Проект «Юпитер» - Холдеман Джо - Страница 69

— Здорово сработано! — Риза впился зубами в половинку цыпленка. — Скажите, что я не прав, предполагая, что Марти собрал нас здесь ради того, чтоб выслушать наши мудрые советы?

— Он обязательно спросит у вас совета, — заверила его Амелия. — Меня он все время спрашивает, — она страдальчески закатила глаза.

Риза обмакнул куриную ножку в халапенос.

— Но главное, ради чего он нас сюда заманил, — чтобы прикрыть свои тылы, правда ведь?

— И для того, чтобы вас защитить, — добавил я. — Насколько нам известно, за Марти пока никто не охотится. Зато охотятся за Блейз — это точно. Из-за того абсолютного оружия, о котором ей все известно.

— Они убили Питера, — тихо проговорила Амелия.

Риза ошарашенно посмотрел на нее и резко покачал головой.

— Того парня, с которым ты работала. И кто это сделал?

— Человек, который пришел за мной, сказал, что он из отдела технологического обеспечения армии, — Амелия покачала головой. — Он сказал правду и при этом солгал.

— Шпион, что ли?

— Хуже! — сказал я и просветил Ризу насчет секты «Молота Господня».

— Так почему вы просто не опубликуете это? — спросил Риза. — Вы же и не собирались держать это открытие в тайне?

— Мы так и сделаем, — пообещал я. — Но только чуть позже. И чем позже, тем лучше. В идеале этого нельзя делать, пока мы не обратим всех до единого механиков. Не только в Портобелло, везде, где они есть.

— На это уйдет примерно полтора месяца, — сказала Амелия. — И то только если все пойдет по плану. Можно себе представить, насколько это маловероятно.

— Вам даже этого не сделать! — заявил Риза. — Ведь все эти люди умеют читать мысли, так? Готов поспорить на свой месячный алкогольный рацион, что эта затея провалится, как только вы начнете обрабатывать первую же боевую группу.

— Не надо спорить, — сказал я. — Тем более что твой месячный алкогольный рацион мне совершенно ни к чему. Единственный наш шанс — использовать эффект неожиданности и все время опережать на шаг наших противников. Мы постараемся заранее приготовиться к провалу, если таковой случится.

Рядом с нами присел какой-то незнакомый мужчина. Я не сразу сообразил, что это же Рэй, вернее, чуть больше половины прежнего Рэя — то, что осталось от него после косметической хирургии.

— Я подключался с Марти, — Рэй рассмеялся. — Господи, что за сумасбродная затея! Подумать только — пройдет пара недель, и все превратятся в сумасшедших.

— Некоторые рождаются сумасшедшими, — возразила Амелия. — А некоторые становятся. Мы же хотим избавить людей от безумия.

— Уверен, все это нам даром не пройдет, — буркнул Рэй и принялся за морковный салат. У него на тарелке были только сырые овощи. — И это правильно, по-моему Один человек уже погиб, и сколько еще из нас могут погибнуть? И все это ради сомнительной задачи усовершенствовать человеческую природу.

— Если ты не хочешь в это ввязываться, то лучше уйти прямо сейчас, — предложил я.

Рэй отставил тарелку и налил себе немного вина.

— Не выйдет. Я работал над имплантатами столько же, сколько Марти. Мы с ним носимся с этой идеей с тех пор, когда вы, ребята, даже за девчонками еще не бегали, — он бросил взгляд на Амелию, улыбнулся и стал внимательно разглядывать содержимое своей тарелки.

Марти выручил его, постучав ложечкой о стакан с водой.

— Сейчас в этой комнате собрались вместе люди с огромным практическим опытом и огромными знаниями Такое бывает чрезвычайно редко. Я полагаю, сейчас, в первую нашу встречу, будет правильнее всего ограничиться расписанием графика работы и разбором прочей информации — того, что люди с имплантатами знают во всех подробностях, а остальные — лишь отдельными частями.

— Давайте начнем с конца, — предложил Рэй. — Мы собираемся завоевать мир. А что перед этим?

Марти вздернул подбородок.

— Перед этим будет Первое Сентября.

— День трудящихся?

