Где небом кончилась земля : Биография. Стихи. Воспоминания - Гумилев Николай Степанович - Страница 105

105

* * *

С тобой мы связаны одною цепью,Но я доволен и пою.Я небывалому великолепьюЖивую душу отдаю.А ты поглядываешь исподлобьяНа солнце, на меня, на всех.Для девичьего твоего незлобьяВселенная – пустой орех.И всё-то споришь ты, и взоры строги,И неудачней с каждым днемЗамысловатые твои предлоги,Чтобы не быть со мной вдвоем.

* * *

Ветла чернела. На вершинеГрачи топорщились слегка,В долине неба синей-синейПаслись, как овцы, облака.И ты с покорностью во взореСказала: «Влюблена я в Вас».Кругом трава была, как море,Послеполуденный был час.Я целовал пыланья лета —Тень трав на розовых щеках,Благоуханный праздник светаНа бронзовых твоих кудрях.И ты казалась мне желанной,Как небывалая страна,Какой-то край обетованныйВосторгов, песен и вина.

* * *

Нет тебя тревожней и капризней,Но тебе я предался давно,Оттого, что много, много жизнейТы умеешь волей слить в одно.И сегодня небо было серо,День прошел в томительном бреду,За окном, на мокром дерне сквера,Дети не играли в чехарду.Ты смотрела старые гравюры,Подпирая голову рукой,И смешно-нелепые фигурыПроходили скучной чередой.Посмотри, мой милый, видишь – птица,Вот и всадник, конь его так быстр,Но как странно хмурится и злитсяЭтот сановитый бургомистр.А потом читала мне про принца:Был он нежен, набожен и чист,И рукав мой кончиком мизинцаТрогала, повертывая лист.Но когда дневные смолкли звукиИ взошла над городом Луна,Ты внезапно заломила руки,Стала так мучительно бледна.Пред тобой смущенно и несмелоЯ молчал, мечтая об одном:Чтобы скрипка ласковая спелаИ тебе о Рае золотом.

* * *

Пролетела стрелаГолубого Эрота,И любовь умерла,И настала дремота.В сердце легкая дрожьЗолотого похмелья,Золотого, как рожь,Как ее ожерелье.Снова лес и поляМне открылись, как в детстве,И запутался яВ этом милом наследстве.Легкий шорох шагов,И на белой тропинкеГрузных майских жуковИзумрудные спинки.Но в душе у меняЗатаилась тревога,Вот прольется, звеня,Зов весеннего рога.Зорко смотрит Эрот,Он не бросил колчана.И пылающий ротБагровеет, как рана.

* * *

Перед ночью северной, короткой —И за нею зори, словно кровь, —Подошла неслышною походкой,Посмотрела на меня любовь.Отравила взглядом и дыханьем,Слаще роз дыханьем – и ушлаВ белый май с его очарованьем,В невские слепые зеркала.У кого я попрошу совета,Как до легкой осени дожить,Чтобы это огненное летоНе могло меня испепелить?Тихий снег засыплет грусть и горе,И не будет жалко ничего,Будет ветер, будут в Черном мореБури кликать друга своего.Я скажу ей: «Хочешь, мы уедемК небесам, не к белым – к голубым,Ничего не скажем мы соседям, —Ни твоим, царевна, ни моим?»Не откажешься тогда, я знаю…Только б лето поскорей прошло,Только бы скорей дорогу к РаюМилым, хрупким снегом замело.

Два Адама

Мне странно сочетанье слов – «я сам».Есть внешний, есть и внутренний Адам.Стихи слагая о любви нездешней,За женщиной ухаживает внешний.А внутренний, как враг, следит за ним,Унылой злобою всегда томим.И если внешний хитрыми речами,Улыбкой нежной, нежными очамиСумеет женщину приворожить,То внутренний кричит: «Тому не быть!Не знаешь разве ты, как небо сине,Как веселы широкие пустыниИ что другая, дивно полюбя,На ангельских тропинках ждет тебя?»Но если внешнего напрасны речиИ женщина с ним избегает встречи,Не хочет ни стихов его, ни глаз —В безумье внутренний: «Ведь в первый разМы повстречали ту, что нас обоихВ небесных приютила бы покоях.Ах ты ворона!» Так среди равнинБредут, бранясь, Пьеро и Арлекин.