Русская мифология. Энциклопедия - Мадлевская Е. Л. - Страница 26

26

В белорусской традиции имя Ярилы сохранилось только в обрядовой песне, а само гулянье происходило в конце апреля. Существует описание белорусского ритуала, относящееся к середине XIX века. На роль главного персонажа крестьяне выбирали красивую девушку, наряжали ее в белую одежду, украшали ее голову венком и сажали на белого коня, привязанного к столбу. Затем вокруг нее девушки, тоже с венками на голове, водили хоровод или вели коня по засеянной ниве. Xождение сопровождалось песней:

Валачывся ЯрылоПа усему свету,Полю жито радзив,Людзям дзеци пладзив.А гдзе ж он нагою,Там жито капою,А гдзе же он ни зырне,Там колас зацвице

Текст песни с полной очевидностью указывает на продуцирующее значение обряда относительно и урожая в поле, и рождения детей, а также на причастность к силе плодородия мифологического персонажа «Ярылы».

Празднества в честь Ярилы в некоторых местах у русских — Нижегородской, Симбирской, Рязанской, Ярославской губерниях — справляли во второй половине XIX века, а кое-где — и в начале XX века. Они назывались «ярилами», «ярилками», «Яри-лиными игрищами» или «Ярилиными гуляньями». Празднества обычно приурочивались к первому дню Петровского поста, к Иванову дню или его кануну. В Поволжье петровское заговенье или понедельник после него назывался Ярилиным днем. В По-шехонье Ярославской губернии за неделю до Иванова дня отмечали «молодого Ярилу», а перед самим Ивановым днем «старого Ярилу».

Практически все источники об этих празднествах указывают на их широкий разгульный характер. Гулянья сопровождались не только плясками, ряженьем, но и пьянством, буйным поведением, исполнением неприличных песен, вольными отношениями молодежи обоих полов. Так, известный литературовед Н. М. Мендельсон в конце XIX века записал в Зарайском уезде Рязанской губернии, как здесь справляли Ярилки в 1860-1870-е годы. В его записях отмечается, что в ночь на последнее воскресенье перед Петровским постом молодежь отправлялась по реке к холму, который носил название «Ярилина плешь». Семейные люди на Ярилки не допускались. Особенностью празднования были зажигание костра на «Ярилиной плеши», исполнение песен «с причинкой», то есть явного эротического содержания, и разнузданные оргии, кончавшиеся только к утру. На вопрос исследователя о том, кто же такой был Ярила, местными жителями был дан следующий ответ: «Он любовь одобрял».

Эротический элемент составлял неотъемлемую часть и приуроченных к празднованию Ярилы земледельческих обрядов, сведения о которых дошли до нашего времени лишь в небольшом количестве. К первой половине XIX века относится описание костромского гуляния, во время которого совершалось погребение Ярилы: старик, обряженный в лохмотья, нес в небольшом гробике куклу в виде мужчины «с его естественными принадлежностями»; при этом пьяные бабы провожали гробик до могилы. Еще в первых десятилетиях XX века в Даниловском уезде Ярославской губернии также сохранялся обычай, который назывался «погребать Ярилову плешь». В заговенье парни лепили из глины антропоморфное изображение «Ярилы» — в рост человека с подчеркнутыми мужскими признаками, — а напротив него ставили «Ярилиху». После гулянья кукол «Ярилы» и «Яри-лихи» разбивали и сбрасывали в реку. Если учесть, что одно из значений слова «плешь» в русских народных говорах — «мужской половой орган», то вполне прозрачными становятся как названия местного топонима «Ярилова плешь» и календарного обряда «погребать Ярилову плешь», так и смысл ритуальных действ — сообщить земле плодородие. В Пензенской губернии говорили, что «на Ярилу земля ярится».