— А также день Вооруженных Сил. Единственный день в году, когда тысячи боевых машин будут мирно маршировать на параде по улицам Вашингтона. Невооруженные.

— И один из тех редких дней, когда в Вашингтоне соберется большинство политических деятелей. И при мерно в одном месте — на параде.

— И еще очень многое случится раньше, а как раз перед этим мы попадем на первые полосы всех газет Мы подарим прессе настоящую сенсацию.

— За две недели до парада мы закончим гуманизацию целого лагеря военнопленных, расположенного возле Панама-Сити. Это будет истинное чудо — все эти озлобленные, неуправляемые, враждебно настроенные пленные партизаны превратятся в покладистых, готовых к сотрудничеству людей, которые с радостью воспользуются новообретенной внутренней гармонией для прекращения войны.

— Я понял, к чему ты клонишь, — сказал Риза. — Боюсь, этот номер не пройдет.

— Хорошо, так к чему я, по-твоему, клоню? — спросил Марти.

— Все будут в восторге от того, что злобные нгуми вдруг превратились в мирных ангелочков, и тут ты делаешь магический пасс руками и — оп-ля! — сообщаешь, что проделал точно такую же штуку с нашими собственными солдатами! Таким образом, Вашингтон оказывается у нас в руках.

— Ты угадал, но не совсем, — Марти завернул в тортиллу странную смесь из фасоли, тертого сыра и оливок. — К тому времени, когда все об этом узнают, дела должны обстоять примерно так: «Таким образом, мы захватили Конгресс и Пентагон. Не вздумайте становиться нам поперек дороги, пока мы не закончим то, что начали!» — и Марти куснул свою фаршированную тортиллу, не обращая никакого внимания на Ризу.

— На все это нам отпущено всего шесть недель, — заметил Риза.

— Шесть недель, до отказа заполненных событиями, — сказала Амелия. — Как раз перед тем, как уехать из Техаса, я отправила расчеты, касающиеся катастрофического окончания проекта «Юпитер», примерно пятидесяти ученым — всем физикам и астрономам, которые значились в моей телефонной книге.

— Очень мило, — проворчал Эшер. — А мне ты ничего не прислала, потому что я в твоей телефонной книге значился не как физик, а как математик или просто как старый знакомый. Но тогда хоть кто-нибудь из твоих коллег наверняка уже упомянул бы об этом. Давно это было?

— В понедельник, — ответила Амелия.

— Четыре дня назад, — Эшер налил чашку кофе, добавил туда сливок. — Ты связывалась с кем-нибудь из них после этого?

— Нет, конечно. Я не решалась кому-то звонить или писать письма.

— В новостях тоже ничего такого не появлялось, — сказал Риза. — Разве никто из твоих пятидесяти ученых не жаждет известности?

— Передачу могли перехватить, — предположил я.

Амелия покачала головой.

— Я звонила с общественного телефона на железнодорожной станции в Далласе. Задержка сигнала должна быть не больше микросекунды.

— Тогда почему никто из них никак не отреагировал на твое послание? — спросил Риза.

Амелия все качала головой.

— Мы все время были так заняты, мы так спешили… И Должна была… — она отставила тарелку и принялась рыться в сумочке, искать свой комм.

— Ты ведь не станешь… — начал Марти.

— Я никому не буду звонить, — Амелия набрала ряд цифр на панели комма. — Но я вдруг вспомнила, что так ни разу и не посмотрела на отклик того звонка. Я просто решила, что каждый из них получил… О, черт! — она развернула экранчик комма так, чтобы всем было видно. На экране светилась беспорядочная путаница букв и цифр. — Этот ублюдок добрался до моей базы данных распотрошил ее ко всем чертям! Он успел это сотворит за те сорок пять минут, пока я добралась до Далласа и позвонила себе домой.

— Все еще хуже, чем ты думаешь. Я начинаю бояться, — сказал Марти. — Я же подключался с ним на целый час, вскоре после этого. Он этого не делал. Он об этом даже не думал.

— Господи… — проронил я в повисшей тишине. — Неужели это кто-то из нашего отделения? Кто же это сумел расшифровать твои файлы и превратить их в бессмысленный набор знаков? — Амелия продолжала просматривать то, что осталось от текста.