Зов Первого Всадника - Бритен Кристен - Страница 109

Мысли ее снова вернулись к Сизарю. Бедный мерин совсем захандрил после исчезновения хозяйки. Кариган слышала немало историй о том, как животные в такой ситуации отказывались от пищи и буквально чахли от тоски. Ее собственный кот по кличке Дракон всегда чувствовал, если Кариган болела или просто грустила. В такие минуты он сворачивался клубком поблизости и усиленно урчал, пытаясь прогнать невзгоды хозяйки.

Что уж тогда говорить о лошадях Всадников, существах с развитым интеллектом и интуицией (а в этом она была совершенно уверена). Обычный конь, наверное, давно бы уже смирился со своим сиротством, но только не Сизарь! Девушке снова припомнился Журавль, склонившийся над телом Эреал. Или, скажем, Кондор, который умудрился разыскать ее после приключения на Сторожевом Холме. Ни одной простой лошади это было бы не под силу.

И вот теперь Ночной Ястреб не отходит от бреши в Стене, будто ожидая возвращения Олтона.

Боль с новой силой сжала ее сердце, Кариган даже зажмурилась. Но все равно перед глазами у нее стоял этот печальный образ — верный конь, прозябающий в ожидании хозяина, который никогда уже не вернется. Она вспомнила, каким увидела Олтона в Зеркале Луны: совершенно истощенным и больным… но все же живым. И вроде бы он находился где-то возле Стены.

Глаза у нее слипались. Вскоре Кариган заснула, успев подумать, что, возможно, Ночной Ястреб и прав. Может быть, у него были причины дожидаться возвращения Олтона?

Ей приснился великолепный двор с фонтанами. Она играла с каким-то мальчишкой: они носились по всему двору, путались под ногами у взрослых. Те сердились, но сделать им выговор не решались. Даже стоявшие на страже солдаты терпеливо молчали. Хотя, что взять с часовых? Они обязаны стоять по стойке смирно, пока не получат иную команду от старшего.

И уж, конечно, они не смели прицыкнуть на сына Императора.

Во сне Кариган-Алессандрос вместе со своим другом Адриаксом запускала игрушечный кораблик в бассейне под фонтанами. Нянька ворчала — мальчишки все насквозь вымокли — но они в своем неуемном веселье не обращали внимания на ее нравоучения.

Лучший корабел Империи потратил целый год, чтобы изготовить их игрушку. Но зато уж кораблик получился совсем как настоящий — и корпус, и паруса, и оснастка, и даже носовая фигурка в виде русалки.

— Когда-нибудь я поплыву далеко-далеко на таком корабле, — говорил Алессандрос.

— И я с тобой, — с готовностью ответил Адриакс.

— Конечно! Мы будем править всем миром.

Он смотрел в сияющие глаза Адриакса, своего лучшего друга. Единственного, если быть точным. Больше императорскому сыну не разрешалось играть ни с кем. Этот же безродный подкидыш оказался обласкан при дворе, потому что полюбился Алессандросу. Сам император рассматривал мальчишку как своеобразного домашнего питомца — не более того, но во всем потакал своему единственному наследнику. В конце концов, должен же быть товарищ для игр у ребенка, который растет в окружении взрослых. В результате Адриакса взяли в дом, одели, накормили и обучили всему, что необходимо для жизни при дворе.

Порыв ветра подхватил парусник Алессандроса и понес прямо под тяжелые струи фонтана. Испугавшись, что они повредят кораблик, принц прыгнул в бассейн. Дно было скользкое, и мальчик потерял равновесие. Падая, он ударился головой о каменный бордюр и скрылся под водой. Он беспорядочно молотил руками и ногами, не в состоянии выбраться на поверхность. Тьма объяла Алессандроса — ни света, ни воздуха…

Затем свет вернулся, а с ним — встревоженное лицо Адриакса и его руки, помогающие извергнуть воду из желудка.

За спасение принца император наградил его медалью, а вместе с ней пожаловал графство Фекстейн. Одетый в богатые одежды Адриакс в присутствии всей знати принес клятву вечной верности будущему императору Аркозии, пообещал всегда быть его другом и защитником. Так произошло превращение жалкого найденыша в великолепного аристократа. И все долгие последующие годы Адриакс неуклонно держал данное слово, сохраняя любовь и верность своему повелителю.