В некоторых местах в Поволжье в Ярилин день — петровское заговенье — тоже совершали обряд с изготовлением соломенного чучела, ношением его по селу и проводами — сжиганием или потоплением. Однако здесь чучело чаще называли не Ярилой, а «весной», «русалкой» или другим именем. При этом считалось, что с празднованием Ярилы «провожают весну». Действительно, все упоминаемые выше сроки празднований, имеющих отношение к Яриле в его поздних обрядовых воплощениях в культуре восточных славян, осмыслялись в народной традиции как временая граница между весной и летом, когда силы природы приближаются к своей высшей точке.

Таким образом, Ярила в обрядности XIX — начала XX веков выступает как сезонный персонаж, связанный с земледельческим культом и воплощающий плодородие. В накопленных языковых и обрядовых данных, касающихся образа Ярилы, современные исследователи видят отзвуки древнеславянского культа языческого божества весеннего плодородия.

О праславянском характере этого культа свидетельствуют бал-тославянские данные о Яровите, имя которого также включает корень яр-. Известно, что у балтийских славян Яровит был богом плодородия, ритуалы в его честь совершались 15 апреля. Яровит считался также богом войны. Поэтому на стене его святилища в Вольгасте висел щит, украшенный золотыми бляхами; в мирное время щит нельзя было сдвигать с места, а во время военных действий его несли перед войском. Функции и атрибуты Яровита, имеющие отношение к его продуцирующей функции, согласуются с чертами Ярилы: письменные источники сообщают, что во власти Яровита находились зелень и плоды земли.

После принятия христианства некоторые функции Ярилы воспринял св. Георгий, или Егорий и Юрий, как его называли в народе. Отождествлению Ярилы с Юрием способствовало, прежде всего, созвучие их имен, поскольку слова с корнями яр- и юр- в славянских языках имеют близкие значения. Для примера приведем лишь некоторые слова с корнем юр-. Так, слова «юра» и «юри-ла» в русских говорах означают «непоседа, юла»; на смоленщине и в болгарском языке слово «юр» означает «ярость, похоть, вожделение»; украинское «юрити» — «беситься»; польское «]иг7ус 81е» — «яриться», «гневаться», а «jurny» — «похотливый» и т. п.

Соотнесение в народном сознании языческого божества и христианского святого основывалось также на близости календарных сроков праздника Ярилы (конец апреля — июнь) и Юрьева дня (23 апреля), а также из специфики текстов, которые относятся к образу св. Георгия и связаны с весенней обрядностью.

В народном культе св. Георгия, в юрьевских обрядах и обрядовых текстах очевидно проступают архаичные черты празднеств в честь Ярилы и самого его образа. Так, на основе материалов приведенного выше белорусского весеннего ритуала и фольклорных текстов, в частности заговоров, устанавливаются некоторые общие черты мифопоэтических образов Ярилы и св. Георгия. Это белый цвет одежды и коня. В белорусских заговорах этот цвет соответствует атрибутам Бога или Егория: выяжжал к нам Господь Бог на белом коне и у белом платьтю загорадживать нашу скотину зялезными тынамя, замыкая золотыми ключами, поня-се золотыя ключи на синяя мора»; «Вот выизжал святэй Яго-рий на сваим белым конику»

В народной традиции св. Георгию, как и Яриле, приписывалось покровительство плодородию земли и плодовитости животных. А некоторые тексты, указывающие на продуцирующую функцию Егория, чрезвычайно близки песне с упоминанием «Ярылы», сопровождавшей весенний белорусский обряд и приведенной выше, например:

Святы Юрай по полям ходзиуДа жито радзиу.Где гора, там жита копа,Где лужок, там сена стожок,Где долинка, там жита скирда.

В церковном календаре было два дня памяти св. Георгия: весенний — 23 апреля, и осенний — 26 ноября. В народной традиции эти дни являлись существенными вехами земледельческого цикла и сезона пастьбы, а в целом осмыслялись как начало и конец теплого времени года. Действительно, 23 апреля, какой бы ни была погода в этот день, домашний скот в первый раз обязательно выгоняли на улицу. С весеннего Юрия, как и Ярилиного дня, по народным представлениям, начиналось лето. В обрядовой поэзии это представление реализуется с помощью мотива отмыкания ключами весны и лета: