Залив - Крамп Барри - Страница 15

Мы пили чай и беседовали. Вскоре стало темнеть, и нам пора было ехать. Уложив в мешок котелок, кружки и пластмассовый бидон, я засунул его под кормовое сиденье. Потом мы проверили, все ли захватили с собой. Гарпун, наконечник и веревка. Нож, фара и аккумулятор. Топор, сигареты, мешки, винтовки. Веревки, мазь от москитов.

— Все здесь.

Я сел на корму.

— Хорошо. Поехали обратно. Надеюсь взять двух крокодилов. Посмотрим.

Дарси оттолкнулся от берега и сел на носу. Выехав на середину, он пристроил на лбу фару и тщательно проверил ее, направив луч на плывущий лист и одновременно прицелившись в него из винтовки. Лодка плавно заскользила по реке, погоняемая широкими бесшумными взмахами весла. Луч фары обшаривал реку, ища красные глаза «здоровенных дубин».

Я наблюдал, как Дарси работает с фарой. На излучине он медленно проводил лучом по всему новому участку реки. Если там были крокодилы, их глаза сразу загорались. Но, даже заметив крокодила, Дарси продолжал обшаривать лучом еще не обследованное пространство на тот случай, если там окажутся другие крокодилы или крокодил побольше. Луч обегал каждый берег по нескольку раз, а затем по мере продвижения лодки устремлялся вперед.

Через полчаса беззвучная гребля прекратилась, так как Дарси погнал лодку на красный огонек, мерцавший в прибрежных камышах. Потом он вдруг резко сменил направление, и лодка поплыла вниз по течению, где ярко горели широко расставленные глаза большого соляника.

Что нам маленький крокодил, засевший в камышах! Впереди был здоровенный!

Дарси равномерно греб к глазам, горевшим на конце неподвижного луча, и я был уверен, что мой первый большой соляник не уйдет. Я слышал собственное прерывистое дыхание. Вдруг через борт лодки перескочила рыба сарган и забилась в черпаке. От испуга я чуть не вскрикнул, и прошло секунды две, прежде чем я пришел в себя и выкинул проклятую рыбу за борт. Крокодил не двигался, а Дарси продолжал грести, будто и не слышал моей возни с рыбой.

Мы все ближе… и вдруг глаза исчезают. Дарси перестает грести, но лодка движется вперед по инерции. Крокодил может снова появиться… вот он, подальше. Плывет. Здесь глубоко. Надо гарпуном…

Еще ближе… шест у Дарси в одной руке, весло в другой. Он не спеша берется рукой за провисшую веревку, один конец которой привязан к наконечнику гарпуна, а другой к лодке. Вот морда, глаза… нос и толстая шея еще под водой. Мы подошли слишком близко! Бросай же! Да-ва-ааай! Тащи его!

Подняв пенистый столб воды, крокодил исчезает, но по веревке, сбегающей с носа раскачивающейся лодки, видно, что наконечник засел в нем крепко. Дарси подбирает упавшее за борт древко, спокойно кладет его в лодку и берет нож, просто на всякий случай.

Веревка перестает разматываться. У Дарси между ногами лежит еще несколько витков. Он берет винтовку и щелкает затвором. Потом несильно натягивает ослабшую веревку, чтобы узнать, где крокодил. Последние витки веревки исчезают в воде, и лодка рывком разворачивается вполоборота.

Тишина. Река как масло. В мангровых зарослях с шумом бултыхаются крабы, на свету, как стальные лезвия, серебрятся в грязи бычки. Лодка медленно скользит поперек реки. Крокодилу придется всплыть, чтобы набрать воздуха…

Вдруг красные глаза появляются на середине реки. Успокоительно гремит винтовка, показывается громадное белое брюхо и, уносимое течением, начинает погружаться в воду.

Быстрей! Надо тащить, а то утонет. Веревочную петлю на пасть. Он еще дергается.

— Передайте топор.

Удар по шее! Еще удар! Теперь ему конец. Тащим к берегу. Привязываем к дереву веревкой и вырезаем наконечник гарпуна. Надламываем ветви — замечаем место.

— Запомните то сухое дерево, что торчит из воды. Мы еще вернемся и снимем с него шкуру завтра, когда спадет вода. Примерно такого же размера, что и предыдущий, футов четырнадцать. Если шкура первосортная, получим за нее фунтов тридцать. Я не заметил на ней никаких шрамов. А сейчас вернемся и поищем того пресняка, которого видели во время перекура.

— Дарси, как вы думаете, сколько еще крокодилов мы добудем?

