Мой порочный маркиз - Холл Констанс - Страница 7

— По слухам, эта девушка заумная, скучная педантка.

— Старая дева, должно быть. Зачем Уотертону такой товар?

Баррет размышлял точно таким же образом. Однако, следуя выработанной привычке, он не уступал ничего своего — никогда и никому. Если Джеймс собирается выбить правду из Фенвика, может, сам он извлечет какую-то пользу из его сестры. Да вдруг она еще и причастна к «Адвокатам дьявола»! В прошлый раз Джеймс не пожелал особенно распространяться на эту тему.

— Очень хорошо. Кидайте. — Баррет жестом показал Фенвику на кость.

Все тотчас замолчали. В тишине комнаты урчащие звуки в желудке Стокмэна мешались со свистящим дыханием официанта.

Брошенная кость ударилась о стол.

Присутствующие затаили дыхание.

Баррет посмотрел на пару шестерок, и губы его медленно растянулись в улыбке.

Стокмэн стукнул по его спине.

— Дупель! Вы чертовски удачливы, Уотертон! Я всегда это знал. Говорил ему, чтобы не тягался с вами. Вот и пролетел. Не зря же говорят, что вы мастер делать деньги из ничего. Весьма удачная шутка! Вы и так у нас самый богатый, да еще всегда выигрываете. — Толстяк запрокинул голову и расхохотался.

Фенвик не мог оторвать глаз от кости. Лицо его исказилось недоверием и горечью. И рука, бросавшая кость, так и застыла над столом.

Обычно игра возбуждала Баррета, но Фенвик был не тот соперник, который мог доставить радость победы. Он был словно несмышленый щенок и даже вызывал к себе жалость. Почти вызывал. Джентльмен, который проигрывает последнюю монету, подобен глупой рыбешке. Такой человек заслуживает своего крючка во рту.

Официант тронул Фенвика за руку.

— Вам что-нибудь принести, сэр?

Гарольд покачал головой. Он осознавал щекотливость положения. Но потом запустил пальцы в свои белокурые волосы и, закрыв лицо руками, еле слышно сказал:

— Виски.

— Сию минуту, сэр, — поклонился ему официант.

Баррет увидел, что в окна проникают первые лучи восходящего солнца.

— Расписку можете оставить у портье на конторке. — Он сделал шаг, чтобы удалиться из залы, но его остановил голос Фенвика:

— Когда вам угодно нанести визит моей сестре?

— Возможно, сегодня вечером, — сказал Баррет, нахмурясь. Он повернулся и зашагал к двери. В его планы не входило встречаться с сестрой Фенвика. Не хватало еще тратить время на какую-то хворую отшельницу! Пусть теперь Джеймс сам возится со старыми девами, а он будет отлавливать другую рыбку. Принцессу зимы.

Уотертон вышел из клуба. Порывы декабрьского ветра задували в лицо. Вдоль всего небосклона возвышались непрерывными рядами каменные трубы, из которых тянулись змейки дыма. С противоположной стороны улицы, от булочной, наплывал аромат свежеиспеченного хлеба.

Уотертон проследовал к своему экипажу — самому первому в длинном ряду прочих, стоявших перед «Уайтсом». Сзади еще несколько джентльменов тоже усаживались в кареты.

— Баррет!

Он обернулся, увидел Джеймса, расплачивающегося с извозчиком, и поспешил навстречу своему родственнику.

— Здравствуй, кузен. Я как раз подумал, что могу встретить тебя здесь.

— Есть новости? — спросил Джеймс с загоревшимися глазами.

— Он разорен и целиком в моей власти.

— Я знал, что ты сможешь это сделать. И в такое короткое время! Теперь нам нужно слегка на него надавить.

— Да, кстати, я получил в придачу его сестру в качестве невесты. Может, сумеешь как-то этим воспользоваться?

— Я? — Джеймс вскинул бровь и посмотрел на Баррета своими блестящими глазами.

— Да, ты. Я свои обязательства выполнил.

— Но нельзя же тотчас устраняться, — сказал Джеймс. — По всей видимости, я не смогу сейчас подключить другого человека. Ты должен помочь мне довести это дело до конца, — с отчаянием в глазах добавил он.

