Классно быть Богом (Good to Be God) - Фишер Тибор - Страница 14

Я оставляю на столике щедрые чаевые, но официантка подавлена, и, похоже, ее уже ничего не радует. У меня почему-то всегда возникает странное желание быть дружелюбным с официантками, таксистами или администраторшами в отелях. Хочется как-то их подбодрить. Сказать, что я очень их понимаю. Им целыми днями приходится общаться с законченными придурками, но я не такой. Нет, не такой. Мне хочется нравиться людям. Почему?

Наконец возвращаюсь к Сиксто, где меня ждет Напалм.

– Мне тут попалась рекламная брошюрка автопоезда Шарк-Велли в Эверглейдсе, – радостно сообщает он и предлагает съездить туда на выходные. Я всерьез размышляю о том, чтобы принять приглашение. В общем-то, парк Эверглейдс – интересное место. И у меня нет никаких планов на выходные. И почему бы действительно не съездить, не посмотреть?

Хотя, как ни стыдно мне в этом признаться, мне как-то не хочется, чтобы меня видели вместе с Напалмом. Потому что я буду стесняться такого общества. Если бы мы познакомились с ним еще в школе, я бы скорее вошел в горящее здание, чем показался на людях в компании с Напалмом. Но с возрастом начинаешь осознавать, что если поблизости обретаются люди, которые явно тебя не стоят, это все-таки не смертельно. Потому что все понимают, что эти явные неудачники никак не могут быть твоими друзьями. Они просто тянутся к тебе, желая приобщиться к чему-то лучшему в этой жизни. Кастовость существует, и никуда от этого не деться. Лучшие игроки в моем гольф-клубе едва кивали мне при встрече. Почему? Потому что им было без надобности со мной здороваться. С меня было нечего поиметь. Они активно общались с другими хорошими игроками или просто с влиятельными людьми. Вежливость – она только для тех, кто может быть нам чем-то полезным. А остальные обойдутся.

У меня у самого куча проблем. Но я еще не безнадежен. А вот у Напалма совсем все плохо. Хотя, может быть, я ошибаюсь. Он моложе меня лет на пять, и, может быть, когда ему стукнет сорок, он будет безумно счастливым и преуспевающим человеком. И список его имущества не ограничится малым количеством одежды и хроническим заболеванием, о котором не принято рассказывать посторонним.

Что я могу сделать для Напалма? Как Тиндейл: без понятия. Как Бог: без понятия. Неужели я не сумею ему помочь? Конечно, сумею. Вот только не знаю как. Наверное, мне надо подумать о том, чтобы выработать долгосрочную стратегию в качестве Господа Бога. У меня же должна быть какая-то позиция по вопросам запущенных случаев типа Напалма.

Звонят в дверь. Иду открывать. Это Пройдоха Дейв.

– Я тут подумал… надо бы показать тебе город. Местные достопримечательности, все дела. Пройтись по клубам, развеяться.

Я на секунду задумываюсь, а не позвать ли с нами Напалма. Но я знаю, что он согласится, поэтому тихо прикрываю за собой дверь и на цыпочках пробираюсь к машине Пройдохи Дейва.

Мы едем в клуб, но там у входа – изрядная очередь, и нам приходится ждать минут пять, если не больше, хотя имя Пройдохи Дейва есть в списке гостей, и еще очень рано, и клуб практически пуст. У входа дежурят два вышибалы-кубинца.

– Слон на g2, – говорит один.

– Слон на g2? Ты что, совсем с дуба рухнул? Ты уверен?

– Уверен, уверен. Сам ты рухнул.

– Ладно. Тогда пешка на с5.

– Это все плохо кончится, maricon. Ты же сам первый наложишь в штаны. В общем, так. Рокировка, и можешь брать слона.

Они играют в шахматы в уме. Тоже неплохой способ провести время, пока нас всех маринуют в очереди, чтобы клуб не опорочил свою репутацию. Если впустить посетителей сразу – это, видимо, некозырно. В респектабельных клубах такое не практикуется.

Я действительно тронут, что Пройдоха Дейв взял на себя труд вывести меня в свет. Он радушен и щедр. Мы берем выпивку четыре раза, и он платит за три. Пройдоха Дейв любит поговорить. Говорит много, с воодушевлением, взахлеб. Хотя о чем говорит – непонятно. Музыка грохочет, а Дейв произносит слова очень быстро и постоянно размахивает руками. Трудно изображать интерес и внимание, когда ты не слышишь, что тебе говорят, но я улыбаюсь и активно киваю в надежде, что когда-нибудь он заткнется, и можно будет спокойно разглядывать женщин и потихонечку выпивать.

