Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ - Хомяков Петр Михайлович - Страница 83

До встречи на невольничьем рынке, южанка!

– Пора уходить, Афина, – устало сказал Зевс. – Они скоро будут здесь.

И бывшие боги побрели в горы, прочь от поля сражения.

– За что ты их так не любищь? – спросил Перун вечером у костра, методично протирая меч.

– Зевс обещал нам вечный праздник, Лысую гору круглый год. И обманул. Стал обычным царьком. А мы, как дуры, стали его подданными, наложницами, служанками, омолаживающими этого «царя богов». Какой он бог, какой он волхв? Сегодня заметил, как он даже грозу не смог вызвать?!

– Заметил. Но ты, по-моему, особенно не любишь не его, а эту, как ее, Афину?

– Да, не скрою, но это наши женские счеты. Не пытайся в них разобраться, мой северный бог.

Она попыталась обнять его, но Перун отстранился.

– Постой. Я не понял тебя. Разве мы, разгромив их войско, не станем такими же, как ты говоришь, царьками? И потом, за что мы так жестоко мстим им?

– Мстим за то же, за что мстил Сварог скифам. За века рабства. За то, что сюда в неволю гнали наших родовичей до тех пор, пока твой отец не дал нашим железного меча.

– Но, если послушать тебя, то в рабство гнали наших родовичей не только сюда.

– Ты прав. Но те земли сейчас разорены. В той войне, которую…

– Которую тоже устроила ты.

Она рассмеялась.

– Да, я! А тебя это удручает, бог войны?

– Нет, но ты не ответила на мой первый вопрос.

– Ах, да. Не станешь ли ты таким же царьком, как Зевс? Не станешь. Тебе понравится крушить царства, а не создавать их. И твои воины пойдут отсюда и на восход и на закат. И будут громить и громить все царства по пути. Худшие из вас будут оставаться на руинах этих царств, повторяя путь Зевса. А лучшие… – она задумалась.

– Что лучшие?

– Так и останутся волхвами-воинами.

– Но потом, когда мы разгромим все царства?

– Это будет не скоро.

– Но мы бессмертные.

– Я не хочу отвечать тебе.

Он жестко усмехнулся.

– В каждой земле свои нравы. Здесь не север…

Она посмотрела на него внимательно.

– И что? Согласно здешним нравам заставишь меня ответить?

– Разве можно что-то заставить делать богиню?

– Можно, Перун, можно. – Она вздохнула, – к сожалению, можно. Хорошо, я отвечу тебе. Лучшие останутся волхвами-воинами. И одновременно князьями, или богами воинов и все тех же князей.

А потом…, потом будут повержены. Потому что, волхвы плохие князья. И в поединке за трон южане всегда победят. Северяне побеждают, лишь сокрушая троны. Но, как раз за это, в благодарность за заслуги в разгроме царств, вы не повторите участь Зевса. Боги, настоящие Боги не допустят этого. Вы уйдете, не запятнав себя…

– Договаривай. Не запятнав себя до конца.

Она промолчала, а Перун продолжил задумчиво:

– Да-а-а. Грустная доля.

– Почему? Разве ты не помнишь, что наше бессмертие не вечно. Мы выполняем наше дело, порученное Богами, и уходим. Так ушла Веда…

– Так уйдет и мой отец? Ты это хотела сказать?

– Не надо ловить меня на слове! Я хотела сказать, что так уйдешь ты!

– А ты?!

– И я, разумеется.

– В чем же твое дело, порученное Богами?

– Мое дело подарить тебе еще одну ночь любви.

– Только одну?

– Пока одну, а там посмотрим. Ты же бог войны. А судьба воина переменчива.

Воины Перуна, арийцы, которых ахейцы прозвали дорийцами, пересекали Балканы с севера на юг. Не все царства и города сразу покрялись им. Некоторые просто оставались в стороне от их железного потока.

К этим, незавоеванным сразу землм возвращались потом. В таких случаях дело шло гораздо труднее, чем это бывало на первых порах. Доделывать всегда труднее, чем делать что-либо сразу.

Но, так или иначе, покорились все.

