Проект «Юпитер» - Холдеман Джо - Страница 54

— Это все, о чем я прошу, — Джулиан взял Амелию за руку и легонько прикоснулся губами к ее пальцам. — Только не спеши — и все.

— А как насчет… Хорошо. Я не буду спешить, но и ты не спеши.

— О чем это ты?

— Бери телефон и закажи билеты на другой рейс, попозже, — Амелия погладила его по бедру. — Я не выпущу тебя из дома, пока ты не удостоверишься, что ты — единственный человек, которого я люблю.

Джулиан задумался на мгновение, потом взялся за телефон. Амелия скользнула на пол и начала расстегивать его брюки.

— Договаривайся побыстрее…

Последняя пересадка была у меня в Чикаго, но самолет летел чуть дальше Побережья, так что я имел возможность посмотреть с высоты на знаменитое «внутреннее море». Впрочем, назвать это «морем» можно было лишь с большой натяжкой, размером оно было вполовину меньше Великого Соленого озера. Но впечатление все равно возникало грандиозное — ровный голубой круг, обведенный со всех сторон белыми ниточками прогулочных дорожек.

Место, в которое я направлялся, находилось всего в шести милях от аэропорта. Такси здесь стоило кредиток, зато велосипеды давали бесплатно, так что я взял велосипед. Было жарко и пыльно, но физическая нагрузка даже доставила мне удовольствие — я целый день просидел без движения в самолетах и аэропортах.

Здание было построено в стиле, распространенном лет пятнадцать назад — все из зеркального стекла в металлических рамах. Надпись на заросшей лужайке перед домом гласила: «Дом Бартоломью».

Мужчина лет шестидесяти, в пасторском воротничке, надетом с обычной одеждой, открыл дверь и впустил меня в дом.

В прихожей стоял простой белый ящик безо всяких украшений, с крестом на одной стенке и ликом Христа на другой. Еще там стояла узкая и жесткая скамья у стены, простенькие неудобные стулья и столик с разложенной на нем духовной литературой. Мы прошли через двойные двери в столь же просто обставленную гостиную.

Отец Мендес оказался испанцем. Несмотря на солидный возраст, в его черных волосах почти не было седины. Исчерченное глубокими морщинами лицо пересекали два старых шрама. На первый взгляд он выглядел довольно устрашающе, но тихий голос и спокойная, доброжелательная улыбка развеивали это впечатление.

— Простите, что мы не приехали встретить вас, как подобает. У нас нет своей машины, и мы не слишком часто отсюда выезжаем. Это помогает сохранить общее мнение о нас как о безобидных, немного сумасшедших стариках.

— Судя по тому, что рассказывал доктор Ларрин, ваше «прикрытие» не слишком далеко от правды.

— Да, мы несчастные уцелевшие жертвы первых экспериментов с боевыми машинами типа «солдатиков». Когда нам приходится покидать этот приют, люди обычно сторонятся нас.

— Значит, вы не настоящий священник…

— Настоящий. Вернее, я действительно когда-то был священником. Но меня лишили сана за убийство, — он остановился у простой двери, на которой висела табличка с моим именем, и отворил ее. — За изнасилование и убийство. Это ваша комната. Когда освежитесь с дороги, приходите в атриум, это в дальнем конце коридора.

Моя комната оказалась не такой аскетичной, как прихожая и гостиная. Пестрый ковер на полу и современная подвесная кровать странно контрастировали со старинными креслами и столиком на колесиках. Еще в комнате имелся небольшой холодильник — в дверце стояли прохладительные напитки, пиво, бутылки с вином и чистой водой, стаканы. Я выпил стакан воды и стакан вина, потом снял униформу и аккуратно сложил, чтобы не помялась — обратно я тоже собирался ехать в мундире. Затем я быстро принял душ, переоделся в более удобную одежду и отправился искать этот самый атриум.

Левая стена коридора была совершенно гладкой, а по правую тянулся ряд таких же дверей с именными табличками, как та, что вела в мою комнату. Все таблички, кроме моей, явно висели здесь уже давно. Дверь с матовым стеклом в конце коридора открылась автоматически, сама собой, как только я к ней подошел.

