Зов Первого Всадника - Бритен Кристен - Страница 92

Принц устремил на нее холодный, надменный взгляд.

— Мне хотелось увидеть тебя собственными глазами, — заговорил он, и в его словах послышалось мелодичное эхо Шоуделловского голоса.

— Но для чего?

— Ты послала моего сына на смерть.

— Шоуделл?

— Да.

Принц стоял, держа ее в плену своих пронзительных голубых глаз. Их взгляд… Обвиняющий? Оценивающий? Слишком чуждыми и непонятными были эльцы для Кариган, чтобы она могла разобраться. Может, ее привели сюда на своеобразное судилище для вынесения обвинительного приговора?

Наконец Джаметари отвернулся, и девушка почувствовала мгновенное облегчение. Принц снова подошел к своему трону и уселся. После этого пытка взглядом возобновилась.

— Скажи мне, Галадхеон, ты знаешь, что такое вечная жизнь?

— Нет.

— Весьма разумный ответ, — кивнул принц. — Для нас, эльцев, смерть большая редкость… Хотя во время Катаклизма многим пришлось умереть.

Кариган внутренне сжалась, ожидая обвинений в убийстве сына. Ведь она — ни много, ни мало — прервала нить вечной жизни. Ничего подобного. Джаметари молчал, но его глаза превратились в два бездонных колодца печали, и это оказалось хуже всяких горьких слов.

— Что вам известно о минувших временах? Тех, что предшествовали так называемому Первому Веку?

Вопрос застал Кариган врасплох.

— Очень немногое.

— Память у твоего народа куда короче, чем у нас, — пояснял принц Джаметари. — Ваши воспоминания обрывочны, что закономерно для смертных. Наш народ наблюдал рождение гор, наступление ледников и их превращение в моря. Мы видели, как образуются звезды и появляются луны. На наших глазах вырастали леса и возникали города.

Кариган казалось, что она слышит голос самого времени.

— Тьендан доставили тебя ко мне не только потому, что ты оборвала жизнь моего сына. Сейчас это уже не так существенно. Но есть более важные вещи, о которых нам надо поговорить. Они касаются и прошлого, и будущего.

Джаметари вскинул голову, свет лунных камней отражался в его глазах, похожих на два крошечных серебряных зеркала. На губах принца играла легкая таинственная улыбка.

— Мы слышали о тебе, и не только в связи с гибелью моего сына, — сказал он.

Тут из тени к ним вышел Телагиот, и Кариган с удивлением обнаружила других воинов тьендан — их фигуры в молочно-белых доспехах смутно маячили по периметру поляны. На плечах одного из эльцев торчали знакомые шипы, и девушка невольно содрогнулась.

Телагиот благоговейно нес перед собой тонкую прозрачную чашу.

— Приветствую тебя, Галадхеон, — сказал он. — Вот мы и встретились, как я тебе обещал.

— Но откуда ты мог знать?

— Наш принц исключительно мудр, — улыбнулся Телагиот.

Джаметари поднялся со своего трона и принял у него чашу. Поджав ноги, он уселся на землю и осторожно установил чашу перед собой. После чего жестом пригласил сесть девушку. Граэ с Телагиотом бесшумно отошли к краю поляны.

Кариган опустилась рядом с принцем, хотя ее глаза сильно страдали от такого близкого соседства: она отчаянно щурилась и старалась смотреть в сторону. Больше всего на свете девушке хотелось, чтобы принц скорее приступил к разговору — в чем бы он ни заключался. Хотя она прекрасно отдавала себе отчет в том, что с эльцами ничего просто не бывает — во всем должна присутствовать некая тайна, некая игра…