Мне удается расслышать кусок о чернокожих женщинах:

– Чернокожие женщины. Чернокожие женщины. Они сделают для тебя все. Все что захочешь.

И потом, чуть попозже:

– Электромагнетизм… они его просто не понимают. Они не въезжают…

Я уже несколько раз намекаю Пройдохе Дейву, что страшно устал и мне надо домой. Он меня слышит, но в то же время как будто не слышит. То, что я говорю, – неуместно и неинтересно.

В конце концов я понимаю, что слишком пьян, и уже в общем нет смысла отказываться, когда Дейв предлагает выпить еще по стаканчику. И нет смысла рваться домой. Я так напился, что меня наверняка ограбят, разденут практически догола, изобьют и бросят в канаве, а я не то чтобы этого не замечу, но мне будет уже все равно. А Пройдоха Дейв все разглагольствует.

В шесть утра мы остаемся единственными посетителями, и нас выгоняют из клуба. И тут у Дейва звонит мобильный. Это его жена. Он пытается ее успокоить. Использует извечный прием всех мужей, которые хотят хоть на время сбежать из-под надзора бдительных жен: “Он только недавно приехал в город и ничего здесь не знает. Я помогаю ему освоиться”. Теперь я начинаю тихо его ненавидеть. Дело не в том, чтобы помочь мне освоиться. Ему просто хотелось сорваться с привязи. Среди моих знакомых есть немало точно таких же мужей, замученных тяжкой неволей: они назначают деловые встречи в барах, причем на всю деловую встречу уходит не больше пятнадцати минут, после чего начинается конкретная пьянка с друзьями или любовные игрища с секретаршей – часа на три, – но при этом им не приходится врать женам насчет деловой встречи.

Пройдоха Дейв бодр и весел, как будто вечер еще только начинается, Я оглядываюсь в поисках такси. Такси не видно. И у меня, кстати, нет денег. Не осталось ни цента.

– Я тебя очень прошу. Пожалуйста. Отвези меня домой.

– Только после завтрака. Тут поблизости есть совершенно волшебное место, где подают лучшие в городе завтраки.

– Нет, правда. Мне надо лечь спать.

– После завтрака. Хороший завтрак – это хороший задел для хорошего сна.

Мы идем по пустынной улице. Пройдоха Дейв не умолкает ни на секунду. Он уже запыхался, но все равно продолжает увлеченно рассказывать о выборах на Гаити, и будь у меня пистолет, я бы сейчас застрелился. Может быть, это мое наказание за то, что я не позвал с нами Напалма. И это даже по-своему утешительно, поскольку предполагает, что справедливость с неослабным вниманием следит за повседневными событиями нашей жизни. Но вот что забавно: наказание бывает всегда, а вот вознаграждения что-то не видно…

К нам робко подходит какой-то мужик с ослепительно рыжими волосами и говорит:

– Извините…

Я не знаю, что он собирался сказать. И уже никогда не узнаю. Потому что Пройдоха Дейв бьет его со всей силы. То есть, я предполагаю, что Дейв его бьет, потому что слышится громкий хруст, и уже в следующую секунду рыжий мужик лежит на земле в позе помятого половичка. Я даже не понял, как это произошло. Уважительно смотрю на Дейва. Ничего себе скорость!

Дейв наклоняется и подбирает нож, выпавший из руки рыжего. Ножа я тоже не видел, пока Дейв его не поднял. Потом Дейв лезет к себе в карман и достает какие-то бумаги.

– Я хочу, чтобы ты уяснил, – говорит Дейв незадачливому грабителю, который лежит на земле и практически не шевелится, – что я не какой-то придурок и лох. Вот мой банковский отчет. Видишь? Я спрашиваю. Ты видишь? Это мои деньги. Они все мои. А это… – Дейв разворачивает очередной листок и сует его под нос рыжему мужику. – Это мой докторский диплом. Я защитил диссертацию по Карибам. Ты вообще слово такое знаешь – диссертация? Так что, вот. Я не только сильнее тебя. Но еще и умнее, и богаче. Я говорю Дейву:

– Слушай, пора по домам.

– Нет, – отвечает мне Дейв, – никакой идиот не испортит мне завтрак.