Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2 - Рошфор Бенджамин - Страница 68

- Послушайте, - нахмурив брови, с суровым видом сказал герцог, давая Лябрюни понять, что тот ничего не добился, откуда следует, что он был весьма удовлетворен, - о том, является ли этот человек, Тюльпан, моим исконным врагом или я являюсь его врагом, позвольте судить только мне самому. Во-вторых, то, что он отрубил голову Рампоно - его личное дело и я даю вам мое честное слово, что я не требовал его голову за голову генерала. Все, что я хотел от вас, заключается в следующем: дать мне знать на основе его передвижений и его посетителей, не возникнет ли подозрений, что он угрожает моим законным правам, ведь он как вы, как и я, знает о своем истинном происхождении. Он дал мне - я не буду сообщать вам детали - слово, но всегда может оказаться, что он лгал, и у меня всегда будут оставаться подозрения. Вот все, что я хотел знать. Если окажется, что он был искренен, то все остальное меня не касается. И если он покинет наше королевство, как он меня уверял, то должен сделать это спокойно и не чувствуя убийц за спиной!

- Монсиньор! Над вами будет постоянно висеть дамоклов меч!

- Пусть вас не беспокоит мой дамоклов меч, Лябрюни! А заодно и эта шпага с гербом Сьенны - тоже. Она останется здесь. И перестаньте заниматься смертью генерала. Я не хочу, чтобы это расследование продолжалось. Я не хочу, чтобы Тюльпан рисковал быть обезглавленным или повешенным за такую мелочь.

Лишенный возможности отомстить, обманутый в своей ненависти, униженный как полицейский, несколько минут спустя Лябрюни вышел из дворца, почти обезумев от ярости. И остановился, ошеломленный. Как же он не услышал этого! Что ответил герцог на его последний упрек: - "Вы играете с огнем, монсиньор"?

Герцог ответил с чуть заметной улыбкой, обращенной скорее к самому себе, значения которой он не понял:

- Это мне не нравится, Лябрюни. Что я вам сказал? Он мне симпатичен, этот Тюльпан!

Герцог спятил - вот что решил Лябрюни, возвращаясь в свой округ. Очень хорошо. Он будет только точно выполнять его приказы.

Однако на следующий день судьба подсказала ему способ удовлетворить свою жажду мести.

С температурой в сорок градусов, то покрываясь потом, то дрожа под грудой одеял в своей комнате в отеле Картона, боролся Тюльпан с первым в своей жизни воспалением легких. Это был результат его прогулки на воздушном шаре. Если он не сомневался теперь в герцоге Орлеанском (наконец-то, хотя несколько поздно), то его очень беспокоила история с генералом Рампоно, так как он считал, что власти наверняка проявят беспокойство по этому поводу и страшно боялся, что забытая у генерала шпага позволит его найти. Но как укрыться за надежной границей, когда он был слаб, как новорожденный?

Амур Лябрюни узнал о плачевном состоянии своего заклятого врага на следующий день после своего не менее плачевного и неутешительного разговора с герцогом Орлеанским. Он узнал это из уст Маргариты Дютилье, которую также звали Гиттой ля Рамон, чья репутация была выше всяческих подозрений - она служила горничной в отеле Картона и осведомителем начальника округа, который имел своих людей повсюду, особенно там, где селились иностранцы.

- Он что, не в состоянии путешествовать? - спросил на чальник у этой девицы с мешками под глазами из-за слишком скромного поведения.

- Конечно нет, мсье! Он отказался от куриного бульона, который я сварила, и был бел, как полотно, когда я меняла ему рубашку.

Это очень обрадовало Лябрюни, так как давало ему некоторое время, чтобы привести в действие то, что он сладострастно называл своей "адской машиной". Лицемерно всплеснув руками, он спросил:

- Кто же за ним ухаживает?

- Я ставлю ему банки. Но господин Картон не хочет вызывать врача, чтобы не испугать своих клиентов. Вы же знаете каковы люди: они немедленно начинают думать об оспе. Но...

- Но?

