Темная сторона луны - Карр Джон Диксон - Страница 24

– Нет. Чтобы добраться до ресторана, мы проскочим через весь центр и развернемся. Здесь вся хитрость в том, чтобы запомнить улицы с односторонним движением, где можно повернуть, а где нельзя. Примерно через двадцать минут…

Сумерки сгущались над старыми крышами и фасадами домов пастельных цветов, когда Алан, припарковав машину неподалеку, повел доктора Фелла на Черч-стрит.

В это время здесь всегда было тихо. На западной стороне Черч-стрит, которая тянется на семь кварталов от Сент-Филипс до Батареи, тонкие колонны из коричневатого песчаника поддерживали кованый железный балкон поперек фасада Театра Док-стрит. Света сегодня здесь не было, за исключением неярких уличных фонарей, вся магистраль казалась темной.

Алан показал рукой:

– Первый Театр Док-стрит, доктор Фелл, был открыт в 1736 году. Он сгорел; то же самое произошло со следующим. На этой площадке в 1809 году построили когда-то прославленный «Плантерс-отель», роскошное место, где заключались многие пари, зачинались любовные романы и происходили дуэли старого Юга. Тридцать лет спустя его коробка была реставрирована, превратившись в очередное место развлечений, с георгианским залом и большим количеством старинных аксессуаров из отеля «Плантерс», включая эти колонны и балкон над ними. Это здание слева с розовым фронтоном и есть «Дэвис».

– Дэви – кто?

– Это фамилия: Парсифаль Дэви, владелец ресторана в начале девятнадцатого столетия. Если сегодня вечером дежурит метрдотель, с которым я знаком…

Метрдотель был на месте. С некоторыми церемониями их провели из фойе в просторный ресторан, хорошо кондиционированный, со стенами, обшитыми панелями из местного черного кипариса, и довоенный декор не выглядел здесь чересчур навязчивым. Электрические настольные лампы, напоминающие масляные, с серыми шелковыми абажурами и позолоченной бахромой, бросали мягкий свет на салфетки и серебро. За столиком у правой стены, где окно смотрело во двор Театра Док-стрит, Алан заказал ужин и напитки, в которых мог быть уверен любой хозяин.

За крабовым супом, коронным блюдом Чарлстона, последовал сочный омар а-ля Дэви и клубничный пирог на десерт. Вино, среднее анжуйское, грело душу и сердце. За кофе, сквозь поднимающийся легкий табачный дымок, доктор Фелл ткнул большим пальцем по направлению окна рядом с ними.

– Эти соседние помещения, – сказал он. – Стало быть, у них романтичная история?

– Романтичная и сенсационная вдобавок. В 1838 году, когда здесь был отель, Юниус Брутус Бут, актер, как обычно, напился до чертиков и попытался убить своего менеджера, стукнув его по голове железной кочергой. Он… – Алан внезапно замолчал.

– Понимаю. Вы не предполагаете, – спросил доктор Фелл, – что бить кого-нибудь по голове в здешней округе считается обычным явлением? В то же время, когда мы вспоминаем о Мэйнард-Холле…

– Когда мы вспоминаем о Мэйнард-Холле, – настойчиво проговорил Алан, – мы в основном вспоминаем эту проклятую нервную атмосферу. Доктор Марк Шелдон я встретил его, когда он шел передать сообщение, которое в конце концов решил не передавать, – сказал, что там всем нужно прописать успокоительное. Лучше бы Камилла поехала с нами! Покинула бы это место, вырвалась из этой атмосферы. Вы и я, по крайней мере, теперь вне ее.

Но это было не так. Не кто иной, как Марк Шелдон собственной персоной, без черного чемоданчика, но с омраченным челом, поспешно вошел в ресторан и протиснулся к ним между столиков.

– Добрый вечер, мистер Грэнтам. А вы, сэр, можете быть только доктором Феллом. – Он представился. – Когда вы закончите ужин, доктор Фелл, не могли бы вы как можно скорее вернуться в Холл?

Ужас поразил Алана, как стрелка – доску дартса.

– Только не говорите, что там произошла очередная чертовщина!

– Нет-нет, все они в порядке. Только…

– Не хотите что-нибудь съесть? Или присоединиться к нам за кофе?

– Спасибо, не могу. Я еду домой, и мне надо спешить. В настоящий момент я что-то вроде мальчишки-посыльного. Сообщение от Мэдж – мисс Мэйнард, знаете ли…

– Да?

