Зов Первого Всадника - Бритен Кристен - Страница 60

Тогда он умолк и сидел, уронив руки, тяжело дыша от напряжения. Похоже, там, у Стены, что-то стряслось… Надо поехать посмотреть. Оглянувшись, юноша обнаружил, что его жеребец ускакал прочь, напуганный приступом бешенства хозяина. Пендрик тяжело поднялся и побрел через лес к лагерю.

По дороге он обнаружил своего коня: тот мирно стоял у тропинки и обгладывал ветви деревьев. Юноша осторожно приблизился, ласково уговаривая напуганное животное, и, наконец, смог поймать поводья. Рывком вскочив в седло, Пендрик хлестнул коня и рванул с места в галоп.

Небо уже потемнело, когда они добрались до поляны, на которой раскинулся сторожевой лагерь. Тут было светло как днем: повсюду пылали костры, вдоль дорожки, ведущей к пролому в Стене, горели факелы и фонари. Пендрик направил жеребца вперед, у того уже пот катился по бокам, а на губах пузырилась кровавая пена. Да Пендрик, не задумываясь, убил бы его, чтобы поскорее добраться до Стены. Животное шло утомленной рысцой. Приблизившись к пролому, парень спрыгнул на землю, а поводья попросту бросил. Его нимало не заботило, что случится с конем — ускачет он прочь или попросту сдохнет.

Наверху Стены стояли двое солдат и глядели во все глаза в Лес. Другие собрались вокруг его отца — Лэндрю Д'Йера, который что-то взволнованно говорил офицерам. Пендрик протиснулся поближе к нему.

— Капрал, немедленно отправляйтесь с новостями к лорду Д'Йеру, — говорил Лэндрю солдату в их фамильном мундире — золото с голубым.

— Есть, милорд.

— Сержант, вы как единственный свидетель происшествия скачите к королю, чтобы известить его о случившемся.

— Да, милорд.

Фамилия сержанта была Акстон, если Пендрик правильно помнил. Оба, и капрал, и сержант, бегом отправились выполнять приказы старого Д'Йера.

— Что случилось? — спросил Пендрик. Лэндрю обернулся, наконец-то заметив сына.

— Блэквейл похитил твоего кузена, — ответил он.

Из горла Пендрика вырвалось непроизвольное, истерическое хихиканье.

— Зло забирает зло!

Отец наотмашь хлестнул его по лицу — будто белая молния разорвалась. Больно! Но зато от пощечины прояснилось в голове, и Пендрик почувствовал себя лучше. Он почти желал, чтоб отец снова ударил его.

— Не забывай, о ком ты говоришь! — прорычал Лэндрю. — Это твоя собственная кровь и плоть!

Стоявшие вокруг солдаты невольно отшатнулись.

— Он, по крайней мере, попытался хоть что-то сделать со Стеной, — продолжал старый Д'Йер. — И стал жертвой своей попытки.

И он махнул рукой, отворачиваясь от сына.

— Милорд, — раздался крик сверху, — там что-то происходит. Я не знаю…

В этот момент из-за Стены раздались человеческие вопли, в них звучал такой неподдельный ужас, что все замерли в шоке.

— Кто-то идет! — доложил постовой. Он с товарищем бросился навстречу поднимавшемуся по лестнице человеку, чтобы помочь.

Затаив дыхание, Пендрик ждал. Мужчина, спускавшийся к ним со Стены, не был его кузеном — это оказался один из солдат, откомандированных на поиски.

— Что стряслось, Мэндри? — строго спросил офицер. — Где остальные?

По щекам солдата катились слезы.

— Она разверзлась… — И он бессильно повалился на землю, прислонившись спиной к Стене. Офицер присел рядом с ним на корточки.

— О чем ты говоришь? Что разверзлось? И где остальные солдаты? — спрашивал он.

— Земля… земля открылась и поглотила их. Я тоже почти попался, насилу успел убежать. До меня долетали их крики… из-под земли. Я оглянулся, а там одни только холмики — на том месте, где они стояли… как на кладбище. А потом Каррис — я видел его лицо среди мха — закричал… «Помоги, — просил он. — Она сейчас меня проглотит!» И затем он ушел под землю. Я пытался отрыть его, но земля… она начала проваливаться под моими ногами. И я побежал.