- Но, по моему мнению, этот парень настолько крепок, что через несколько дней поправится. Бог мой, знали бы вы, чем его наградила природа! - И она сделала характерный рыбацкий жест, чтобы показать какой улов ей достался.

- Я не желаю этого знать! - прорычал Лябрюни, так как это только раздуло его злобу, если это вообще было возможно, и напомнило, что Марии, его жене, довелось испытать этот дар, вдвое превышавший по длине его собственный.

- Я не желаю этого знать! - И немедленно после этого он с видом полководца объяснил объяснил ей свой план, который намеревался осуществить:

- Муфле, - сказал он, - ты должна разыскать доктора Муфле и привести сюда.

- Да, мсье.

И когда она уже повернулась, чтобы уйти, он добавил: - А ещё Майробера.

При этом имени Гитта ля Рамон обернулась, побледнев:

- Майробера? - переспросила она.

Этому Майроберу, претендовавшему на звание адвоката, а в действительности работавшему цензором, несколько лет назад попали в руки секретные записи Башомона, умершего в 1771 году и в течение десятка лет издававшего для подписчиков двухнедельный бюллетень со сплетнями об известных актрисах, выборах во французскую Академию, приемах при дворе. Майробер, который в свое время занимался изданием порнографических книжек, унаследовал дело Башомона, только сделал его значительно грязнее и основанным в куда меньшей степени на информации, чем на воображении, что было вполне естественно для человека, не избежавшего искушения стать шантажистом. Лябрюни поймал его на делах, связанных с растлением малолетних, и оставив дело без последствий, сделал своим человеком. Этот любопытный персонаж в конце концов стал другом сердца Гитты ля Рамон, вот почему она, услышав его имя, обернулась, изменившись в лице. С ухмылкой, призванной нагнать на неё страху, Лябрюни успокоил:

- Это не связано с его делами. Просто я хочу попросить о небольшой услуге. Отправляйся немедленно. И найди мне Муфле.

Меньше чем через двадцать минут Муфле стоял навытяжку перед начальником округа. Это был весьма округлый молодой человек с круглой головой, круглым телом, вялым ртом, короткими ручками и птичьими ножками. В детстве он был очень послушным мальчиком. Желание как-то возвыситься, определенные трудности существования, некоторые сомнения в своей внешности и пристрастие к трик-траку в конце концов его погубили.

Лябрюни долгое время наблюдал за его карьерой специалиста по преждевременным родам вплоть до того дня, когда его доставили к начальнику округа и тот сунул ему под нос более дюжины коротких донесений, не оставлявших никакого сомнения в том, кто такой доктор Муфле и какими делами он занимается. В этих небольших заметках было достаточно материала, чтобы десять раз его повесить. После этого не оставалось более ничего другого, как стать душой и телом преданным начальнику, который с улыбкой положил донесения на полку.

- Мсье доктор, - дружески обратился Лябрюни к Муфле, все округлости которого тряслись от ужасного беспокойства, - у меня тут есть человек, который приболел и мне бы хотелось, чтобы вы им занялись. Он находится в отеле Картона. Это синьор Дель Тюлипо и я буду вам очень признателен, если вы немедленно отправитесь осмотреть его.

Вот что должен был сделать, следуя совершенно точным инструкциям, маленький доктор Муфле: держать этого синьора Дель Тюлипо больным столько времени, сколько это будет необходимо.

Думая, что он неправильно понял, доктор переспросил:

- Мсье, его необходимо отравить? - полагая, что его пригласили ради другого его таланта, так как наш персонаж был человеком самых разнообразных способностей, и в том числе замешан в деле об отравлении, весьма тайном, но не было ничего настолько тайного, что Лябрюни при желании не мог бы выяснить.

- Ради Бога, нет! - услышал он в ответ. - Я сказал: "Держать больным". Но не убивать, вовсе нет! Разве я похож на человека, способного сказать фразу, которая потом будет стоить мне головы! Ваша задача заключается в том, чтобы этот ловкач оставался в своей комнате и был настолько слаб, что был бы не в состоянии в течении некоторого времени отправиться в путешествие. Понятно? Приступайте.