставленный самому себе, супруг не обижался, первый раз догадавшись, что дома тоже можно превосходно развлечься.

Марина же с изумлением вдруг обнаружила, что вовсе не голодна. Вдруг перестала страдать от голода, наоборот, испытывает приятное чувство сытости. Ну, может, не такое, как раньше, когда наедалась до блаженного ощущения — вот-вот лопнет, но смотреть, как муж уминает греночки с пастой из сыра и куски торта, уже могла спокойно.

И опять вспомнился банкет. Все бабы так и вцепились в неё, ни на шаг не отходили, никак не могли поверить, что она за неделю сбросила пять с половиной кило. И даже эта паршивка Иола с завистью на неё косилась, причём как-то задумчиво, размышляла, должно быть. Поняла — где ей тягаться с Мариной, кишка тонка.

— Можешь сказать, почему ты раньше не приступила к этой лечебной диете? — внезапно подал голос Кароль, обращаясь к Юстине.

Что ему ответить? Не скажешь же — потому, что тётка собралась тебя укокошить. Опять же, каждое её объяснение может вызвать нежелательную реакцию. Да и не хотелось откровенно говорить с этим дундуком. Все равно не поймёт. Решила отделаться шуткой.

— Потому, что заметила, как тётя стенает, только теперь заметила. Прямо в глаза бросается.

— Я стенаю? — смертельно обиделась Марина, безжалостно вырванная из воспоминаний о своём банкетном триумфе.

— Полагаю, такое должно уж скорее в уши бросаться, — предположил Кароль.

— И платья на неё перестали налезать. И вообще я стала взрослой, а раньше не осмеливалась и словечка пикнуть.

— Понятно. А теперь навёрстываешь упущенное.

Юстина глянула прямо в глаза дяде:

— Вот именно. И, как сами изволили заметить, немного в том переусердствовала. Однако уже утихомирилась, так что теперь не опасна.

— И зря. Возможно, и пригодилась бы кому ещё.

Потрясённая Юстина поняла, что таким окольным путём дядя выражает своё желание подключиться к диетическому курсу. Уж он-то, ясное дело, не позволит кормить его одним капустным супчиком, но на относительно мягкие формы диеты готов пойти, теперь остаётся лишь склонить тётку к более рациональному питанию. Возможно, для этого достаточно махать перед её носом шифоном-велюром.

Не зная о наполеоновских планах племянницы, оскорблённая в своих лучших чувствах, Марина демонстративно встала из-за стола. В последний момент спохватилась, сжала зубы и не застонала!

— Прогресс просто поразительный, — сообщила Юстина Конраду, когда тот отвозил её домой после очередного успешно сданного экзамена. — Я говорю о питании. На тётку накатило вдохновение, а в таких, случаях она даже не талант кулинарный, а просто гений. Дядя и не замечает разницы. У него характер железный, он сам себя ограничивает в еде, две трети от прежних порций берет, не больше. Уж не знаю, какие из этого выводы, потому что других изменений не наблюдается.

— Одно наблюдается, — внёс коррективы Конрад. — С нашим агентством пани Вольская покончила. Так что вывод можно сделать: отказалась от преступного умысла. А у меня появилось больше времени для тебя.

— Кроме меня, у тебя вроде бы диплом ещё был.

— Так я уже защитил его, теперь вот осталось выдержать ещё и твои экзамены.

— И что потом? — притворно удивилась Юстина.

— А потом, я надеюсь, и у тебя будет больше времени для меня.

Огромным усилием воли Юстинке удалось не покраснеть. Разумеется, она понемногу свыкалась с мыслью, что Конрад встречается с нею не только ради информации о своём подопечном, но девушка боялась давать волю надеждам.

Один раз, с Петром, уже испытала разочарование, так что отказывалась верить даже своим глазам. Да к тому же имелось одно неприятное обстоятельство, которое заставляло её держаться на определённой дистанции от Конрада. Она помнила его странное поведение в тот злосчастный вечер, когда пьяная Марина попёрлась в казино, и с тех пор ломала голову, что же с ним. Болезнь? Временное недомогание? Может, просто геморрой? И что, влюбится в него безоглядно и только потом узнает, что нет между ними полного доверия, что её обманули и скрыли… что скрыли? Может, сущий пустяк, а может, и серьёзную болезнь, которая разрушит их жизнь, сделает невозможным счастье.

Молчание и явное замешательство девушки Конрад воспринял по-своему. Он увлёкся, без Юстинки для него белый свет не мил, ей же он, похоже, безразличен. А ведь казалось, что и она относится к нему… как? С доверием — факт, но этого мало. Неужели у неё кто-то есть? Вряд ли, расписание Юстины известно ему не хуже, чем ей самой, и в нем нет места для посторонних. Значит, просто он ей не нравится…

Юстина почувствовала, как Конрад весь напрягся, и ею овладело отчаяние. Ну как ей сказать о своих сомнениях? Человек вправе обидеться и бросить её к чертям собачьим. Хотя… может, он и не питает к ней серьёзных чувств, все это она выдумала и вот теперь мучается.

— О господи, проклятие какое, что ли, тяготеет надо мной? — вырвалось у Юстины. — Слишком много сваливается на мою бедную голову!

— Если речь обо мне, так лучше сразу скажи, — каким-то деревянным голосом произнёс Конрад.

— Вот как раз тебе я и не могу сказать! Сразу отобьёт охоту встречаться со мной…

Прикусила язык, не договорив. А у Конрада сразу отлегло от сердца.

— Давай, выкладывай, какой у тебя камень за пазухой! Нет ничего такого, что бы могло отбить у меня охоту видеться с тобой.

Машина стояла на краю стоянки у дома Вольских, так что причиной катастрофы Конрад не стал. Юстинке очень нескоро удалось вырваться из его объятий.

— И все-таки, — жалобно пролепетала она, — пока не могу. Я должна тебя о чем-то спросить, но мне надо созреть. Лучше после экзаменов, ладно?

— Детей и жены у меня нет, — торопливо заверил её Конрад. — А впрочем, если хочешь, подождём до конца твоей сессии.

Хотя сомнения и не совсем оставили девушку, домой она впорхнула невесомым эльфом. И наткнулась на зарёванную тётку, трясущимися руками запихивающую в рот свежие пончики.