Розеттский ключ - Дитрих Уильям - Страница 18

ГЛАВА 7

Я ожидал, что Хаим Фархи в какой-то мере будет обладать основательностью Аристотеля и внушительным достоинством Еноха, моего египетского наставника и толкователя древних книг, убитого приспешниками Силано. Но при встрече с ним мне с трудом удалось скрыть изумление. И не только потому, что появившийся в доме малорослый худощавый еврей средних лет со скрученными в спираль пейсами и в мрачном темном облачении вовсе не обладал солидностью Еноха. Дело в том, что мне еще не приходилось видеть столь изувеченного человека. Вместо носа на его лице осталась пара дырок, напоминающих поросячий пятачок. Правое ухо также отсутствовало. А пустую глазницу правого глаза стягивал уродливый шрам.

— О господи, что с ним случилось? — прошептал я Иерихону, пока Мириам принимала у двери его плащ.

— Он навлек на себя гнев Мясника-Джеззара, — тихо ответил кузнец. — Только не вздумайте жалеть его. Он воспринимает эти увечья как почетный орден. В итоге Джеззар облек его своим доверием, и он стал одним из самых влиятельных банкиров в Палестине. Даже после пыток Фархи сохранил преданность этому истязателю.

— Неужели люди доверяют ему свои сбережения и обращаются за ссудами?

— Ну, ущерб-то нанесли его физиономии, а не мозгам.

— Равви Фархи славится как самый выдающийся историк в нашей провинции, — немного громче обычного произнесла Мириам, когда они направились к нам, оба догадываясь о содержании нашего перешептывания. — Он также знаток древних мистических учений иудаизма. Его мудрый совет будет полезен любому человеку, надеющемуся проникнуть в тайны прошлого.

— О, я весьма признателен вам за то, что согласились нам помочь, — дипломатично сказал я, изо всех сил стараясь скрыть потрясение от такого знакомства.

— А я признателен вам за выдержку при виде злосчастия, выпавшего на мою долю, — ответил Фархи невозмутимым тоном. — Поверьте, я прекрасно понимаю, какое впечатление произвожу на окружающих. Мое безобразие отражается во взгляде любого испуганного ребенка. Но уединение увечного уродца дает мне время для погружения в легенды нашего славного города. Иерихон сообщил мне, что вы ищете утраченные реликвии стратегического значения, верно?

— Допустим.

— Допустим? Бросьте, разве вы не понимаете, что если мы хотим добиться успеха, то должны доверять друг другу?

Жизнь отучила меня от излишней доверчивости, но я не стал делиться своим опытом, а просто промолчал.

— И что эти тайные реликвии могут иметь некоторую связь с ковчегом Завета, — продолжил Фархи. — Разве это тоже относится лишь к области допущений?

— Нет, это верно.

Очевидно, он уже знал все, что я рассказал в доме Иерихона.

— Мне понятны как ваши побуждения, так и то, почему вы забрались в такие дальние края. Тем не менее моя печальная обязанность предупредить вас о том, что, возможно, вы опоздали на семь столетий. В поисках желаемого вами могущества в Иерусалим приходило множество людей.

— И вы готовы сообщить мне, что при всех стараниях они ничего не нашли.

— Напротив, я как раз собирался сказать, что, возможно, они нашли именно то, что ищете вы. Или, если их поиски и не увенчались успехом, вероятно, что и вы не преуспеете в таковых. Они проводили тут долгие годы. А Иерихон сообщил мне, что у вас в запасе в лучшем случае дни.

Что же известно этому изувеченному книгочею?

— А что именно они могли найти?

— Как ни странно, ученые все еще ведут дискуссии по данному поводу. Уехав из Иерусалима, группа христианских рыцарей приобрела непостижимое могущество, однако оно оказалось бессильным перед предательством. Так нашли они что-то? Или нет?

— Сказки, — с усмешкой бросил Иерихон.

— Но на них основана история, братец, — тихо заметила Мириам.

— Эти истории о тайных сокровищах в подземельях — просто легенды, — возразил Иерихон.

— В каждой легенде есть отголосок правды, — парировала сестра.