— Наша раса сейчас находится в упадке, — произнес Джаметари. — Фактически мы стоим на грани полного исчезновения с лица Земли, по-нашему, Эверанен. Боюсь, скоро от нас ничего не останется, кроме упоминаний в сказаниях и песнях вашего народа. О, эти смертные… сегодня они расплодились и заселили все земли. В противовес нашему закату, который начался давным-давно. Мне придется начать издалека, чтобы ты смогла понять нынешнее положение вещей, — лицо принца приняло отрешенное выражение, будто он погрузился в свои неведомые грезы. — В далекие времена, о которых вы даже не имеете представления, во времена, предшествующие еще Темным Векам, эльцы составляли силу Эверанен. Это была наша эра, поскольку все живое источало мощную магическую энергию. А мы… мы сумели понять и подчинить себе эту энергию — на благо Земли. Род человеческий в то время представлял собой жалкое зрелище — примитивные полуживотные… Благодаря владению магией мы были в их глазах чем-то вроде богов — они почитали и боялись нас. Смешно, но сами они тоже обладали зачатками подобных навыков, хотя и не осознавали их магический характер. Способности к целительству или предсказанию погоды воспринимались как подарок их богов, а не как нечто, идущее изнутри. Вот уж никогда не думал, что род человеческий дорастет до такой силы, уровня знаний и хитрости. Мы явно недооценили ваше честолюбие. А затем наступили Темные Века: человеческие племена вели нескончаемые войны между собой и с эльцами. Честно говоря, мы надеялись, что вы попросту истребите друг друга, но… опять же, недооценили вашу жизнестойкость и целеустремленность. И вот посреди всей этой смуты появился из-за моря Морнхэвен.

Телагиот и Граэ снова приблизились, неся высокий рифленый сосуд из того же прозрачного материала, с двумя ручками, выполненными в виде виноградной лозы. Эльцы передали сосуд своему принцу.

Он осторожно откупорил его и пояснил:

— Здесь хранятся остатки того, что ваш народ называл в древности Индура Луин — Зеркалом Луны.

— Затерянное Озеро, — пробормотала Кариган. — Так оно действительно существовало?

— Да. И до того, как Морнхэвен осушил его, Длинноногий Фралих сумел собрать частицу озера и сохранить в сосуде, который ты видишь. О, это был великий поэт-воин! Достойный сын своего времени, когда слова являлись чем-то большим, чем простые кирпичики языка.

Приподняв сосуд, принц наклонил его, и вода алмазной сверкающей струей потекла в чашу. Кариган даже показалось, что в этом движении она разглядела какое-то особое мерцание — будто некие незаконченные образы стремились воплотиться и жить собственной жизнью. Впрочем, возможно, это ей только причудилось… Одновременно с манипуляциями Джаметари по периметру поляны возник и начал сгущаться туман, превратив стоявших на страже тьендан в бесформенные тени.

Жесты принца Джаметари были исключительно осторожны и точны — дабы не пролить, не расплескать драгоценную влагу. Когда последняя капля упала в чашу, породив круги на поверхности, эльец отставил сосуд в сторону.

— У нас существует легенда, — заговорила Кариган. — Если во время полнолуния человек с чистым сердцем посмотрится в Индура Луин, то получит возможность говорить с Богами.

— У нас с вами разные боги, и я не отвечаю за правдивость ваших легенд, — откликнулся принц. — Тем не менее, озеро действительно обладает способностями, древними, как сама Земля. Эльцы почитали его не меньше вашего. Именно поэтому Морнхэвен и счел необходимым осушить его. Наш народ до сих пор оплакивает эту потерю… Вы-то, наверняка, объясняли силу озера вмешательством своих богов, — продолжал он, — а на самом деле оно было отмечено печатью Лорелин, то есть благословенным — на свой особый лад. Нам, эльцам, не требуется полнолуния, чтобы увидеть свое отражение в озере. А теперь я помещаю его перед тобой — эти последние остатки Индура Луин, потому что там скрывается твой образ, Галадхеон.

Девушка посмотрела на неподвижную вогнутую поверхность воды в чаше. Она серебрилась, отражая и размножая отсветы от лунного камня.

— Вторжение человечества и его разрушительная деятельность погубила наши леса, — продолжал принц, подчеркивая свои слова плавными, изящными жестами. — Более того, вы раздробили наш некогда сплоченный род и рассеяли его по всему свету. Поэтому между нами нет и не может быть любви… Ведь это вы превратили нас в случайных и немногочисленных гостей на своей земле, предмет изучения для ваших историков.

По мере того, как Джаметари говорил, туман сгущался над поляной и окружавшими ее деревьями. Свет лунных камней тускнел и, казалось, удалялся в глубь леса. Кариган могла поклясться, что в тумане формировались какие-то причудливые фигуры.