Наука логики - Дебольский Г. Н - Страница 165

"Единичное всеобще". Но вернее' будет сказать, что такое непосредственное единичное не всеобще; его предикат имеет больший объем и, следовательно, оно ему не соответствует. Субъект есть нечто непосредственно для себя сущее и потому противоположность той абстракции-положенной опосредствованием всеобщности, которая должна была быть высказана о нем.

Во-вторых, суждение рассматривается по своему содержанию или как предложение: "Всеобщее единично"; в этом случае субъект есть нечто всеобщее, обладающее качествами, бесконечно определенное конкретное; а так как его определенности суть еще только качества, свойства или акциденции, то его тотальность есть дурная бесконечность их множественности. Поэтому такой субъект, вернее сказать, не есть такого рода единичное свойство, какое высказывается его предикатом. Поэтому оба предложения должны подвергнуться отрицанию (verneint werden), и положительное суждение должно быть положено скорее как отрицательное.

в) Отрицательное суждение (Das negative Urteil)

1 Уже выше была речь о том обыденном представлении, согласно которому только от содержания суждения зависит, истинно ли оно или нет, в то время как логическая истина касается-де лишь формы и требует только одного-чтобы это содержание не противоречило самому себе. Сама же форма суждения принимается лишь за соотношение двух понятий. Но выяснилось, что эти два понятия не только обладают лишенным отношения определением некоторого числа, но относятся друг к другу как единичное и всеобщее. Эти определения составляют истинно логическое содержание, а именно-в пределах этой абстракции - содержание положительного суждения; всякое другое содержание, встречающееся в суждении ("солнце кругло", "Цицерон был великий римский оратор", "теперь день" и т. п.), не относится к суждению, как таковому; суждение высказывает лишь одно: "Субъект есть предикат", или, так как "субъект" и "предикат" суть только названия, то определеннее: "Единичное всеобще", и наоборот. - Из-за этого чисто логического содержания положительное суждение не истинно, а имеет свою истину в отрицательном суждении. - Ведь требуют, чтобы содержание в суждении не противоречило себе; между тем оказалось, что оно противоречит себе в положительном суждении. Но так как совершенно безразлично, называть ли указанное логическое содержание также формой, а под содержанием понимать только прочее эмпирическое наполнение [суждения], то оказывается, что форма заключает в себе не только пустое тождество, вне которого находилось бы определение содержания. Поэтому положительное суждение из-за своей формы не имеет истины как положительное суждение; у того, кто называл бы истиной правильность некоторого созерцания или восприятия, соответствие представления предмету, по меньшей мере не было бы уже никакого выражения для того, что есть предмет и цель философии. Ему пришлось бы по меньшей мере назвать их "истиной разума", и, конечно, все согласятся, что суждения вроде "Цицерон был великий оратор", "теперь день" и т. п. - не истины разума. Но они не таковы не потому, что они как бы случайно имеют эмпирическое содержание, а потому, что они лишь положительные суждения, которые не могут и не должны иметь какое-либо иное содержание, кроме чего-то непосредственно единичного и той или иной абстрактной определенности.

Положительное суждение имеет свою истину прежде всего в отрицательном: единичное не есть абстрактно всеобщее, а предикат единичного, потому что он такой предикат (или же, если рассматривать его сам по себе, безотносительно к субъекту, потому что он абстрактно всеобщее), сам есть нечто определенное; поэтому единичное есть прежде всего особенное. Далее, согласно другому предложению, содержащемуся в положительном суждении, отрицательное суждение гласит: всеобщее не есть абстрактно единичное, а этот предикат - уже потому, что он предикат, иначе говоря, потому, что он находится в соотношении с некоторым всеобщим субъектом, есть нечто большее, чем просто единичность, и всеобщее есть поэтому прежде всего особенное. - Так как это всеобщее, как субъект, само имеется в присущем суждению определении единичности, то оба предложения сводятся к одному: "Единичное есть особенное".

Можно отметить, что а) здесь предикатом оказывается та особенность, о которой речь шла уже выше; однако здесь она не положена внешней рефлексией, а возникла через посредство показанного в суждении отрицательного соотношения. Ь) Это определение оказывается здесь лишь предикатом. В непосредственном суждении - в суждении наличного бытия - субъект есть лежащее в основании (das zum Grunde Uegende), поэтому кажется, что определение прежде всего совершается в предикате. На самом же деле это первое отрицание еще не может быть определением или, собственно говоря, полаганием единичного;

лишь второе, отрицательное отрицательного, есть такое полагание.