– Я с ними не очень близко знаком, с Мэдж и ее отцом. Так что не знаю, что там творится, и нет никаких оснований, чтобы они мне рассказывали. Но… «Позовите доктора Фелла!» – сказала Мэдж. «Позовите доктора Фелла! – сказала Камилла Брюс. – Он и Алан Грэнтам сейчас в ресторане „Дэвис“, название написано на этой карточке». – «Позвоните ему! – сказал я. – Хоть „Дэвис“ и похож на музей старого Юга, но они идут в ногу со временем; у них есть переносные телефоны, так что даже не надо выходить из-за столика». Но вы знаете этих женщин! Если они что-нибудь вобьют себе в голову, делать нечего, бросай все и делай это самолично.

– Сэр, – величественно произнес доктор Фелл, – я, разумеется, к их услугам. И все же – что же беспокоит леди на этот раз?

– Кажется, их дергает полиция.

– Полиция?

Несмотря на нехватку времени, доктор Шелдон все же выдвинул стул и сел. Из кармана он достал одну из этих маленьких плоских головоломок типа «покачай коробочку»: крохотные ртутные шарики должны попасть в дырочки подвиг, который даже для самой верной руки непрост. Марк Шелдон наклонил коробочку в одну сторону, потом в другую, потом положил ее на стол и пробежал рукой по кучерявым темнорыжим волосам.

– Малый по имени капитан Эшкрофт, – продолжал он, – совсем неплохой человек, но упрям как пес, когда начинает что-нибудь раскапывать. Он приехал туда вскоре после того, как уехали вы. Кажется, кто-то украл томагавк, хотя каким образом он об этом узнал, сказать не могу, никто из Холла не говорил ему. Но он относится к этому серьезно, он…

– Сэр, – прогремел доктор Фелл, – что они хотят от меня?

– «Позовите доктора Фелла! – сказала Камилла. – Он единственный, кто может повлиять на Иегосафата Эшкрофта». На самом деле его зовут не Иегосафат, он не то Иисус, не то Иерусалим, в общем, что-то библейское, и все постоянно изощряются, придумывая всевозможные вариации.

– Повлиять на капитана Эшкрофта, сэр? Это попросту нелепо!

– Ну, они так думают. Камилла Брюс, по крайней мере. «Доктор Фелл, сказала она, – может приструнить его, если он заявит, что среди нас убийца. Что совершенно абсурдно… или не абсурдно? И позовите Алана тоже», – сказала она. Она в особенности настаивала на вашем присутствии, мистер Грэнтам.

– Камилла, – требовательно переспросил Алан, – настаивала на моем присутствии? Вы совершенно серьезны и совершенно трезвы?

– К сожалению, трезв. – Марк Шелдон взял коробочку, беспомощно покрутил ее и снова поставил на стол.

– Ситуация там такова, – продолжал он, – что и меня вывела бы из равновесия, не будь я столь озабочен другими вещами. Они все избегают друг друга, как будто каждый считает, что у всех остальных какая-то заразная болезнь. Лишь Валери Хьюрет ходит по пятам Боба Крэндалла, куда бы тот ни пошел и что бы ни делал. Отец семейства держится в стороне, как он всегда делает. Он сидит один на этой террасе или, по крайней мере, сидел там, когда я уезжал прямо перед наступлением темноты, и даже у старины Эшкрофта не хватает духу к нему приблизиться. «Он там сидел один, как облако, плывущее…» Я перепутал цитату, правда?

– Архонты афинские! – сказал доктор Фелл.

Весь ресторан наполнился говором, доносившимся от столиков, за которыми сидело довольно много людей, что можно было считать удачным. Доктор Фелл поднялся на ноги, не заботясь о том, чтобы понизить голос.

– Архонты афинские! – повторил он. – Был ли я столь невыразимо глуп, когда покинул дом, подозревая то, что я на самом деле подозреваю?

– Хорошо, – оживился доктор Шелдон, – а что вы подозреваете?

Его, казалось, не расслышали.

– Насколько мы можем судить заранее? Насколько мы можем посметь судить заранее? Разве я читаю мысли брата своего, опираясь лишь на такую малость, как впечатления? И все же, возможно, это так. Предположим, он решит не делать этого! И тогда (предположим это) кто-то другой обнаруживает доказательства, обнаруживает то, что было упрятано так тщательно, и разворачивает все пушки в противоположную сторону. Он не собирался это делать и твердо так решил. А он собирался это сделать и он тоже твердо решил!