«О Адриакс, как бы я хотел, чтобы ты был рядом. Я так любил тебя».

Кариган очнулась от своего недолгого забытья. Последние, финальные слова еще звучали в ее сознании. Что это было — сон или воспоминание? Она совсем запуталась… В левой руке пульсировала острая боль, и девушка массировала ее, пока болезненные ощущения не исчезли.

И еще — она проснулась с отчетливым чувством: ей надо идти к Стене. Зачем? Кариган потрясла головой. «Ради Олтона, конечно». Вот именно! Если оставался хоть небольшой шанс, что он жив…

Девушка поспешно встала, накинула плащ, прошлась расческой по волосам. Она отправится к королю и испросит разрешения отправиться к Стене. Наверняка, он не откажет ей.

Она покинула свою светлую, уютную комнату и вышла в коридор. Там было абсолютно пусто, если не принимать во внимание примелькавшиеся рыцарские доспехи, стоявшие вдоль стен. Пыльные пустотелые манекены мрачно нависали над головой у каждого, кто проходил мимо. Интересно, а куда подевались все нормальные — из плоти и крови — стражники, которые обычно патрулируют это крыло? Должно быть, у них пересменка.

Вид старинных доспехов почему-то вызвал у Кариган тревожное чувство. Пустые и безжизненные куски железа… они таили в себе непонятную угрозу. Возможно, на подобные мысли наводили их человекоподобные формы или тени, прятавшиеся за прорезями для глаз.

Обычно девушка безразлично проходила мимо доспехов, воспринимая их просто как элемент украшения замка. Но — если задуматься — они стояли здесь, чтобы напоминать о военном могуществе их государства. Некоторые из них когда-то служили боевой броней великим сакорийским рыцарям, другие являлись дарами от правителей дружественных стран. Стоявшие в дипломатическом крыле замка доспехи были дорогими — из вороненой стали, с позолотой, с гравировкой в виде волнистых узоров или диковинных мифических чудовищ. Они служили теперь для украшения королевского двора, а не для защиты своего владельца на поле боя.

Доспехи, стоявшие у дверей комнаты Кариган, были украшены черным блестящим покрытием с узкой золотой каймой. Латная рукавица сжимала алебарду с выгравированными гербами.

Девушка настолько привыкла к присутствию фигуры из доспехов, что сейчас не удосужилась бросить в ее сторону даже беглый взгляд. Все ее мысли были заняты предстоящим разговором с королем: что сказать, как убедить отпустить к Стене?

Она не может вот так вот прийти и выпалить: «Мне кажется, Ночной Ястреб знает, что его хозяин жив!» Для Захария это не довод, он просто усомнится в ее здравом смысле. И перестанет доверять. Вот уж чего Кариган никак не хотелось.

Погруженная в раздумья, девушка замешкалась у двери и вдруг услышала негромкий скрип металла. Она оглядела коридор в обоих направлениях: ни малейшего движения, все, как обычно. Снова воцарилась полная тишина.

Наверное, у нее слуховые галлюцинации, решила Кариган и совсем уже было собралась идти дальше, как звук вновь повторился. Девушка бросила подозрительный взгляд на черные доспехи, возвышавшиеся за ее спиной. Действительно ли шлем несколько изменил свое положение или это ей только кажется?

«Да нет, ерунда какая-то».

Кариган мотнула головой, чтобы прогнать видение, но тут краем глаза уловила легкое, почти незаметное движение — латная рукавица шевельнулась в бронированном манжете.

Девушка обернулась и внимательно уставилась на доспехи. К ее величайшему изумлению, фигура медленно, со скрипом выпрямилась.

Ну, если это опять шуточки Теган…

Но прежде, чем Кариган успела додумать свою мысль — не говоря уж о том, чтобы подняться на цыпочки и заглянуть под забрало, — произошло нечто удивительное. Пустотелый рыцарь с натугой вскинул руки, занес алебарду над головой, а затем со всего размаху рубанул ею.

Девушку спасла лишь быстрота реакции. Она отскочила в сторону за мгновение до того, как алебарда рассекла воздух в месте, где она только что стояла. Лезвие топора вонзилось в толстую ковровую дорожку.