Уотертону это не понравилось. От недовольства у него пролегла глубокая складка на лбу. Пять лет назад, после смерти своего отца, Джеймс занял место руководителя главной разведывательной службы страны. С тех самых пор потаенные, жесткие свойства его натуры время от времени всплывали на поверхность. Зная Джеймса так, как знал его Баррет, можно было понять, что и в данный момент его кузеном руководит та же безжалостная изворотливость. Однако то, что Джеймс делал для Англии, вызывало восхищение. Поэтому Баррет не мог сейчас просто так раскланяться и уйти. И Джеймс это понимал.

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — с легкой иронией спросил Уотертон.

— Женился на его сестре.

Баррет опешил:

— Ты шутишь! — Он крепко сжал набалдашник трости. — Я слышал, она старая дева и у нее какая-то болезнь кожи.

— Нет, я говорю совершенно серьезно. Это идеальный вариант. Он обеспечит нам постоянный надзор за Фенвиком и его сестрой.

— Однако я не могу на ней жениться. Ни на ней, ни на ком бы то ни было. И ты, черт побери, прекрасно знаешь, что я на сей счет думаю.

— Все грустишь о леди Матильде? — Джеймс неодобрительно посмотрел на кузена. — Ты это хотел сказать?

— Я больше о ней не вспоминаю. И не собираюсь валять дурака, как в прошлый раз, — сказал Баррет. Эта женщина сделала его сердце каменным.

Джеймс снова нарушил молчание:

— Пора уже подумать о детской комнате в доме. Тебе тридцать три, а наследника все нет.

— Я нахожу, что твои речи смехотворны. Тебе ли давать подобные советы! Ты на три года старше меня и уже поставил на себе крест.

— У меня нет титула, — сказал Джеймс. — И вообще я не могу жениться. Не с моей работой, — добавил он. Однако по тому, как были произнесены эти слова, чувствовалось, что кузен вполне удовлетворен своей судьбой. — Так ты поможешь мне взять Фенвика или нет?

— Если я должен жениться на его сестре, то нет. Когда я надумаю обзавестись невестой, это будет избранница моего сердца, а не леди, которую я выиграю в карты или кости.

Джеймс задумался на секунду, потирая подбородок.

— А если я устрою так, что тебе не придется жениться на его сестре? Тогда ты доведешь это дело до конца?

— Смотря что ты имеешь в виду.

— Послушай, Баррет. Мы можем поехать сейчас в мой офис, и я расскажу тебе, что нам нужно делать. — Джеймс сказал это с таким видом, что возражения полностью исключались. На миг лицо его сделалось непроницаемым, как каменная стена.

Баррет сурово сдвинул брови. Всю ночь образ Принцессы зимы витал в сознании: грудной, чуть хрипловатый голос и стройная фигура. Баррет помнил, как нежна и тепла была ее кожа, когда он, целуя ей руку, пробегал по ней губами. Он мысленно рисовал себе, как снимает ее одежды и вуаль, как укладывает ее на атласные простыни и дарит ей свои ласки.

Теперь выслеживание объекта страсти отодвинется на задний план. Ну да ладно, подумал Баррет. В достижений намеченной цели он умел быть терпеливым. И к тому же он безумно любил охоту.

Который час? Сладко потягиваясь в постели, Меган взглянула на часы. Шесть. Когда бы она ни ложилась спать, не важно — поздно или рано, наутро внутренние часы будили ее в одно и то же время. Ровно в шесть и ни минутой позже. Она прислушалась к чириканью воробьев за окном и снова потянулась, прогоняя остатки сна. И вместе с ним светловолосого лорда с синими глазами. Всю эту длинную ночь он держал ее в объятиях, целовал и нашептывал какие-то слова.

Меган улыбнулась воспоминаниям. Но реальность быстро вступила в свои права, и улыбка померкла. До рождественской распродажи все вроде бы складывалось идеально. Еще вчера решение об отъезде в деревню доставляло радость. Встреча с лордом Уоттом принесла с собой чувство одиночества, и, несмотря на все усилия, Меган не могла его прогнать.

Утреннее солнце, заглянув через ставни, проложило узкую дорожку на кромке туалетного столика и поперек двери. В первые секунды Меган исподлобья наблюдала за пылинками, плавающими в ярком луче. И вдруг вспомнила. Деньги! Она посмотрела вверх, на балдахин.

Глаза ее расширились. Она откинула покрывало и, встав на край постели, дотянулась дрожащей рукой до кружевной оборки. Рядом зияло большое отверстие. С трудом веря своим глазам, она покрутила между пальцами нити, свисающие с неровных краев прорехи. Кинжал, воткнутый в спину, наверное, причинил бы ей меньше страданий.