Я замер, как громом пораженный. За дверью оказался тенистый хвойный лес. Оглушительно пахло кедровой смолой, где-то тихонько журчал ручеек. Я поднял голову — да, наверху действительно увидел настоящее голубое небо. А ведь я точно ни с кем сейчас не подключался, и это не могло быть картиной из чьих-то воспоминаний!

Я прошел по вымощенной галькой дорожке и замер на мгновение перед деревянным мостиком, перекинутым через быстрый узенький ручеек. Впереди послышался смех, я почувствовал легкий запах кофе и пошел дальше по дорожке, к небольшой лесной полянке.

Там собралось около дюжины людей примерно одинакового возраста — пятидесяти или шестидесяти лет. На полянке были в беспорядке расставлены грубоватые деревянные стулья и столики для пикников, самой разнообразной формы. Мендес отделился от одной из групп и подошел ко мне.

— Мы обычно собираемся здесь примерно за час до обеда, — сказал он. — Не хотите ли выпить чего-нибудь?

— Кофе пахнет просто замечательно.

Мендес провел меня к столику, на котором стояли самовары с кофе и чаем, а также разнообразные бутылки. Там было пиво и вино — в ведерке со льдом. Все было покупное и явно не дешевое, по большей части иностранного производства.

Я посмотрел на бутылки арманьяка, английского пива, анехо.

— У вас что здесь, типографский станок, который печатает рационные карты?

Мендес улыбнулся и покачал головой, наливая кофе в две чашки.

— Нет, ничего настолько законного, — он добавил в мою чашку сахара и сливок. — Марти сказал, что мы можем довериться вам вплоть до подключения, так что вы бы и сами скоро все узнали, — он внимательно посмотрел мне в лицо. — У нас есть свой собственный нанофор.

— Ну да, конечно!

— В доме господнем множество комнат, — сказал Мендес. — Есть в нем и надежный, массивный фундамент. Чуть позже мы спустимся туда, посмотрим.

— Вы что, не шутите?

Он покачал головой и отпил кофе.

— Нет. Это старая машина, маленькая, низкоскоростная и с низкой производительностью. Один из первых, опытных образцов, которые должны были разобрать на части.

— А вы не боитесь сотворить еще один большой кратер?

— Нет, конечно! Присаживайтесь, Джулиан. Вот сюда, — Мендес подвел меня к деревянному столику, на котором стояли две коробки для подключения. — Давайте немного сэкономим время, — он подал мне зеленый разъем, а себе взял красный. — Односторонняя связь.

Я подсоединил разъем к имплантату, он тоже. Потом он быстро включил и выключил прибор.

Я отсоединил разъем и посмотрел на Мендеса, не в силах произнести ни слова. За какую-то секунду все мое представление о мире перевернулось с ног на голову.

Взрыв в Дакоте был подстроен намеренно. Нанофоры были всячески проверены в самых разных испытаниях и оказались абсолютно надежными и безопасными Эти испытания держали в строгом секрете. Но Альянсу было выгодно предотвратить чужие потенциально перспективные исследования в этом направлении. Поэтому, тщательно подделав несколько документов — сверхсекретных, конечно, — они очистили Северную Дакоту и Монтану и предположительно попытались произвести гигантский бриллиант из нескольких килограммов углерода.

Только на самом деле там даже не было никакого нанофора. Просто достаточное количество дейтерия и трития, да еще взрыватель. Гигантскую водородную бомбу зарыли под землю и сделали все возможное, чтобы уменьшить загрязнение окружающей среды при взрыве, который выплавил в горных породах чудненький круглый кратер — будущее дно озера, — достаточно большой, чтобы никому не захотелось собирать из чего попало свои собственные нанофоры.

— Но откуда вы это узнали? Вы точно уверены, что это правда?

Мендес нахмурил брови.

— Что ж… Возможно, это всего лишь выдумка Сейчас уже нельзя это проверить — не у кого спрашивать. Человек, от которого это стало известно нам, Хулио Негрони, умер через пару недель во время какого-то эксперимента. А человек, от которого он сам это узнал, его сокамерник в Рэйфорде, был давным-давно казнен.