По толпе солдат пронесся ропот и горестные крики.

— Тихо! — крикнул Лэндрю. Лицо его окаменело, Пендрик видел: отец принял решение. Он обернулся к слуге и скомандовал: — Подай мой меч. Я сам отправлюсь туда!

Не слушая возражений офицеров, он принялся карабкаться по лестнице. Пендрик глядел на него и боролся с новым приступом хохота, который клокотал у него в груди.

Если ни отец, ни Олтон не вернутся с той стороны, то у него, у Пендрика, появится отличный шанс — ведь он следующий в нисходящей линии наследников Д'Йерской провинции. Эта мысль здорово рассмешила его.

Блэквейл

Сознание едва заметно колебалось в моховой подстилке под человеческим телом. Оно пыталось вобрать в себя его вес, его контуры… Впитывало кровь, вытекающую из раны на голове. Сознание просочилось в разум человека, но обнаружило там лишь черную пустоту и, обескураженное, отхлынуло обратно в спасительный мох.

Судя по всему, мужчина был еще жив. Почему же тогда Хранители пришли в такое неистовство, завопили в гневе? Их не столько напугало пробуждение Сознания, сколько взволновало присутствие этого человека в Лесу. Они даже не желали отвлекаться на попытки загнать Сознание обратно в сон.

Интересно… Почему же так расстроило Хранителей появление одного-единственного человека? Чем он так важен для них? Как сложно во всем разобраться, когда разум этого мужчины пребывает во тьме.

Целое полчище рыжих лесных муравьев покидало кучу земли и лесного мусора, где располагалось их гнездо. Привлеченные человеческим запахом, они выстраивались ровными шеренгами и направлялись к бесчувственному телу. Очень скоро они поползут обратно, и каждый унесет крохотный кусочек плоти мужчины. Если в процессе их нападения человек очнется, то яд, который впрыскивают муравьи с каждым своим укусом, парализует жертву и лишит возможности воспрепятствовать разрушению его тела. Он станет безмолвным свидетелем собственного уничтожения.

Эти муравьи не являлись коренными жителями Блэквейлского леса, они попали сюда много веков назад вместе с грузом, доставленным на корабле из Аркозии. Однако с тех пор они прекрасно адаптировались и размножились…

«Аркозия…» Сознание смаковало это слово, как прекрасное вино. Земля многих земель. Память о ней складывалась из мелких, более поздних воспоминаний, которые могли принадлежать лишь самому Сознанию. Например, о долгом плавании сюда из далекой Аркозии.

«Когда-то в прошлом я было человеком». В этом Сознание нимало не сомневалось. И не просто человеком, оно… нет, он был вождем среди людей.

Внезапно Сознанию захотелось понять, снова почувствовать, каково это — быть человеком. Его желание каким-то образом увязывалось с мужчиной, лежащим на земле. Возможно, тот сумеет дать ответы на вопросы.

Сознание переключилось на тысячи муравьев, марширующих по мшистой подстилке. Оно изменило маршрут их следования, направив на кучку падали, догнивавшую неподалеку в лесу. Это вполне ему по силам — управлять лесом и его жителями, быть самим лесом. Но оно хотело научиться быть человеком.

Оно выхватило одного муравья из цепи и стало его частью. Без усилия заставило насекомое вскарабкаться по башмаку мужчины, вверх по ноге, затем, преодолевая складки одежды, — по животу и груди.

Достигнув верхней точки, Сознание замерло и повело муравья в обход. Тут, на груди человека оно ощутило нечто. Нечто, что было ничем. Подобное утверждение на первый взгляд не имело смысла. Но Сознание уловило здесь работу какой-то малой силы, при помощи которой укрывалось это нечто.

Сила. Магия.

Растерянное насекомое ползало кругами, но почерпнуть новую информацию так и не удалось. Ну ладно, придется оставить на потом, решило Сознание. А пока оно продолжило изыскания, направив муравья на шею мужчины. Вскарабкалось по подбородку, пробежалось по лицу, повторяя контуры щек и губ, углубилось в глазную впадину.

На щеке Сознание позволило муравью задержаться и проделать то, что ему было предназначено природой — укусить и впрыснуть микро-порцию яда под кожу. Причем, оно заставило съесть кусочек человеческой плоти прямо тут, на месте, не унося в муравейник.