Милая мятежница - Холл Констанс - Страница 23

— Мы… хм… допустили ошибку, — скривив рот, пробормотал Длинное Веко.

— Точно, вы ошиблись. А на будущее прошу запомнить: если вам снова придет в голову мысль бросить мне вызов, я готова встретиться с вами на ристалище замка и попрактиковаться во владении мечом и кинжалом.

— Да нет, что ты… Нам этого не надо. — На лбу у Длинного Века проступила испарина, а его огромное адамово яблоко, в которое упирался кинжал Ларк, судорожно дернулось.

— Держите себя в руках, парни, очень вас прошу. Нельзя оскорблять хозяйку в ее же собственном доме. За это можно поплатиться головой.

— Да кто ты, черт возьми, такая? — спросил Длинное Веко.

— Дочь лорда Мэндвила! — с гордостью ответила Ларк.

Негодяи обменялись взглядами и побледнели.

Ларк наставительно сказала:

— Уверена, что с этих пор, находясь под кровом лорда Мэндвила, вы будете вести себя тише воды, ниже травы.

— Как же, миледи, как же! Разумеется, — покаянно проблеял Резаная Рожа, но наградил девушку взглядом, не слишком соответствующим миролюбивому характеру его слов.

Ларк сунула меч в ножны, отвела клинок кинжала от горла Длинного Века и отпустила пленников. Затем в полной тишине направилась в противоположный конец зала, ощущая спиной устремленные на нее взгляды. Люди лорда Блэкстоуна смотрели на нее кто с интересом, кто с изумлением, а то и с негодованием.

Ларк отметила, что отец также не обошел ее вниманием. Выглядел Уильям превосходно: неумеренные возлияния предыдущей ночи не оставили на его лице ни малейшего следа. Щеки у отца были розовые, как у восемнадцатилетнего юноши, а в его глазах, устремленных на дочь, вспыхивали яркие зеленые искорки, что являлось знаком безусловного одобрения ее поступка.

В следующую минуту Ларк переключила внимание на Черного Дракона, который сидел за господским столом рядом с лордом Уильямом. При свете дня он выглядел иначе, нежели при свете факелов. Ларк даже решила, что Стоук не лишен привлекательности, хотя красота у него грубая, как у статуи, вырезанной из твердой породы дерева. Свои черные, словно вороново крыло, волосы граф зачесывал назад и перевязывал сзади кожаным шнурком.

Спереди на черной тунике Стоука был вышит зелеными с золотом нитками огромный дракон. Красные глаза его зловеще поблескивали и вспыхивали при каждом движении графа. Плечи Стоука покрывал черный бархатный плащ на огненно-красной подкладке. Золотая застежка с изображением все того же дракона стягивала плащ на груди. Брови Стоука, сросшиеся на переносице образовывали острый треугольник, похожий на рог.

Черные пронзительные глаза графа завладели взглядом Ларк и не отпускали его, казалось, целую вечность. Потом гость сосредоточил внимание на висевшем на поясе девушки мече и кинжале, который она до сих пор держала в руке.

— Как тебе, дочка, не стыдно задирать людей графа Блэкстоуна? — смеясь, спросил Уильям, и Ларк поняла, что отец не сердится на нее.

— Никого я не задирала! Просто объяснила парочке неотесанных болванов, как надо вести себя под гостеприимным кровом Сент-Вейля. — Тут Ларк выразительно провела пальцем по острому как бритва лезвию кинжала, после чего указала клинком на Резаную Рожу и Длинное Веко.

Лорд Уильям, а вслед за ним и все его приближенные залились смехом.

Домочадцы Ларк давно уже привыкли к ее выходкам и своеобразному чувству юмора. Шутка позабавила, впрочем, и многих людей Стоука, и они уже посматривали на Ларк без прежней враждебности, а кое-кто из них даже рассмеялся. Лицо их сеньора, однако, оставалось задумчивым и мрачным, и, судя по его взгляду, ему было не до веселья.

Поднявшись, Стоук грозно посмотрел на Резаную Рожу и Длинное Веко. Смешки мигом прекратились, и в большом зале замка воцарилась гнетущая тишина.

— Я не потерплю, чтобы мои люди вели себя под чужим кровом как варвары. — Хотя Стоук говорил негромко, в его словах ощущалась скрытая угроза, а потому его услышали бы даже в том случае, если бы люди в зале орали во все горло. — Вы, двое, уносите отсюда ноги, пока я не задал вам основательную взбучку.