Я посматривал на эту троицу. Похоже, в последнее время они частенько спорили на эту тему.

— Какие легенды?

— О наших предках, рыцарях-храмовниках, — объяснила Мириам. — Их полное название — Бедные Христовы рыцари-защитники храма Соломона. Не все эти воинствующие монахи оставались холостяками, и, согласно преданиям, наш род происходит именно от них. Они искали то же самое, что ищете вы, и некоторые полагают, что нашли.

— И что же они нашли?

— Это любопытная история, — сказал Фархи. — Насколько я понял, господин Гейдж, вы ведь жили в Париже? Вы, случаем, не бывали в графстве Шампань, эта историческая область находится юго-восточнее Парижа, но севернее Труа?

— Мне довелось проезжать по этим краям и наслаждаться их красотами и дарами земли.

— Более тринадцати веков тому назад там произошло одно из самых великих сражений за всю историю Европы. На закате империи римляне нанесли поражение Аттиле, великому гунну.

— Битва на Каталаунских полях, — сказал я, мысленно поблагодарив Франклина за то, что пару раз он упоминал об этом древнем побоище: старина Бен был кладезем уникальных сведений и читал исторические фолианты толщиной в руку, написанные англичанином Гиббоном.[9]

— В этой битве Аттила завладел таинственным древним мечом, обладающим магической силой, его происхождение теряется в глубине тысячелетий. Легенды о магии и рассуждения о том, что в нашем мире существуют силы, превосходящие простую силу мышц и стали, передаются из поколения в поколения франками, осевшими тогда в районе Шампани. И некоторые из франкских умников полагали, что в нашем мире есть некие незримые сущности, недоступные обычному пониманию или восприятию. Знаменитый святой и ученый-мистик Бернар Клервоский также ознакомился с их воззрениями.

Это имя тоже показалось мне знакомым. Французский ученый Жомар упоминал его в Египте, когда мы впервые спустились в Великую пирамиду.

— Минутку, я слышал о нем. Он толковал что-то о божественных измерениях, о высоте и ширине. О том, что священным сооружениям можно придать божественную соразмерность.

— Верно. Этот святой говорил: «Что есть Бог? Он есть длина, ширина, высота и глубина». А могущественный рыцарь Андре де Монбар, дядюшка святого Бернара, разделял идею того, что древние мудрецы могли спрятать тайны могущества на Востоке. А тайник, вероятно, устроили под храмом Соломона, от него-то и получила название Храмовая гора, и она находится поблизости от того дома, где мы с вами беседуем.

— Франкмасоны верят в это по сей день, — заметил я, вспомнив моего покойного друга, журналиста Антуана Тальма, и его восторженные рассуждения.

— В девятнадцатом году одиннадцатого века, — продолжил Фархи, — дядя Бернара, Монбар, в компании девяти рыцарей отправился в уже захваченную крестоносцами Святую землю с некой особой миссией. Прибыв в Иерусалим, эти девять рыцарей решили организовать новый орден воинствующих монахов, защитников храма, то бишь храмовников или, на французский манер, — тамплиеров. Однако их исходные цели казались загадочно-непонятными. Они намеревались вроде бы защищать христианских паломников, но эти выходцы из Шампани поначалу вовсе не стремились привлекать в свои ряды сторонников, и их мало заботила безопасность на дороге из Яффы. Вместо этого они, добившись от правителя Иерусалима, царя Балдуина Второго особого разрешения, разместили резиденцию своего ордена в мечети Аль-Акса, на южной стороне Храмовой горы.

— Неужели тем девяти пришельцам удалось обосноваться на Храмовой горе?

Фархи кивнул, не сводя с меня здорового глаза.

— Любопытно, не правда ли?

— А что связывало первых тамплиеров с Моисеем и ковчегом? — спросил я.

— Здесь мы переходим в область предположений, — сказал Фархи. — Ходят слухи, что они прокопали подземные ходы под основание исходного храма Соломона и нашли… нечто. Завершив здесь свои дела, они вернулись в Европу, получили особый статус от Папы и стали в итоге первыми на этом континенте банкирами и самым могущественным военным орденом. Желающих вступить в их ряды было хоть отбавляй.