Дарси перестал сматывать жесткую мокрую веревку и, взглянув на меня, ослепил фарой, горевшей у него на лбу.

— Если мы даже не добудем больше ни одного крокодила сегодня, можно считать, что успех есть. По такой реке можно грести всю ночь и ничего не увидеть.

Первый крокодил был еще в камышах. Дарси подогнал к нему лодку, выстрелил из винтовки, ударил топором в основание черепа и передал трофей мне. Пятифутовый пресняк.

Мы осветили еще одного большого крокодила, который ушел под воду, когда нам оставалось до него еще ярдов пятьдесят. Дарси выключил свет, и мы сидели в темноте примерно полчаса. Вдруг свет зажегся снова, и луч быстро нашел глаза. Ярдах в пятидесяти выше по течению. Подпустив нас ярдов на двадцать пять, крокодил снова погрузился. Дарси направил лодку туда, где исчезли глаза, но он, кажется, ждал появления крокодила на другой стороне реки. Так и случилось. Дарси выстрелил в появившегося из воды крокодила и успел воткнуть в него гарпун, прежде чем пресмыкающееся утонуло, но при этом сам упал в воду. Встревоженный, я чуть было не сделал неловкую попытку спасти его, бросившись следом, и ему пришлось сказать мне, чтобы я навалился на противоположный борт, так как, взбираясь в лодку, он мог перевернуть ее. Подобрав древко гарпуна, Дарси стал осторожно подтягивать крокодила, а я стоял позади него с винтовкой наготове. Это был крокодил длиной в одиннадцать футов. Признаков жизни он не подавал. Дарси на всякий случай ударил его топором, и мы втащили животное в лодку.

Ниже нам встретилась еще одна «здоровенная дубина», но Дарси не стал тратить время на него. Только мы увидели его глаза, как он сразу исчез.

Когда мы возвращались, в лагере было темно, но собаки не дали нам проехать мимо. Фиф встала, чтобы посмотреть, что мы привезли, и приготовить нам поесть. В два часа мы легли спать, а в семь нас разбудил Прушко-виц. Он лаял на семифутовую коричневую змею ярдах в пятнадцати от лагеря. Я прострелил ей голову из своей винтовки, и мы сфотографировали Прушковица, неодобрительно скалившегося на змею, уложенную в кольца рядом с лендровером.

Позавтракав мясом кенгуру, мы сняли шкуры с двух крокодилов, привезенных накануне. Потом поплыли вверх по реке, чтобы снять шкуру со «здоровенной дубины», привязанной к дереву. К полудню мы засолили, скатали и упрятали в мешок три шкуры. Затем мы подготовили снаряжение и самих себя к переезду. На следующий день мы собирались разбить лагерь у слияния рек, о котором говорил Дарси, и снова приступить к работе. Той ночью мы уже не охотились.

На следующее утро мы отправились вверх по реке Манере в большой лодке с подвесным мотором, таща маленькую лодку на буксире. Дарси и слышать не хотел о том, чтобы оставить ее, к тому же в ней оказалось удобно везти собак. Они причиняли нам уйму неприятностей, лазая по снаряжению и пачкая его мокрыми лапами. Прушковиц был очень возмущен тем, что ему не разрешили ехать с людьми в первой лодке.

Мы проехали мимо того места, где убили первого большого крокодила. В камышах плавал раздувшийся труп большого быка.

— Должно быть, его затащил в реку и утопил большой крокодил.

— Не всю скотину утаскивают и топят. Она может свалиться с высокого берега и не найти пологого места, чтобы выбраться обратно. В каждой смерти на реке крокодила обвинять нельзя, но в большинстве случаев виноват он.

В тот день мы увидели трупы пяти коров и нескольких кенгуру, плывшие по реке, и еще несколько раз до нас донесся запах мертвечины.

За излучиной мы увидели громадного и серого, как броненосец, крокодила, скользнувшего в воду. Дарси сказал, что он услышал нас издалека и ждал, чтобы познакомиться. Было что-то пренебрежительное в том, как неторопливо он погружался в воду. Мы увидели стаю летающих лисиц. Они висели на деревьях, а когда мы приблизились, стали тучей кружиться над нами и пронзительно кричать. Валлаби выскакивали из тенистых уголков и мчались вверх по крутым берегам. То и дело мы кричали на неистовавших собак, бросали в них палками, подобранными в воде. По песчаной отмели пробежала черная свинья, а за ней цепочка из четырех крохотных поросят. Они исчезли в гуще сухого кустарника, не нарушая строя, будто прорепетировали это заранее. Со склонившегося над водой дерева доносился резкий крик белых какаду.