Резаная Рожа и Длинное Веко изумленно уставились на своего сеньора. Резаная Рожа открыл было рот, намереваясь хоть что-то сказать в свое оправдание, но сразу же понял, что оправдания не помогут, и захлопнул пасть. Повернувшись, он быстро вышел из комнаты. Длинное Веко, бросив злобный взгляд на Ларк, последовал за приятелем. Стоук с осуждением посмотрел на девушку, словно возлагая на нее вину за происшедшее. Ларк смело встретила его взгляд: уж она-то никоим образом не считала себя виновницей стычки. Засунув кинжал за голенище сапога, она с независимым видом оглядела зал, отыскивая местечко, где бы можно было присесть.

— Садись за наш стол, дерзкая девчонка, и преломи с нами хлеб, — громко сказал сэр Уильям, тем самым давая понять, что инцидент исчерпан.

Ларк взглянула на отца. Зеленые глаза сэра Уильяма лучились: без сомнения, он любил дочь и гордился ею. На сердце у девушки потеплело, как бывало всякий раз, когда отец награждал ее любящим взглядом. В отличие от Уильяма мать своим взглядом обычно не выказывала ей ничего, кроме осуждения. Но теперь, когда Ларк убедилась в расположении отца, даже взгляд Стоука не испортил ей триумфа.

Вскинув голову и не спуская глаз с отца, она направилась к господскому столу, стоявшему на возвышении. Следом за ней двинулся Балтазар.

Стоук сидел в кресле, которое обычно занимала мать, — по правую руку от сэра Уильяма. Слева от Уильяма восседал Эвел, а рядом с ним — Гарольд и Седрик.

Стоило Ларк подойти к близнецам, как те насмешливо уставились на нее. Единственным, что отличало их друг от друга, был шрам на щеке Гарольда, появившийся по вине Ларк еще в детстве, когда они сражались на деревянных мечах. Началось с того, что Гарольд неожиданно подлетел к девочке и начал тыкать в нее острием. Ларк разозлилась и сама напала на него, чего он никак не ожидал. После этого случая биться на деревянных мечах братья ей не предлагали. Когда Ларк проходила мимо них, Гарольд ухмыльнулся и захлопал в ладоши, а Седрик тихо проговорил:

— Опять ты, сестренка, сглупила. Хочешь, наверное, чтобы на нас напали солдаты Черного Дракона?

— Пусть лучше они нападут на нас в открытом бою, чем будут оскорблять нас и насмехаться над нами за нашими спинами. — Ларк сухо улыбнулась.

— Вот, садись на мое место, — предложил Эвел, но тут вскочил Роуленд и отвесил Ларк поклон.

— Садитесь в мое кресло, миледи. — Голубые глаза Роуленда сияли, и улыбался он так обезоруживающе и доброжелательно, что отказать ему было невозможно.

Посмотрев на кресло Роуленда, Ларк перевела взгляд на широкую спину сидевшего рядом Стоука, на черные блестящие волосы, спускавшиеся до самых лопаток, и сразу же вспомнила вкус его губ.

— Благодарю тебя, рыцарь, — сказала она Роуленду, и голос ее предательски дрогнул.

Помогая Ларк усесться и придвигая ее кресло к столу, Роуленд улыбался, как именинник. Устроив девушку рядом со своим другом, рыцарь присоединился к его людям, стоявшим у стены.

Между тем Стоук одарил Ларк мрачным пронизывающим взором. От этого человека исходила какая-то темная сила, и девушка отодвинулась от него.

— Кстати, где ты пропадала все это время, Голубка? — спросил сэр Уильям.

Услышав это странное прозвище, Стоук хмыкнул и вскинул вопрошающий взор на Эвела, ожидая от него разъяснений, но тот был поглощен едой.

— Насколько я знаю, — продолжал Уильям, — не в твоих правилах удирать из дома, когда у нас гости. Обнаружив, что тебя нет в спальне, твоя мать отправила на розыски всех обитателей замка. Даже меня разбудила с петухами.

— Прости, отец, но я не хотела, чтобы мать нашла меня, а потому спала под кроватью.

Слова дочери, судя по всему, ничуть не удивили Уильяма. Он пожал плечами:

— Должно быть, у тебя были для этого причины. Твоя мать хотела, чтобы ее семейство произвело хорошее впечатление на нашего гостя, и несколько перегнула палку. Кстати, — тут Уильям кивнул в сторону Стоука, — ты знакома с Черным Драконом?