Лишь одна земля оставалась неподвластна дорийцам. Аттика держалась. Так получилось, что сначала она осталась в строне от нашествия. Потом сюда собралась большая часть разгромленных. А потом всех их повела в бой сама Афина. Дочь громовержца Зевса. Божественная воительница, дева Паллада.

Само появление олимпийской богини уже вдохновило защитников Аттики. Да и дорийцы уже порядком устали. Так что первые победы были определены вполне рациональными военными факторами.

Но потом, Афина стала все чаще вмешиваться в бои сама. Она хоть и плохо, но умела летать. Сверху метала она отравленные стрелы, а один раз даже кинула копье.

Несколько вождей дорийцев пали от ее небесных ударов. Ахейцы приободрились еще больше. Победы стали регулярными. Дорийцы все не могли прорваться к тому месту, где позже возникнет столица Эллады.

Положение дорийцев осложнялось тем, что все они успели разбрестись по разным направлениям. Привычка к легким победам сыграла свою роль. Большинство уже не воевало, а делило добычу, или думало, куда пойти дальше.

Аттику штурмовала меньшая часть войска Перуна.

Чтобы окончательно отстоять последний островок старой Эллады оставалось сделать последнее усилие.

В тот день Афина несколько раз пролетала над рядами сражающихся, и поразила большую часть вождей атакующих дорийцев. На этот раз воинов севера не спасли железные мечи.

По ущелью в их тыл зашел большой отряд воинов Афины. В общей свалке длинные мечи не давали премуществ. И северян перкололи бронзовыми кинжалами.

К несчастью для Афины, она не сумела одновременно летать и отводить глаза. И была ранена стрелой.

– Помоги мне, Гера, – сказала она, едва добравшись до лагеря. Бывшая царица богов была там, не афишируя своего прошлого жены сгинувшего где-то громовержца.

– Как получится, доченька, – на этот раз Гера ничуть не иронизировала, – сама знаешь, плохая из меня ведунья.

Она начала напряженно волховать. Рана Афины подсохла и перестала сильно болеть. Но окончательно не затянулась.

– Ничего, и так сойдет, – устало улыбнулась Афина. – Завтра последний бой. В окрестностях только один отряд твоих родичей. Уничтожим его, и нас оставят в покое.

Гера пропустила мимо ушей упоминание о родичах. А сказала совершенно другое.

– Афина, поостерегись. Либо воюй на земле, отводя глаза. Либо летай, но в броне.

– Не взлечу я в броне.

– Ну, так не летай.

– Ладно, посмотрим.

Похоже, Афина была права. Если эта, последняя волна нашествия будет отбита, их оставят в покое. Она металась по полю боя на своей колеснице. То появляясь перед своими, то вновь исчезая, отводя глаза противнику.

Дорийцы начали отступать. Над полем боя сгустились тучи, и поднялся ветер. Нет, это не Зевс или Посейдон колдовали. Просто погода была такая.

Эх, зайти бы им в тыл, или просто перестрелять сверху командиров, – подумала Афина.

Ветер все усиливался.

По такому ветру сумею взлететь и в броне, – подумала она и повернула колесницу в тыл.

С высокого обрыва поле битвы было как на ладони. Дорийцев, оказавшихся в меньшинстве, с трудом, но теснили. Сыграло свою роль и то, что у многих эллинов были трофейные железные мечи. Много их скопилось после нескольких побед, обеспеченных Афиной.

Она с радостью посмотрела на поле, где победа ее воинов становилась все очевиднее.

Прицепив крылья, она взлетела.

Вид проносившейся над их рядами богини в блестящих доспехах воодушевил ахейцев.

– Дева Паллада с нами!

Они усилили натиск. Над полем грянул гром.

– Громовержец с нами!

Дорийцы падали, захлестнутые половодьем воодушевленных врагов.

Очередной сильный порыв ветра перевернул Афину. И она тяжело рухнула на камни. В последний миг увидев победу своих воинов.

В давке преследования и наступившей темноте начавшейся бури, падение богини не заметили. Ее тело затоптали. Поэтому никто не мог говорить, что она погибла.

Да и разве может погибнуть бессмертная?!

Просто она спасла свой народ и ушла.

Ушла, уверенная, что дальше они сами справятся.

И благодарные люди сделали ее главной богиней своего пантеона. И назвали в ее честь город. Единственный, не покоренный северными варварами.