Стихи и статьи о Нике - Турбина Ника Георгиевна - Страница 9

Что останется после меня?

Что останется после меня??

Добрый свет глаз или вечная тьма,

Леса ли ропот, шепот волны

Или жестокая поступь войны?

Неужели я подожгу свой дом,

Сад, который с таким трудом

Рос на склоне заснеженных гор,

Я растопчу, как трусливый вор?

Ужас, застывший в глазах людей,

Будет вечной дорогой моей?

Оглянусь на прошедший день,

Правда там или злобы тень?

Каждый хочет оставить светлый след.

Отчего же тогда столько черных бед?

Что останется после тебя,

Человечество,

С этого дня?

(1984)

Звонарь

… И стоит над землей

Колокольный звон

От былых времен

До былых времен.

И кровавый закат

Над рекой навис,

И упал бы я

С колокольни вниз.

Нету сил звонить.

Мертвый город мой,

Подожгли его.

Только бабий вой

По реке плывет,

Да забытый конь

Тихо воду пьет.

Но звонит звонарь

Уже сотни лет.

Колокольный звон -

Попутчик бед.

1984

Не дозвонились

До меня друзья.

А может, просто

Денег не хватило.

Но опустела вдруг

Моя квартира,

Как много дней

Я прошлым здесь жила.

Но отрывала лист календаря,

Чтоб убедиться,

Как бегут недели.

Все улицы запутаны метелью.

Не дозвонились

До меня друзья.

(1984)

Азбука Морзе -

Точка — тире.

Азбука Морзе,

Дайте мне

Как можно скорее

Сказать,

Потерян во времени.

Беда не моя,

Что я утомился

От ритма дня.

(1984)

Перевели стихи

На языки чужие.

Так переходят

Улицу слепые:

Им кажется,

Что, ощупью идя,

Они спасают

От беды себя.

Чужие языки -

Слепые строки.

Им нужен проводник,

Иначе нет дороги.

(1984)

Холодом подернут след

Холодом подернут след,

Но иной дороги нет.

Не вернется день,

И мгла съедает свет.

И стоит перед тобой

Полустанок бед.

Стынут пальцы.

Не вернуть назад дней,

Что по проталинам звенят.

В сердце замирает поздний след.

Под ногами стынет талый снег.

(1984)

Наговори мне целую кассету

Наговори мне целую кассету

Веселых слов

И уезжай опять.

Я буду вспоминать тебя и лето,

Ведь только клавишу нажать…

Чешуйками дождя покрыты,

Как две большие рыбы,

У причала

Стояли корабли.

Нас в них качало,

Как в люльке.

Это был не страх,

А счастье.

Тогда не ждали мы ненастья.

Оно пришло

Чуть-чуть позднее…

Нас позабыли,

Или мы забыли те корабли и улицы.

И дымом окутан город,

Он уже не наш.

Магнитофон собрал

Всю память нашу.

Нажму вот только пальцами на клавишу.

(1985–1987)

Голос

По аллеям парка

Шариком хрустальным

Голос твой звенящий

Обогнал меня.

Пробежал по крышам,

Пробежал по листьям,

В шорохе осеннем

Музыку поймал.

Вдруг остановился

Возле той скамейки,

Где стоял разбитый

Уличный фонарь.

Шарик твой хрустальный

Заискрился смехом.

И фонарь разбитый

Вдруг светиться стал.

Запеленали город мостами,

В каменном платье

Венеция встала.

Ей ожерелье из белых домов

Брошено под ноги.

И островов не сосчитать,

Даже ночи не хватит.

Так отчего эта женщина плачет?

(Венеция 1985)

Золотая рыбка

Золотую рыбку обманули:

Все ее дары назад вернули.

Даже те слова,

Что о любви сказала,

Мы назад отдали -

Горькое начало…

Отчего же снова

С берега крутого

Мы с мольбою смотрим,

Ожидая слова?

(Италия — Ялта 1985)

Горьких слез не надо

Утром улица длинна,

И колючим поворотом

Я отделена

От того, что было счастьем,

Тайным сном,

Но оставили несчастье

Мы вдвоем.

Опустела та скамейка

У реки.

Листья желтые

В охапку собери.

(1985–1987)

Как хочется бежать

Как хочется бежать

По полю сладкому,

Раскинув руки белые,

Забыв себя.

Как хочется упасть

На землю мягкую

И в голос горько плакать,

Забыв тебя.

(1985)

Во вторсырье

Во вторсырье

Сдают журналы, газеты, книги… и стихи.

Несут старательные руки

Тугие, плотные тюки.

И на бумагу туалетную

Готовы выменять заветную

Строку, которой бредил мир.

У каждого ведь свой кумир.

(1985–1987)

Никитский ботанический

А в Ботаническом саду

Живет февраль.

Там хризантемы на корню

Срывают хмарь.

Как мглистым росчерком пера

В Крыму — зима.

На безбилетные шаги

Тропа нема.

И привкус снега на губах -

То тает день.

Холодной тенью за тобой

Спешит метель.

(1985–1987)