"Единичное есть особенное" - таково положительное выражение отрицательного суждения. Это выражение постольку не есть само положительное суждение, поскольку последнее в силу своей непосредственности имеет своими крайними членами лишь абстрактное; особенное же именно через полагание отношения суждения оказывается первым опосредствованным определением. Однако это определение следует брать не только как момент крайнего члена [суждения ], но и как то, что оно, собственно говоря, непосредственно (zunachst) и есть, - как определение отношения, иначе говоря, суждение следует рассматривать и как отрицательное.

Этот переход основывается на отношении между крайними членами и их соотнесением в суждении вообще. Положительное суждение есть соотношение непосредственно единичного и всеобщего, стало быть, таких, из которых одно при этом не есть то что' другое; вот почему это соотношение есть столь же существенно разделение или отрицательное соотношение; поэтому положительное суждение и должно было быть положено как отрицательное. Поэтому логики напрасно поднимали столько шума по поводу того, что "не" отрицательного суждения относится к связке. То, что в суждении есть определение крайнего члена, есть равным образом и определенное отношение. Определение суждения или крайний член [суждения] не есть чисто качественное определение непосредственного бытия, долженствующее лишь противостоять чему-то иному вне его. Оно и не определение рефлексии, которое по своей всеобщей форме относится как положительное и отрицательное, причем и то и другое положено как исключающее и тождественно с другим лишь в себе. ^Pj" деление суждения как определение понятия есть в самом себе нечто всеобщее, положенное как продолжающееся в своем другом. Наоборот, отношение суждения есть то же определение, какое имеют крайние члены; ведь оно есть именно эта всеобщность и продолженность их друг в друге; поскольку между крайними членами имеется различие, в самом отношении суждения также содержится отрицательность.

Указанный выше переход от формы отношения к форме определения приводит к непосредственному выводу, что "не" связки должно быть в такой же мере присоединено к предикату, а предикат должен быть определен как не-всеобщее (Nicm-Allgemeine). Но не-всеобщее через столь же непосредственный вывод есть особенное. - Если за отрицательным удерживается совершенно абстрактное определение непосредственного небытия, то предикат есть лишь совершенно неопределенное не-всеобщее. Об этом определении логика обычно толкует при рассмотрения контрадикторных понятий, настаивая как на чем-то важном на том, чтобы, говоря об отрицательном понятия (beim Negativen eines Begriffs), придерживались только отрицательного, которое следует принимать лишь за неопределенный объем, присущий иному положительного понятия. Так, просто не-белое есть, СОгласно этому взгляду, и красное, желтое, голубое и т. д., и черное. Но белое, как таковое, есть чуждое понятия определение созерцания; поэтому "не" по отношению к белому есть столь же чуждое понятия небытие, каковая абстракция рассматривалась [нами] в начале логики, причем ее ближайшей истиной было признано становление. Если при рассмотрении определений суждения в качестве примера пользуются таким чуждым понятия содержанием, почерпнутым из созерцания и представления, и определения бытия и рефлексии принимаются за определения суждения, то это столь же некритичный прием, как для Канта было бы некритично применять понятия рассудка к бесконечной идее разума или к так называемой вещи-в-себе; понятие, к которому принадлежит исходящее из него суждение, есть истинная вещь-в-себе или разумное, тогда как упомянутые выше определения принадлежат к бытию или сущности и суть такие формы, которые еще не достигли того вида, какой они имеют в своей истине, в понятии. - Если не идут дальше белого, красного как чувственных представлений, то, как это обычно делают, называют понятием нечто такое, что есть лишь определение представления, и в таком случае не-белое, не-красное не есть, конечно, нечто положительное, точно так же как и не-треугольное есть нечто совершенно неопределенное, ибо определение, основывающееся на числе и определенном количестве вообще, есть по существу своему определение безразличное, чуждое понятия. Но подобно самому небытию и такого рода чувственное содержание должно быть постигнуто в понятии и утратить то безразличие и ту абстрактную непосредственность, какие ему присущи в слепом, неподвижном представлении. Уже в наличном бытии лишенное мысли ничто становится границей, через посредство которой нечто все же соотносится с чем-то иным вне его. В рефлексии же оно есть отрицательное, которое по существу своему соотносится с чем-то положительным и тем самым есть определенное [отрицательное]; нечто отрицательное уже не есть упомянутое неопределенное небытие; оно положено так, чтобы быть лишь постольку, поскольку ему противостоит положительное, а третье - это их основание; тем самым отрицательное удерживается в замкнутой сфере, в которой то, что одно не есть, есть нечто определенное. - Но еще в большей мере в абсолютно текучей непрерывности понятия и его определений "не" есть непосредственно нечто положительное, и отрицание есть не только определенность, оно принято во всеобщность и положено как тождественное ей. Поэтому не-всеобщее есть вместе с тем особенное.